Иван Сажин - Полигон

— Ладно… А как уходил Одинцов?

— Было построение… Растрогал нас до слез, когда со знаменем прощался. Встал на колени, уткнулся в алый шелк и минут пять не поднимался. Такой уж человек… Вечером офицеры собрались в нашем офицерском клубе чай пить. До полуночи сидели с ним.

Анатолий восхищенно умолк, припоминая подробности.

— Вот хозяйский мужик! Никого не обошел, каждому дал напутствие. Надо, говорит, уметь мобилизовать ресурсы личности, чтобы умножить ресурсы подразделения. Не забывать о психологии молодежи, об извечной охоте померяться силами, удовлетворить самолюбие. И повторил: самолюбие, а не себялюбие. Это разные понятия. Двигающее — первое из них. Не должна дряхлеть и наша боевая ярость. Трудно все передать, Женька. Жаль, что ты не слышал сам. Это неповторимо, это школа. Тут и теория и практика в высшем синтезе…

— Да, Одинцов — это школа. Его смело можно назвать профессором танкового боя… А тебе он что сказал?

— Мне тоже подзарядил аккумуляторы — хватит до новой должности… Между прочим: была речь о тебе. Одинцов мне так сказал: «За Дремина головой отвечаете. Хочу, чтобы он был и вашим другом, и толковым офицером. У него для этого есть все данные. А командиры рот в части постоянно требуются…»

— Спасибо, Толя, — признательно обронил Евгений. Помолчали, Русинов вдруг улыбнулся.

— Да!.. Тут было письмо от Светланы. Спрашивала о тебе. Я сразу дал ответ. Не заходила она?

— Заходила… Мы с ней решили расписаться.

— О-о, так ты не терял времени даром! — оживился Анатолий. — Поздравляю, Женя! Правильно сделал. Светлана — хороший человек. А я тоже хочу обзаводиться семьей. Квартиру мне дали…

И замолчал, убаюканно вперился во что-то дорогое ему. Думал о Лене, с которой недавно говорил по телефону.

«Что-то скрывает Толька! — понял Евгений. — Может, боится, что помешаю опять?.. Ну дело его. Я тоже пока помолчу о переводе в училище. И все же здорово, что он так подтянул мой взвод!»

— Что, пошли на ужин? — спохватился ротный, пряча карты, — Потом доделаем. Сейчас познакомлю тебя с твоим новым квартирантом…

И начал рассказывать о Володе Одинцове. Судя по всему, он был доволен новым командиром взвода.

Над учебным центром трезвонился новый день. По небу плыли всклоченные облака. Утро занималось ветренное, по-осеннему прохладное. И от ветра, настывшей брони и от того, что ночь провел без сна, Евгений подрагивал. Жалел о джемпере, оставленном в общежитии, — понадеялся на хорошую погоду, а она взяла и испортилась.

Третий день идут учения. Вчера восточные основательно потеснили западных. Нынче — решающий день. Нынче определится, чья же победа. Наводчик Данелия, рыжеватый бровастый грузин, и заряжающий крепкорукий солдат Тиунов сидели в готовности на своих местах. Они тоже продрогли. На лице у Тиунова топорщится темноватый пушок.

— Что же нет команды? — беспокоится Дремин. — Надо двигаться, пока не рассвело совсем. Да и теплее в движении…

В телефонах втрое прибавилось шума, точно заработал вентилятор, — кто-то включился на передачу. Близкий, как бы залезающий в уши голос прокричал:

— «Маховик» — один, два, три!.. Я «Маховик». Заводи — вперед!

— Понял, вперед! — сразу отвечал Евгений (по замыслу учений его взвод выступал первым). Передал приказ командирам экипажей и велел своему механику трогать.

— Есть! — отозвался по ТПУ Савчук.

Взводный даже представил, как он, поглядывая на приборы, готовит двигатель к запуску. Танк вздрогнул, оживая, ошалело загремел мотор. Через три-четыре секунды металлический звук набух многотонной тяжестью — механик включил передачу. И стальная глыба танка повалила с места, подминая кусты, роняя с бортов маскировку.

Все три машины вышли из лесной посадки. Набирая скорость, ходко двинулись вперед. Маршрут пролегал вначале по открытому холмистому полю, а затем — низинкой, по кустам, вдоль русла высохшего ручья. Выскочил и кинулся в сторону заяц. Полигонный, не слишком-то пугливый.

Русинов, командир ГПЗ, долго выбирал этот путь. Отдавая приказ взводным, подчеркнул: в сторону не сворачивать. В дозор послал целый взвод: дескать, в случае необходимости — сразу завязать бой.

Вцепившись в округлую проушину прибора наблюдения, — танк сильно качало на неровностях, — Евгений внимательно осматривал проплывавшие по сторонам холмики и кусты. Как-то сложится нынешний учебный бой! Русинов, конечно, не даст маху, постарается.

В эти дни Евгений все больше убеждался в доброжелательности друга. Здорово же тот подтянул его взвод! Теперь он чувствовал в своих танкистах ответную готовность, да и сам испытывал незнакомое ранее удовлетворение от того, что повелевает ими. Пережив тягостную тоску неполноценности, он жадно впрягался в работу. На учениях ему хотелось делать все так, чтобы товарищ остался доволен им и его людьми.

Облака поредели. Взошедшее за спинами танкистов солнце начало золотой сев лучей на продрогший за ночь мир. Широко раздвинулись горизонты, открылись дали, Евгений еще и еще раз убеждался, насколько продуманно выбрал Русинов маршрут движения. По кустарнику, со стороны восходящего солнца, да под гул курсирующих в небе самолетов можно пройти незамеченным куда угодно.

Он не отрывал глаз от перископа. Главное — обнаружить западных и доложить. А там все пойдет своим чередом. Впереди слева внимание привлекла высотка, почти голая, с зелеными купами кустов. На мгновение показалось, что вершина ее высвечивает странным стекольным блеском. Да, так и есть, с высоты кто-то ведет наблюдение. Видна свежая глина — следы роющихся окопов, огневых позиций артиллеристов. И что-то уже запрятано в землю, замаскировано ветками. «Ну-ка, ну-ка покажите, что там у вас!» — подумал он о западных и, включив передатчик, стал докладывать.

Русинов отвечал, что понял, что тоже видит. Затем он связался с командиром полка, неожиданно попросил:

— Разрешите послать один взвод на поиск? Есть необходимость кое-что выяснить. Прием.

— «Маховик»… Разрешаю поиск, — передал Загоров. — Основными силами роты продолжайте выполнять задачу головной походной заставы. Прием.

— Вас понял! — Русинов тут же вызвал первый взвод: «Маховик» — один! Вам в поиск — по низине в сторону леса «Редкий». Увеличить скорость. Как поняли? Прием.

Ответив, что выполняет, Евгений усмехнулся: «Вот и начинаются мудрости! В таких случаях вступают в бой. А что даст поиск?..» Впрочем Русинов никогда не придерживается традиционных предписаний. На учениях он — все равно, что рыба в воде.

Кочковатая низина, затянутая кустами и камышом, укрывала танки от наблюдения. Однако пройти по ней было не просто. Зыбкая почва оседала под гусеницами, а мотор гудел тяжело, надрывно. То и дело встречались ямы с водой. «Хоть бы не засесть тут!» — переживал взводный.