Яков Шехтер - Любовь и СМЕРШ (сборник)

Моти распахнул окно и, пытаясь уловить хоть малейшее дуновение ветерка, полностью открыл жалюзи.

«Хороши пророки, — думал он, глядя на покрытые потом лица дяди и приятеля. — И ведь происходит эта пьянка не где-нибудь в Тамбовской области, а в Бней-Браке. Вот уж действительно, легче вывести евреев из галута, чем галут из евреев».

Моти надел шляпу, ополоснул руки и шепотом, чтобы не разбудить спящих, принялся читать послеобеденные благословения.

В самый обыкновенный день, в самое непримечательное утро, под самым что ни на есть будничным голубым небом, Шаю Райсера захватили террористы. Глупо, конечно, всё получилось, но разве такие случаи происходят умно? Шае предложили левый товар — овощи из Газы, и он, как последний идиот, сразу согласился. Решил, видите ли, сделать пару копеек за счёт налогового управления. Но, как говорится, пошёл верблюд рога просить, а ему и уши отрезали.

Первые десять минут, проведенные в багажнике «Пежо-404», Шая крутился, словно вентилятор, пытаясь сорвать верёвку, крепко затянутую вокруг тела. Потом руки и ноги онемели, боль отошла — и Шая погрузился в странное оцепенение. Ему уже ничего не хотелось, ему вдруг стало спокойно и даже уютно. Мысли о приближающейся смерти и точное осознание её неотвратимости совсем не пугали его. Желания, так много лет терзавшие тело, отодвинулись куда-то далеко. Шая упёрся коленями в стенку багажника, прикрыл глаза и стал вспоминать.

Машина с номерными знаками Газы действительно оказалась в условленном месте за два часа до рассвета. Было ещё совсем темно, и разглядеть груз, лежавший в автомобиле не представлялось возможным, но Шае сразу показалось странным, что товар привезли не на грузовичке или хотя бы в пикапе, а на обыкновенной легковушке.

«И куда же они запихнули ящики с овощами», — удивлялся Шая, вылезая из машины. Вот тут-то и надо было разворачиваться и гнать во весь опор подальше от соблазна лёгкого заработка, но он убедил себя, что всё это — просто меры предосторожности, что где-нибудь за кустами стоит ещё один автомобиль, — и сам, своими ногами пошёл в лапы к бандитам.

«Господи, спаси меня, — взывал Шая к всемогущему еврейскому Б-гу, — сотвори для меня чудо, пошли военный патруль или проверку на дороге! Ведь никогда я Тебя так не просил и не верил в Твою милость, только спаси меня — и я стану исполнять все Твои запреты и предписания — всё-всё, что написано!»

Шая успел отойти несколько шагов от своей машины, когда кто-то прыгнул ему на спину и принялся выворачивать руки. Он бы, наверное, сумел справиться с этим арабом, но двое других, подбежав спереди, сноровисто пнули его пару раз в мужское место, после чего у Шаи на несколько минут пропала всякая охота к жизни вообще, и к сопротивлению — в частности.

«Я понимаю, Ты мне не веришь. Ещё бы, ведь я столько раз обещал Тебе и ни разу не сдержал слово. Но сейчас, клянусь, я буду, как скала, как кремень, как нержавеющая сталь. Ты только спаси, а я прямо завтра, в субботу, не поеду на пляж, а побегу учить Тору в самой харедимной синагоге. Я стану хабадником, нет, сатмарским хасидом, я отращу пейсы, загоню Райку в микву, сделаю ещё раз обрезание — только спаси, только убереги в этот раз!»

Арабы стянули верёвкой Шаины руки и ноги, заткнули рот какой-то вонючей тряпкой и, словно мешок с картошкой, бросили в багажник. Крышка захлопнулась, и Шая очутился в полной темноте. Спустя несколько минут машина тронулась с места, увозя Шаю в новый день, возможно, последний в его жизни.

Закончив обещания и просьбы, Шая терпеливо прождал несколько минут, искренне веря во всемогущество Творца и в своё немедленное спасение. Ничего не произошло; «Пежо» так же трясся и подпрыгивал на ухабах ашкелонской дороги.

«А ведь не поедут они в Газу, — с тоской подумал Шая, — там заставы на въезде, солдаты, пограничники. Повернут, наверное, в ближайшую апельсиновую рощу и зарежут меня, предварительно поиздевавшись.»

Словно отвечая на его мысли, машина притормозила и, описав полукруг, свернула, судя по усилившейся тряске, на просёлочную дорогу.

«Где же Ты, — взмычал Шая, — где же десница Твоя? Почему не слышишь, почему не приходишь на помощь?!»

Он попытался, было стянуть верёвку с ног или рук, но оцепенение уже полностью овладело им, и, мысленно махнув рукой на свою жизнь, Шая погрузился в прерванные размышления.

«Сказки всё это, — думал он, — нет там никого и ничего. Проси, кричи, обещай — бесполезно! Впрочем, если говорить честно, я ведь с самого начала знал, что сказки».

Машина снова притормозила, и Шая, больно ударившись головой о канистру с бензином, припомнил случай в гараже.

— Тормоза у тебя барахлят, — сказал механик, что-то подёргав, выкрутив и замерив в недрах Шаиного автомобиля. — В общем-то, надо регулировать, но в принципе ездить можно.

— Как это — в принципе? — поинтересовался Шая. — Так можно или нельзя?

— Я тебе на чистом иврите объясняю, — ворчливо начал механик, раздражительный, как все сантехники, маляры и автомеханики, — ездить можно, но есть вероятность в пару процентов, что когда-нибудь передние тормоза откажут. Если хочешь, я могу прямо сейчас поменять колодки, но это тебе будет стоить… — тут он назвал очень и очень увесистую цифру.

— Никаких процентов, — твёрдо сказал Шая, — тормоза должны работать абсолютно надёжно! Делай своё дело.

Механик пошёл в склад за колодками, а к Шае обратился владелец машины, ремонтируемой в соседнем стапеле. Судя по одежде, он принадлежал к «литвакам», а закруглённые края чёрной шляпы указывали на раввинское звание.

— Простите, — сказал раввин, — я оказался невольным свидетелем вашей беседы. Позвольте спросить, почему вы так настаиваете на ремонте тормозов, ведь вероятность отказа весьма незначительна?

«Эх ты, книжный червь, — подумал Шая, — и как только таким права выдают?!»

Потешившись ещё пару секунд сознанием собственного превосходства над раввином, он пустился в разъяснения.

— От работы тормозов, — сказал Шая, — зависит моя жизнь, и поэтому я не могу допустить даже один, даже пол, даже треть процента вероятности отказа.

— А вдруг это правда? — спросил раввин. — Хотя бы на один, на половину, на треть процента то, о чём говорят наши книги, — правда? Ведь тогда вся ваша земная жизнь и вся будущая потеряны безвозвратно. Почему же вы не думаете об этом, почему не беспокоитесь о грядущем мире, хотя бы так, как заботитесь о тормозах?

— Будущий мир… протянул Шая, — когда это ещё будет? А тормоза нужно чинить сегодня.

— Не знает человек своего часа, — ответил раввин, — только Б-гу известно, сколько осталось каждому из нас.

— А вы меня не пугайте, — возмутился Шая, — я советской властью уже пуганый. Перед ней не склонился и перед вами не склонюсь.