Борис Штейн - Контрафакт

Вова Блинов как взял в первый раз в руки книжку с пометкой «Издательство “Горюнов”», так сразу заинтересовался. Он покрутил ее в руках, даже понюхал. Пахло хорошими деньгами. Нужно было найти Горюнова. Сначала он думал отыскать типографию, а там узнать адрес или телефон издателя, но, поразмыслив, решил порасспрашивать клубников: кто-то же работал с горюновскими учебниками. И не ошибся, нашел на клубе номер телефона. Вова позвонил, и они встретились.

В Москве, как Вова мог заметить, незнакомых людей в дом не приглашали. Даже для деловых переговоров. Встречались на какой-нибудь станции метро, как здесь принято было говорить – пересекались. А Горюнов, что удивительно, пригласил Вову к себе домой. Ну, Вова надел чистую рубашку, пошел. Инна достала было галстук, Вова посмотрел на него недоверчиво, отказался. Он знал, что галстук будет стеснять толстую шею, сбиваться, плохо сидеть на расстегнутом вороте. Не даст о себе забыть, и ясности мысли на переговорах, стало быть, не будет. Так что – рубашка, пиджак, куртка. Куртка новая, синяя с белым, «Адидас».

Был март. Погода слякотная, и Вова, как вошел в квартиру, сразу принялся кроссовки снимать – на удивление ловко при своем грузном теле. Горюнов выдал стоптанные тапочки, пригласил в кухню. Вова осмотрелся. Никаких признаков богатства он, к своему удивлению, не обнаружил. Хотя, казалось бы, издатель, не первый год производящий абсолютно ликвидную продукцию, мог бы себе позволить… Но – нет. Обыкновенная трехкомнатная квартира в панельной девятиэтажке с надписями на лестничных стенах, с выжженными кнопками в лифте. Еще из коридора Вова бросил взгляд в комнату – дверь была открыта. Стандартная мебель, салфеточки на телевизоре… Кухня тоже была проста, как азбука: холодильник, шкаф, прилавок, газовая плита обыкновенная, зажигается от спички. Стол под клеенкой, табуретки. На одну табуретку Горюнов усадил Вову, на другую сел сам. Ни кофе, там, ни пива. Переговоры. Теперь Вова внимательно рассмотрел Горюнова. Хозяин квартиры был в открытой спортивной майке, и одного взгляда на его шею, плечи и руки, было достаточно, чтобы понять, почему он не боится посторонних.

– Штангой занимались? – поинтересовался Вова.

– А я и сейчас занимаюсь. Штангой и боксом. Но для себя, не для соревнований. – Помолчав немного, представился: – Меня зовут Альберт Михайлович, можно просто – Альберт.

– А меня – Владимир Николаевич, – сказал Вова. Можно – Вова.

– И что вы хотите? – спросил Альберт Горюнов.

У Вовы чуть не сорвалось с языка:

– Хочу сделать деньги! – Но он обуздал себя и скромно спросил. – А что вы можете предложить?

Горюнов сходил в комнату и принес лист бумаги. Это был план выхода книг. Шесть учебников и дюжина решебников – ноу-хау Альберта Горюнова. Вова пришел в волнение. Он находился на пороге настоящего дела. Он помолчал. Он вспоминал наставления Герберта Н. Кэссона. Первое. «Сверхпреимущество. Каждый бизнес должен иметь своего конька. Не следует подражать конкурентам, стремиться быть “нормальным”. Следует найти своего конька, добиться сверхпреимущества». И второе: «Продавайте, когда все покупают. Покупайте, когда все продают». Был март. Все пока еще стремились продавать. И он молчал, уставясь в список, и только оттопыренная нижняя губа выдавала напряженную работу мысли. Наконец Вова вспомнил еще один наказ: «Занимай столько, сколько можешь вложить в бизнес. Деньги и мозги делают большие деньги». И он сказал тихо и очень серьезно:

– Я хочу забрать все тиражи.

– То есть как это – все? – удивился Горюнов.

– Все.

– А каковы тиражи-то, вы знаете?

– Нет, – сказал Вова. – Но мы договоримся. Ну, например, так: по десять тысяч. Но все покупаю я. И чтобы больше ни у кого не было.

– А вы – это где? – поинтересовался Горюнов.

– Я – на клубе.

– Ах, на клубе! Да, через клуб десять тысяч прокачается… Но у меня есть на клубе несколько партнеров.

– Я предлагаю отдать мне все. В одни руки. Даю пятьдесят процентов предоплаты за каждый тираж.

– Я же говорю, у меня есть партнеры на клубе.

– Пусть берут у меня. Я не сильно буду накручивать. Но цены на клубе диктовать буду я. – Он достал из кармана платок, вытер потный лоб. – Иначе мне не подходит.

Горюнов смотрел на Вову с интересом. Предложение было заманчивым. Открывалась возможность закупить бумагу до подорожания.

– Прямо сейчас сможете проплатить два тиража? Цена будет низкая.

Вова кивнул.

– А три?

– По низкой цене и три смогу.

– Ну, так: на клубе вы будете у меня единственным дилером. Но у меня есть партнеры в регионах. Я не могу… Это многолетние партнеры. Рвать с ними мне невыгодно.

Вова нехотя согласился:

– Хорошо. Но только – в регионы. В Москву не отдавайте. Москвичи пусть приходят ко мне на клуб. Иначе они мне собьют цену.

Договорились. Посчитали. Сумма получилась уважительная. У Вовы, естественно, таких денег не было и близко. Он надеялся на Давида.

– Я принесу бабки, – сказал Вова. – На днях. Но нужно составить бумагу. Без бумаги – как? – Вова покачал головой.

– Нет проблем, – энергично сказал Горюнов. – Я – юрист. Я составлю договор по форме. Давайте ваши паспортные данные. – И Вова Блинов протянул Альберту Горюнову новенький паспорт гражданина Российской Федерации.

Вова Блинов шел по улице, слегка откинувшись назад и выдвинув вперед среднюю часть туловища. Нижняя губа также была слегка выдвинута вперед, что свидетельствовало о значительности момента. Он шел по талому снегу весеннего бульвара, рассекая воздух, словно рассекающий волны морской буксир. В руке он держал дипломат, набитый деньгами. Он шел уверенно и гордо: он нес деньги, законно полученные в банке, о чем свидетельствовали банковские документы. Деньги были получены под очень небольшие проценты. Само собой разумеется, что банковский заем организовал ему Давид, муж сестры Вовиной жены, то есть свояк. Вове было радостно осознавать, что именно размах операции подвигнул Давида взяться за это дело – размах и немалая сумма кредита. Если бы сделка была менее солидной, Давид не стал бы и дергаться. А крупное дело заслуживает уважения. Тем более что банк покажет эту акцию в отчетах как кредитование малого и среднего бизнеса, что – важно.

Да, Вова не боялся никакого милицейского или иного начальства, которому могло бы придти в голову проверить его дипломат. Не боялся он и гоп-стопников, хотя в московской неразберихе их в тот период водилось немало. Он просто знал, что никому не отдаст свою ношу, будь он хоть трижды гоп-стопником. На худой случай у него в кармане покоился готовый к бою газовый баллончик. На самый же худой случай в другом его кармане покоился складной нож. Чтобы изготовить его к бою, достаточно было нажать на кнопку.