Анатолий Вилинович - Остап Бендер в Крыму

— Прежде всего, сударыня, мы передаем вам привет от вашей коллеги Анны Кузьминичны из Севастополя. Мы беседовали с ней и брали у нее интервью. Материалом для статьи и радио мы постепенно обогащаемся. Но нас очень интересует последняя наследница — графиня Воронцова-Дашкова. Ведь вы же были возле нее, когда она покидала дворец?

— Да, судари, я там была и была еще некоторое время до национализации Воронцовского дворца. Известно ли вам, судари, что там сейчас музей?

— Да, сударыня, известно, — ответил с неизменной своей улыбкой Остап.

— Что я могу сказать… — помолчала немного хозяйка. — И графиня, и мы прислуга, разумеется, не думали, что Врангелю вскоре придется покидать Крым. А вместе с ним и дворянам. Особенно такого высокого происхождения, как наша графиня. Это произошло неожиданно не только для Елизаветы Андреевны, но и для нас.

— Простите, а кто такая Елизавета Андреевна? — спросил Остап.

— Как — кто? — удивленно посмотрела на Бендера женщина. — Графиня Воронцова-Дашкова, судари.

— Простите, совсем выпало из головы… — постарался как-то исправить свою оплошность Бендер-«газетчик».

— Да, судари, все произошло так неожиданно, как я уже говорила… Приплыл катер к Чайному домику…

— Чайному домику? — удивленно спросил Балаганов.

За этот вопрос Остап пригвоздил его к стулу строгим взглядом, но хозяйка пояснила:

— Это строение на берегу моря, судари-товарищи. В былое время там владельцы дворца и их гости пили чай после купания и отдыхали, как им положено было. Да… Но, я вижу, вы совсем не подготовлены своими знаниями для газеты и радио, уважаемые господа-товарищи.

— Разумеется, высокочтимая сударыня, и поэтому мы у вас, чтобы восполнить этот пробел, — высокосветски склонил голову Бендер и лучезарно улыбнулся.

— Приплыл катер, как я сказала, и графиня Воронцова-Дашкова в сопровождении морских офицеров поплыла к военному кораблю, который ожидал ее, и отбыла на нем за границу. Но куда, мне, судари, неизвестно.

— Да, уважаемая сударыня, мы так и предполагали. Но внезапно, не внезапно, а кое-какие приготовления графини перед отъездом все же были? Ведь она была информирована о положении дел на фронте?

— Мне неизвестно. Но все же могу предположить, что Елизавета Андреевна знала о своем отъезде. Так как незадолго до этого по ее приглашению во дворце поселился гостем штаб-ротмистр Ромов, а с ним и два его поручика… — замолчала Софья Павловна, затем промолвила: — Один из них собирался обвенчаться с одной девушкой, из прислуги…

Бендер отметил, что последние слова хозяйка произнесла как-то жалобно, как будто вспомнив что-то личное и очень грустное… И Остап подумал: «Уж не собирался ли тот поручик обвенчаться именно с ней?» Но сказал:

— Очень интересно. А кто этот штабс-ротмистр? Что его приняли во дворце?

— Он являлся начальником прирубежного морского участка, где расположен дворец. Нам, прислуге, было неведомо, с какой это стати офицеры не только гостили, но и проживали какое-то время во дворце. И все же, как я полагаю, с помощью их какие-то приготовления к отъезду графини все же делались.

— Нам известно, сударыня, что графиня Воронцова-Дашкова, чтобы не оставлять вражеской стране, то есть Советам, все золото, серебро и другие ценности, готовила… но оставила их, — взглянул Бендер на своего компаньона-единомышленника.

Балаганов неотрывно смотрел на руки хозяйки, которые она почему-то старалась держать под передником. И когда она на какой-то миг выдернула руки, чтобы поправить чепец, Остап понял, почему тот так смотрел на них. На среднем пальце правой руки горничной красовался золотой перстень с бриллиантом. «Ага, — мысленно отметил он, — бедная горничная с таким перстнем? Ну нет, она явно не все рассказывает».

— Вот, что я могу сообщить вам, судари-господа, — и тут же поправила сказанное, — товарищи, что я могу поведать о моей бывшей госпоже.

— Но ходят слухи, что все золото и серебро по указанию графини было спрятано перед ее отъездом в каком-то тайнике. Что вам известно об этом? — спросил Остап. — Мы хотели бы заинтриговать наших читателей и слушателей, сказав им об этом.

— О, господи, уважаемые товарищи, об этом мне как раз ничего и неизвестно. Слухи всегда есть слухами. Им верить нельзя. И если у вас нет больше ко мне вопросов, то позвольте вам сказать, что мне пора. Я служу снова горничной, но не во дворце, разумеется, а в гостинице «Мариино». Без работы сейчас нельзя получать хлебную карточку.

— Да, это так, сударыня. Ну что ж… — не спешил вставать великий психоаналитик. — Благодарю, вы так любезны…

— Благодарствую, сударыня, — встал и сделал легкий поклон и его единомышленник. Но увидев, что Остап не встает, опустился на стул снова.

— Да, уважаемая Софья Павловна, еще вопрос, что вам известно о дворцовом фотографе Мацкове?

— Дворцовый фотограф Мацков? Я и не знала, что он Мацков. Приезжал по вызову, фотографировал графиню и ее гостей, когда те были…

— Вот нам бы очень пригодились его снимки для газеты, сударыня, — восторженно вставил «представитель радиокомитета» бывший бортмеханик «Антилопы».

Остап был готов одернуть своего «брата Васю», с чего бы это радиокомитету понадобились вдруг снимки для газеты, но промолчал, так как Балаганов уже успел задать второй вопрос, и на него следовал ответ хозяйки:

— Я и тогда не знала, где фотограф проживает. А сейчас, разумеется, мне тем более неведомо, сударь. Весьма сожалею, что не могу помочь в интересующем вас вопросе.

— Да, а поручик, который собирался с вашей коллегой обвенчаться? — начал Остап.

— А-ах, поручик Крылов… — с какой-то прикрытой нежностью произнесла это имя женщина, отведя свой взор в сторону. — Где он, что с ним? — помедлила она. — ничего сказать не могу, как и о других… — Помолчав немного, она тихо промолвила: — Более всего о нем может знать Екатерина…

— Но вы ведь служили вместе с ней во дворце… И вам ничего не известно о поручике? — испытующе смотрел на нее Бендер.

— Представьте себе, уважаемый, что нет. С какого-то времени я с Екатериной не поддерживаю отношения. И даже не встречаемся, судари. Если откровенно, даже во время службы графине я с ней тесную дружбу не вела.

— И вы не подскажете нам ее адрес? — с нотой сожаления в голосе промолвил Остап.

— Кэт? Отчего же, улица Портовая, а вот номер… извините, — подумала немного Софья Павловна, — пятнадцать или тринадцать… Да, скорее всего пятнадцать, рядом с аптекой, несколько я знаю. Всего хорошего, господа-товарищи, сделала шаг у двери хозяйка и неожиданно добавила: — А Фатьма проживает в Феодосии, судари, насколько мне известно. В «Астории» служит.

— Не можете сообщить нам адрес ее?