Мила Иванцова - Живые книги

Илье звонить она не решалась, чтобы не разбудить, потому что после таких ударов по голове нужны покой и отдых… Она бы его навестила, но вполне реально представляла, какую «радость» принесет его родителям ее появление, поэтому и не порывалась. То ли действительно «акции» Ильи пошли вверх, то ли женская жалость к раненому сработала, но вчерашний случай что-то перевернул в девичьей душе, и та драка все прокручивалась перед ее глазами, заставляя сердце сжиматься.

Илья позвонил сам где-то перед обедом, сказал, что долго спал, что в целом все хорошо, но бровь распухла, глаз заплыл, синяк ого-го, и с такой рожей лучше несколько дней посидеть дома. Или полежать. Потому что все-таки его клонит в сон.

Женька велела спать и спать. А еще, при желании, конечно, позванивать. По окончании разговора почему-то извинилась за Дэна, будто это она была виновата, что того понесло разбираться…

Итак, встреча с мамой и встреча с Ильей отпали. А свободный день катился себе дальше. И незадействованными оставались школьные подруги, которые все еще понятия не имели о ее переезде. Поэтому была возможность встретиться и все, как говорится, «перетереть». Женька выгладила юбку, к ней надела летнюю блузку из тоненькой ткани, достала из клетчатой сумки босоножки на каблуке, выровняла плойкой волосы, накрасилась, прошлась по волосам духами и отправилась на встречу с подружками. Ведь даже если это подружки еще твоих школьных лет, все равно вид желательно иметь безупречный. Потому что, сознательно или нет, но каждая будет всматриваться в других и сравнивать. А Женьке со вчерашнего утра было на кого равняться!

И вот уже под вечер, когда девушки, уставшие от гуляния по городу, сидения в кафешках и снова гуляния, от обмена новостями, разговоров о разном, от бессмысленного смеха и поедания сладостей, расстались, как обычно, на Контрактовой площади, Женька оглянулась по сторонам и быстро направилась к месту, которое держала в тайне и от Ильи, и от подружек.

К моменту появления Амалии они уже успели разговориться. На удивление, у людей, которые едва познакомились, не возникало неудобств или «реверансов», разве что в первые минуты, когда Виктор еще обращался к девушке на «вы». Но Женька попросила «не старить» ее, они дружно засмеялись, и барьер в общении был преодолен. Эта девушка и правда была врожденным психологом, и на ее искренность и непосредственность обычно люди отвечали тем же. Разговор шел вокруг акции «Живые книги», они делились впечатлениями от чтения, а потом вдруг Виктор безошибочно определил причину, по которой девушка подалась в Читатели. Та даже растерялась и подумала, не возразить ли, но этот человек, глаз которого она не видела, вряд ли представлял для нее какую-то угрозу. У него свои проблемы, у нее — свои. Каждый имеет собственные цели и движется к ним, как умеет.

— Да. Я небескорыстная Читательница, — улыбнулась девушка. — Но разве это запрещено? Не все же ходят сюда развлекаться, как вы. Вот, рассказывали, здесь еще и писательница захостилась, сюжеты выискивает для новых романов. А люди и рады войти в историю! Вы с ней не пересекались? Интересно, как выглядят живые писательницы?

— Пересекался, — сдержал улыбку Виктор, — но «как выглядят» — это не ко мне.

— Ой, простите! — смутилась Женька и постучала себе кулаком по лбу.

— Да ничего, это даже приятно, когда в разговоре люди забывают, что я не такой, как они, значит, не все так плохо, — сказал он и вдруг замер.

— Добрый вечер! Разрешите присесть рядом с вами? — Женька увидела стройную женщину в длинном прямом платье и летнем пиджаке, но внимание ее привлекли не растерянное выражение лица и не одежда дамы, а кружевные перчатки, доходившие почти до локтя, где начинался укороченный рукав пиджака.

— Вот так встреча! Прошу, госпожа Амалия! Будьте как дома. — Виктор развернулся корпусом к даме и привстал со стула. Это Евгения. Тоже здешняя Читательница.

— Женя! — улыбнулась девушка Амалии, и глаза ее расширились от догадки. — А вы… Неужели та самая писательница?!

— Ээ, да… Но прошу — не надо привлекать лишнего внимания, хорошо?

— Ой, извините, просто я… Короче, я очень рада! — Женька улыбнулась новой соседке и, подсознательно отметив изменение соотношения мужчин и дам за столом, выпрямила спину, поправила волосы, и шея ее, кажется, мгновенно стала длиннее, а выражение лица женственнее.

Сначала разговор «а труа» [15] Втроем (фр.). не очень клеился, но Виктор, знакомый уже с обеими женщинами, принялся шутить. Рассказал, что не только Книге выгодно участвовать в акции (за бесплатное угощение), но и некоторым Читателям могут достаться кроме духовных ценностей даже бутылочка волшебного вина, которое вдруг свалится с неба… Но это не всем, а избранным!

Амалия делала вид, что сердится, а Женька расспрашивала о деталях вчерашнего странного события, округляла глаза и смеялась, когда Виктор не без преувеличений рассказывал, какой эффект произвело ежевичное вино на окружающий мир — уж так гудело, так гремело над Подолом!

В какой-то момент Амалия сама удивилась, почувствовав, будто эта женщина за столиком — вовсе и не она, а какая-то другая беззаботная дама, возможно, с мужем и дочерью, проводит воскресный вечер в кафе и горя не знает. Разве она сама может вот так запросто сидеть с чужими людьми, говорить бог знает о чем, когда мир ее рухнул и раздавил ее, лишив надежды и перспектив, интереса к собственной жизни и вообще ее смысла?

Вдруг Виктор нажал кнопку вызова официанток, а через минуту, когда подошла Вера, спросил, не принесет ли она уважаемой читательской конференции бутылочку вина?

Женька снова прыснула смехом — такое случается, когда тебя уже «несет» и не можешь этот смех удержать в себе, он вырывается наружу, несмотря на твое желание, и ничего тут не поделаешь. Амалия удивленно промолчала, но повела плечами и кивнула, что должно было означать скорее согласие, чем отрицание.

Компания проголосовала за полусладкое Массандровское и фруктовый десерт, Вера заговорщицки улыбнулась и пошла выполнять заказ.

— Просто именины! Вы такие замечательные… Я и не надеялась, что за неполные двое суток найду в этих стенах столько чудесных людей! — декламировала Женька, растроганная и от вина, и от приятного общества, на мгновение показавшегося ей семьей, которая могла бы быть у нее, но не сложилось… Голос ее задрожал, и стремление стать успешной, волевой, эффектной женщиной, как Злата, вдруг уступило желанию обняться втроем, зажмуриться, прижаться к этому сильному и, очевидно, доброму мужчине, и чтобы Амалия тоже ее обняла и… погладила по голове, как в детстве это делала мама…

— Ой, да не выдумывай, Женя! Все мы люди как люди! — махнула рукой Амалия и залюбовалась ее молодостью и непосредственностью реакций, но одновременно в глубине души сочувствовала ей, ведь разве знает этот ребенок, сколько неожиданных ударов, возможно, готовит для нее судьба?