Юрий Герт - Ночь предопределений

Феликс с удовольствием расположился в кресле.

— Единственное, чего вам теперь не хватает, Жаке, это кондиционера.

— Вот именно, — рассмеялся Жаке и включил маленький вентилятор, направив струю на Феликса. — Но что поделаешь?.. Приехало большо-о-ое начальство из области посмотреть как живем. «В чем нуждаетесь?.. Что требуется для нормальной работы?..» Я говорю: «Трубы для водяного отопления. У нас тут зимой — как на Южном полюсе, только пингвинам экскурсии устраивать». Посмеялись немножко. Похвалили. «Такой знаменитый музей, — говорят. — В газетах про вас пишут, из-за рубежа гости приезжают… Трубы? Будут вам трубы!» Сильно хвалили, у нас даже, — он приложил ко рту ладонь козырьком и снизил голос, — у нас даже кое-кому не понравилось, что так хвалили. Ругают — плохо, хвалят — опять плохо, ведь вот как бывает, Феликс («Ф» выговаривал он мягко, получалось «Пеликс»). Не знаешь, что лучше, что хуже…

Маленькие черные глазки Жаика смеялись.

— И что же?

— А вот — прислали, сам видишь! — Жаик широким жестом обвел комнатушку, едва не свалив при этом чучело клювастого беркута на подоконнике. — Теперь мне большой кабинет нужен, приемная нужна, секретарша…

— Ну а трубы?

— Вот и я думаю: а где же трубы?..

Они переглянулись, засмеялись. Жаик — добродушно, Короткими, клекочущими в горле смешками, сложив руки на колышущемся животе, Феликс — отрывисто, зло. Всякий раз при встрече ему становилось обидно и горько за старика.

Жаик, видно, почувствовал эту горчинку, однако не откликнулся на нее, как бывало, не захотел ее принять. Он только скользнул по лицу Феликса быстрым, настороженным взглядом, улавливая связь между этой горчинкой и чем-то еще, затаенным, о чем пока не было сказано ни слова и о чем, если пожелает, Феликс расскажет сам, — скользнул и сделал движение, пытаясь подняться с кресла и выбраться из-за стеснявшего его стола, да так и остался сидеть, кинув безнадежный взгляд на площадку между столом и сейфом, по которой не сделать и шага.

— Нет-нет, — произнес он серьезно и даже как бы утешая Феликса, — ты не думай, трубы будут! Теперь — будут! Теперь всё тут будет, да!.. — Он снова рванулся было выскочить из-за стола, но остался сидеть, только барабанил по сосновой крышке короткими толстыми пальцами. — Теперь тут все будет, Феликс! Нефть… До последнего времени об этом не шумели, боялись: вдруг снова ошибка?.. Но к нам геологи приезжают, рассказывают: есть нефть. Низкопарафинированная жидкая, хорошая нефть… О, — улыбнулся он при слове «низкопарафинированная», отвечая на улыбку Феликса, — я тут и сам таким специалистом заделался — куда там!..

«Ах ты, черт! — думал Феликс, слушая Жаика и вдруг начиная завидовать ему. — Ах ты, черт!..» Он вспомнил, как, случалось, расхаживая по этой комнатке, старик с таким же азартом говорил о Таците или Монтене. Феликс искоса пробежал взглядом по полкам старого фанерного шкафа, но книги в нем стояли по-новому, он не увидел знакомых переплетов.

— Сначала думали для нефтяников поселки строить, продолжал Жаик, — потом решили — город, только не там, где промысловые участки, а у нас! Дешевле проложить дороги, чем закладывать город на необжитом месте. А тут строй, сколько хочешь. Были бы средства. Но ведь нефтяники народ богатый… — Он потер руки и зажмурился — блаженно, как скряга, перед которым засверкали сказочные сокровища.

— И будет у нас город, Феликс, большой, красивый. Люди получат работу, молодежь перестанет уезжать в чужие края. Построят дома — с газом, центральным отоплением, все как положено. Протянут шоссе, железную дорогу, сделают большую пристань, морской порт… А то перед приезжими, особенно из-за рубежа, стыдно: в домах — телевизоры, а на главной площади коровы с козами бродят…

Феликсу представились сидящие на корточках аксакалы… Бурая корова у продмага, жующая газетный лист… И тут же — вместо шубата — бар с коктейлем через соломинку… Он выдавил на губах улыбку.

Вот они, подумал он, перспективы… Те самые… Но подумал вяло, почти нехотя.

Он вдруг сам перестал себя понимать.

Усмешка его, наверное, чем-то зацепила Жаика.

— Не веришь? — сказал он, впрочем, не слишком запальчиво. — Я и сам не поверил бы, может быть… Если бы мальчишкой не гонял отару как раз в тех местах, где теперь город, и театр, и дома на двенадцать этажей… — Приглушая собственное торжество, он добавил — между прочим, архитекторам уже проект заказан, генеральный план… Сегодня в Доме культуры они докладывать будут, а сейчас их Айгуль по музею водит. Хочешь — познакомлю…

В дверь постучали, вошел голый по пояс парень в брезентовом фартуке и белых от цемента брюках. Жаик выкарабкался кое-как из-за стола, сказал: «Труб нет, а котельную все равно строим», — и они вышли.

Так вот почему она не показывается, подумал Феликс. Архитекторы… — Упругая струя воздуха из-под лопастей вентилятора била ему в лицо. Он приподнялся, немного отвернул вентилятор вбок.

Город… Дома на двенадцать этажей… Он почему-то вспомнил себя начинающим журналистом, газетчиком, приходившим на стройку «брать материал». На стройку ли, на завод, тем более — на шахту. Все, казалось ему, заняты серьезным, необходимым делом, и он один тычется со своими неуклюжими вопросами, путается под ногами, чтобы потом впопыхах смастерить свои двести строк. У него навсегда сохранился этот взгляд — снизу вверх — на людей, чей труд имеет результатом бесспорные, абсолютные ценности — будь то простой сапог или многоквартирный дом. Бесспорные — по сравнению с эфемерным и в общем-то довольно сомнительным делом, которое было его профессией…

Здесь нужны дороги, думал он, хорошие, удобные дороги, по которым пойдут машины в несколько рядов, встречными потоками. Нужны стальные вышки, и турбобуры, и вода, чтобы закачивать ее в скважины. Нужны дома с глубокими лоджиями, чтобы хоть немного укрыться от этой окаянной жары. Вот что здесь нужно — в первую очередь. Для чего этим людям, у которых будет своя нелегкая судьба и нелегкий хлеб, — для чего этим людям чьи-то — к тому же отдаленные на целый век — страдания, поиски, крушения?..

Над креслом висела карта с пометками — где карандашом, где чернилами — рукой Жаика, с числами — его привычка: делать пометки там, где он побывал, и ставить даты. Свободною от этих надписей пространства не хватило бы и для пятака. Возле карты находилась написанная густыми мазками картина, изображавшая морской бой на фоне залива: миноносец с огоньком красного флага на мачте и два белогвардейских корабля, окруженные столбами взбитой фонтаном воды… Бой, действительно случившийся в этих местах. И тут же, пониже, над сейфом — небольшая гравюрка: полуразрушенный мазар, связанный с именем красавицы и легендой, звучавшей бы вполне банально, если бы Феликс не услышал ее, сидя у этого мазара, из уст Жаика…