Артур Хейли - Посадочная полоса 08

— Я понимаю. Положитесь на меня. — И он покинул комнату. — Помощник руководителя полетов сейчас спустится, Клиф, — сказал Бёрдек в телефон и повесил трубку.

С усилием развернувшись своим грузным телом к двум мужчинам у радиостанции и вытирая лицо скомканным платком, он спросил подавленно:

— Что-нибудь слышно?

Трелливен покачал головой.

— Нет, — ответил он хмуро. — Они пропали куда-то.

Трелливен оперся о панель. Трубка в его руке давно потухла.

— 714-й, 714-й. Вы слышите меня? Ответьте.

— Нет, я больше не выдержу, — проговорил Бёрдек. — Эй, Джонни! — обратился он к одному из служащих. — Ради всего святого, принеси мне еще немного крепкого кофе.

— Тихо! — воскликнул радист.

— Нашел? — жадно переспросил руководитель полетов.

— Не знаю… Но в какой-то момент мне показалось… — Склонившись над радиоустановкой, радист пытался поймать ускользнувшие звуки. — Алло, 714-й, 714-й! Говорит Ванкувер. — Он бросил через плечо. — Я что-то слышу. Может быть, это они. Но я не уверен. Если все же это 714-й, то, значит, они сошли с нашей частоты.

— Ты все-таки попытайся, — сказал Трелливен. — Скажи им, чтобы сменили частоту.

— 714-й! — вызвал снова радист. — Говорит Ванкувер. Смените частоту на 128,3. Вы слышите меня? Частота 128,3.

Трелливен обратился к руководителю полетов:

— Хорошо бы попросить снова ВВС произвести радиолокационную проводку. Может быть, они уже вошли в зону.

— 714-й! Смените частоту на 128,3. Ответьте! — продолжал повторять радист.

Бёрдек хлопнул по столу. На деревянной поверхности остался влажный след от его ладони.

— Этого не может быть. Не может, — тупо запротестовал он на всю комнату. — Если мы их потеряли, то им всем до одного придет конец.

Спенсер отчаянно пытался вернуть самолет в свое подчинение. Зубы его были стиснуты, по лицу струился пот. Приступы жгучего гнева и презрения к себе странно сменялись ощущением полной нереальности происходящего. Он еле сдерживался, чтобы не издать дикий крик. Крик беспомощного и напуганного ребенка. Выбраться бы из кресла подальше от этих приборов, от их насмешливо подрагивающих стрелок и упрямых до издевательства датчиков. Бросить все. И вернуться обратно в теплый, мягко освещенный салон, крича: «Я не смог! Я говорил же, что не смогу, а вы меня не слушали. Так много требовать от человека нельзя!..»

Из салона донесся жесткий голос Байарда:

— Замолчите и сядьте!

— Вы не имеете права мне приказывать!

— Я сказал: назад! На место!

— Постойте, доктор, — послышался простуженный голос мужчины из Ланкашира, прозванного Пейдодна. — Дайте я ним поговорю. Ну, ты…

Спенсер на мгновение прикрыл веки, чтобы остановить пляшущее мерцание шкал приборов перед глазами. Он с горечью отметил про себя, что совершенно выдохся. Человек может всю свою жизнь провести в беспрестанном движении, всегда быть «на колесах», сохраняя полную уверенность, что такой образ жизни ему под силу благодаря его крепкой природе. Но наступает время настоящего испытания, требующего всех сил его организма. И он не выдерживает. Нет мучительней состояния, чем то, когда ты сознаешь, что дошел до предела, что все, дальше уже не можешь, что вот-вот покатишься назад, как старая машина на пригорке.

— Простите, — произнесла Джанет.

Продолжая сжимать штурвал, Спенсер бросил на нее удивленный взгляд.

— Что? — тупо переспросил он.

Девушка, неловко изогнувшись в кресле, развернулась к нему лицом. От зеленоватого света приборов ее бледное лицо казалось полупрозрачным.

— Извините, что я так себя вела, — сказала она просто. — Это для вас ужасно, я понимаю. Но я… я ничего не могла поделать.

— Не знаю, о чем это вы, — сказал ей Спенсер довольно грубо. Он совершенно не знал, что надо было ответить. Из салона до него доходили звуки рыданий какой-то женщины, и oт этого становилось еще более неловко.

— Надо поскорее загнать нашу лошадку обратно наверх, — сказал он. — Но боюсь сделать это слишком резко, а то мы снова можем сбиться с курса.

Сквозь нарастающий гул моторов послышался голос Байарда:

— Что там у вас происходит? Все в порядке?

— Это я виновата, — сказала Джанет.

Она заметила, как Байарда вдруг качнуло от усталости и он оперся о косяк двери, чтобы не упасть.

— Нет, нет, — запротестовал Спенсер. — Если бы не она, мы бы уже разбились. Я просто не могу справиться с этой машиной. В этом все и дело.

— Чушь, — коротко отрезал Байард.

Тут она услышала крик какого-то мужчины:

— Надо связаться по радио!

Но тотчас его прервал властный голос доктора, обратившегося ко всем пассажирам:

— Выслушайте меня все внимательно. Паника — самая заразная из всех болезней и к тому же самая опасная.

Тут дверь резко захлопнулась, и остальные слова доктора уже не были слышны в кабине пилотов.

Джанет включила микрофон и вызвала Ванкувер. Впервые не последовало никакого ответа. Она вызвала снова. Молчание.

Спенсер почувствовал знакомый приступ страха. Он заставил себя пересилить его.

— Что случилось? — спросил он стюардессу. — Ты уверена, что включила эфир?

— Да. Все правильно.

— Подуй в микрофон. Если он включен, то ты услышишь себя.

Она так и сделала.

— Да, я слышу. Алло, Ванкувер, алло, алло, Ванкувер. Говорит 714-й. Вы меня слышите?

Молчание.

— Алло, Ванкувер. Говорит 714-й. Пожалуйста, ответьте. Конец.

Все та же тишина.

— Дай я, — сказал Спенсер.

Он снял правую руку с рычага управления двигателями и нажал на кнопку своего микрофона.

— Алло, Ванкувер. Алло, Ванкувер. Говорит Спенсер. Срочно ответьте. Срочно ответьте.

Тишина в эфире стояла непроницаемая и плотная, как стена. Казалось, что они с Джанет отрезаны от всего мира.

— Сейчас я проверю, на какой мы частоте, — сказал Спенсер. — Но я уверен, что мы делаем все правильно. — Он попробовал вызвать снова, но безрезультатно. — Вызываю все станции. Мы терпим бедствие. Мы терпим бедствие. Говорит рейс 714. Кто-нибудь ответьте. Конец.

Эфир был абсолютно мертв.

— Все ясно. Мы сошли с нашей частоты.

— Как это могло произойти?

— О чем ты спрашиваешь? Тогда могло произойти все что угодно. Придется тебе пошарить по всей шкале.

— А не рискованно ли менять частоту?

— Насколько я понял, мы уже с нее сбились. А без радио для меня сейчас то же самое, что броситься со всеми вами вниз и сразу с этим покончить. Я ведь не знаю, где мы. А если бы даже знал, то никак не смог бы один посадить самолет.

Не снимая наушников, Джанет выскользнула из кресла и подошла к радиостанции. Она щелкнула ручкой настройки и начала ее медленно вращать. Раздался треск и гул эфира.

— Оказывается, мы были совершенно на другой частоте.

— Не торопись! — остановил движение ее руки Спенсер. — Здесь должно быть что-нибудь. А уж если нет, то тогда будем запрашивать на каждом диапазоне по очереди.