Йоханнес Зиммель - Господь хранит любящих

Моя ярость перешла в отчаяние. Я был готов расплакаться. Я беззвучно выругался. Где эта кровать, эта подлая, проклятая кровать? Почему я не нахожу ее? Я резко выкинул руку. Рука больно ударилась о стол. У меня вдруг так закружилась голова, что меня едва не стошнило. Я сдался. Убедившись, что найти дорогу, которая так основательно потерялась, мне не суждено, я стащил со стола скатерть и натянул ее на себя, потом подтянул к животу здоровую ногу, подложил руки под голову и так и остался лежать на полу. В комнате было тепло, и я не мерз. Приступ головокружения отступил. Я чувствовал себя уютно, лежа вот так на полу, и обдумывал все, что мне рассказала перед сном Сибилла…

Самое раннее детское воспоминание Сибиллы — это плачущая мать и играющий на рояле отец в комнате, где, кроме инструмента, абсолютно ничего не было. Это случилось в жаркий августовский день. Сибилла играла в соседнем парке и, когда она вернулась домой, увидела опустошенную квартиру. Книги, белье и посуда лежали на полу. Отец сидел на каком-то ящике и играл Шопена. Мать стояла на кухне у плиты. Она готовила и плакала. У нее под глазами расплылись черные пятна от туши. Мать Сибиллы в свои тридцать пять была еще очень красивой женщиной.

— Что у нас такое, мама? — спросила Сибилла. — Куда исчезла вся наша мебель?

Мать вытерла слезы и привлекла к себе пятилетнюю дочь:

— Мы ее продали, сокровище мое.

— Почему?

— Потому что она нам разонравилась. Она была отвратительной, разве нет?

— Не знаю, моя кроватка мне очень нравилась…

— Твоя кроватка тоже была отвратительной, дорогая, — ответила мать, — поэтому ее мы тоже продали. Мы хотим сделать совсем новую обстановку, с красивой мебелью.

— А когда будет красивая мебель?

— Это займет несколько недель. У продавцов мебели так много дел! Но осенью ты поразишься. Ты совсем не узнаешь нашу квартиру!

— Почему?

— Потому что она станет такой красивой.

— А где я буду спать до того?

— Тебя ждет большой сюрприз, милая. Ты ведь любишь лежать на полу?

— Да, очень!

— Мы положим твой матрац в детской на пол, и ты будешь на нем спать!

— Ух ты, мамочка! — Сибилла радостно захлопала в ладоши. — Это здорово, что ты мне разрешаешь!

Сибилла побежала в пустую комнату и обвила шею играющего отца. Она осыпала его тысячью быстрых влажных поцелуев:

— Спасибо, папа, спасибо!

— За что?

— За то, что вы наконец-то разрешаете мне спать на полу! Вы самые лучшие папа с мамой на свете!

Красивая мебель не появилась никогда.

Время от времени появлялись какие-то отдельные предметы обстановки. Один не подходил к другому, квартира выглядела как склад подержанной мебели, но Сибилла была довольна:

— Мне все равно, пока вы разрешаете мне спать на полу!

Ей разрешали.

Родители Сибиллы не всегда были бедны. Когда они поженились, отец как раз получил богатое наследство, и первые годы они жили беззаботно. Они путешествовали по Англии, Испании, Франции и Италии. В Италии родилась Сибилла. Потом родители сняли квартиру в Берлине.

Отец учился музыке. В юности он сочинял. Учителя находили его очень способным и прочили ему большое будущее. Он замечательно играл на рояле. На рояле он играл всю свою жизнь. Получив наследство, он перестал сочинять. Он говорил, что готовится к своей первой симфонии. Он готовился к ней четыре года. Но время не имело значения — денег еще было много. Отец покупал матери украшения и платья и очень любил ее. Они были нежными любовниками и прекрасной супружеской парой. Потом деньги кончились. Но мать все спокойно ждала. Она надеялась на успех будущей симфонии. Прежде она никогда не встречалась с людьми искусства и поэтому верила каждому слову отца. По его словам, он знал Гершвина, Рахманинова и Аддинселла [67] Аддинселл (Addinsell) Ричард (1904–1977) — английский композитор. Получил широкую известность как композитор британского кино. (Прим. ред.) . И те возлагали на него большие надежды. Когда его симфония будет закончена, она прогремит на весь мир. Под это был взят кредит в банке. Потом умер Гершвин. Но Рахманинов и Аддинселл были пока живы. И еще был Менотти [68] Менотти (Menotti) Джан Карло (р. 1911) — американский композитор итальянского происхождения, либреттист. (Прим. ред.) . Отец говорил: «Завтра утром начну!» На следующее утро он упал с лестницы и сломал руку. Шесть недель он был в гипсе, а затем прошло еще много времени, пока он смог так же чудно играть, как раньше. Он успокоил, что шесть недель не прошли даром, у него готова главная тема симфонии. Но его еще не слушались пальцы, чтобы ее записать. К несчастью, он сломал правую руку.

В это время мать повстречалась на улице с исполнительным директором УФА [69] UFA (нем.) — аббревиатура от Universum-Film-AG — немецкая кинокомпания (объединение важнейших производителей кинопродукции). (Прим. ред.) . Поначалу он имел другие виды на нее, но, узнав, что она замужем и стеснена в средствах, он предложил ей посетить его кабинет на Бабельсберг, возможно, ему удастся подыскать для нее что-нибудь подходящее. Это был необыкновенный исполнительный директор, у него было большое сердце. И звали его Отмар Плюшке.

Отмар Плюшке стал добрым ангелом семейства. Он занял мать в качестве статистки с оплатой в двадцать восемь марок еженедельно на четыре недели в фильме «Конгресс танцует». Затем последовали другие фильмы. За это время правая рука отца уже начала шевелиться, но он все еще не мог перенести на бумагу основную тему своей симфонии.

— У каждого художника бывают кризисные моменты, — объяснял он.

У него был серьезный кризис, он длился полгода. Банковский кредит был истрачен. Отец играл на рояле еще лучше, чем раньше, а маленькая Сибилла садилась у его ног и слушала. Она видела, как время от времени папа вынимает из жакета плоскую бутылочку, подносит ее ко рту и пьет. То, что он пил, было коричневого цвета и остро пахло. После этого отец играл еще лучше и проникновеннее.

Когда из банка поступили первые напоминания о кредите, мать пошла к доброму Плюшке и сказала:

— У меня еще есть муж и ребенок. Нельзя ли им тоже подыскать роль?!

— Ладно, — ответил Плюшке, — приводи их завтра, Марга.

УФА как раз снимала фильм о Шопене. Отец, мать и Сибилла исполняли в нем роли статистов. Отец прихватил с собой свою бутылочку, время от времени подносил ее ко рту и был мил и приветлив со всеми. Сибилле на студии очень понравилось.

Естественно, в фильме о Шопене присутствовал и рояль. В обеденный перерыв отец садился за него и играл. Он думал, что в огромном помещении пусто, но это было не так. Его слушал продюсер. Продюсер был диабетик, толстяк, еврей и страшный любитель музыки. Он спросил отца:

— А что вы еще можете?