Йоханнес Зиммель - Любовь — последний мост

— Нет, те, из четвертой, оставили ее.

— Потому что ждали попадания луча, понятно. А в остальных трех, выходит, остались. Я не ошибаюсь?

— Да, все это так, — сказал Клагер. — Но я вот что хочу подчеркнуть: никто не мог предугадать, что луч попадет не в четвертую, а в первую лабораторию. Разумеется, все сотрудники лабораторий номер один, два, три и четыре обязаны были покинуть помещения. Однако войдите в положение, в котором мы оказались, господин криминальоберрат! Ведь работали люди круглосуточно! Целыми неделями! Знаете, сколько колес и подвесок к нам поступило из вагонного парка железных дорог? Это потребовало от наших сотрудников чрезвычайного напряжения сил, на них давили, их подстегивали. Если бы мы не управились в срок, с нас содрали бы штраф, — Клагер приходил во все более сильное возбуждение. — Мы перешли на трехсменный график! Перерывы у сотрудников становились все короче, выспаться толком никому не удавалось… Поточный метод производства! Повторяю, во всех четырех лабораториях работали днем и ночью. Перед тем, как подключить к проверке ускоритель, сотрудники исследовали детали, которые подавались кранами с платформ, подручными методами. При таких огромных заказах без этого не обойдешься! А что оставалось делать? Времени в обрез, договорные сроки подгоняют, железные дороги требуют и требуют. А люди нуждаются в деньгах, которые они получают за эту чертову работу плюс внеурочные, они не из богачей, господин криминальоберрат.

— А я этого и не говорил. Я только отметил, что во всех лабораториях оставались люди — за исключением той лаборатории, куда, собственно, должен был попасть луч. Попади он во вторую или третью лабораторию — и там погибли бы люди. Или получили бы сильные дозы облучения.

— Да, — согласился Клагер, — да, господин криминальоберрат. Я вам объяснил, в каких условиях приходилось работать нашим сотрудникам. В качестве директора этой установки я принимаю на себя всю ответственность за несоблюдение инструкций. Мне следовало вмешаться. Я не сделал этого — по известным вам причинам. Огромный заказ, а нам тоже нужны деньги, нам тоже! И за все то время, что я здесь работаю, ничего такого не происходило. Никогда, ни разу! Я знаю, это извинением служить не может.

— Да, — сказал Паркер, — это извинением служить не может. И в том случае, если «ошибся» ускоритель, и в том, если окажется, что кто-то запустил в вашу программу вирус — и не говорите, пожалуйста, будто это невозможно!

Утром 4 сентября трое специалистов по компьютерным вирусам из специальной комиссии и четверо из «Дельфи» со своими приборами и вирусными поисковыми программами собрались в здании дирекции ускорителя, где к ним присоединились два главных инженера проекта, отвечавших за строительство чудовищной «пушки». До позднего вечера они совещались в помещении, отведенном им профессором Клагером. Они разложили на больших столах конструкторские планы аппаратов. Не прерывая ни словом, с напряженным вниманием вслушивался в их объяснения Ниманд, с недовольным видом — Ратоф, сцепив зубы — Паркер. Около двадцати двух часов совещание было закончено. Они договорились встретиться для продолжения работы на другой день утром, заранее обсудив порядок действий.

Ратоф с подавленным видом на «мерседесе» проводил Филиппа до отеля «Интерконтиненталь», располагавшегося недалеко от аэропорта Лохаузен.

Водитель помог им обоим выйти из машины. Ратоф положил руку Филиппу на плечо, сопровождая его к отелю.

— Я знаю, и ты, и все остальные сделаете все, что в ваших силах. Вы первоклассные специалисты. А ты лучший из лучших, это я тебе абсолютно честно говорю, нет, правда, Филипп, не смейся, это чистая правда! Сделайте, ради бога, все, на что вы способны, чтобы обнаружить этот чертов вирус! Вы просто обязаны его найти!

Филипп внимательно посмотрел на Ратофа.

— Что с тобой?

— Боюсь, ты сошел с ума. Вы придумываете защитные программы, одну за другой. Вы намерены создать безупречную защитную программу, через которую в систему не проскользнуть ни одному вирусу, даже если за это возьмется самый одаренный злоумышленник — и тут же умоляешь меня этот самый вирус отыскать. Большего бреда я ни от кого не слышал, а из твоих уст и вовсе услышать не ожидал…

Близкий к истерике Ратоф перебил его:

— Именно из моих уст, дружище! И никакого бреда тут нет. Это самая естественная вещь в мире, что я тебя в данном случае умоляю обнаружить вирус. Бог свидетель, у меня самые честные намерения.

— Но почему, Дональд, почему?

— Потому, что этот ускоритель построила «Дельфи», идиот! Потому что эта установка унесла человеческую жизнь, и неизвестно, выживут ли остальные двое. Это, это… я учитываю порядок приоритетов, только и всего… Да, мы пытаемся создать безупречную защитную программу. Но пока что у нас ее нет. В данной ситуации я могу сказать — и слава Богу, что нет.

— Ты все-таки спятил!

— А вот и нет, а вот и нет! Ибо если бы эта программа у нас уже была бы, она никакого вируса не пропустила бы, и тогда мне конец. Однако, к счастью, все имеющиеся у нас программы не без изъянов, и вирус вполне мог проникнуть в программу ускорителя, он просто должен был проникнуть в нее, и ты должен его обнаружить, ты должен сделать это, Филипп, ну пожалуйста! Не то они меня…

— Тебя? Почему тебя? С какой стати?..

— Да пойми же ты, дружище! Я — директор исследовательского центра фирмы. А кто-то всегда во всем виноват. Так было во все времена, так оно и будет. Я не имею ни малейшего отношения ни к созданию этого ускорителя, ни к созданию вычислительного центра в Эттлингене, я не конструктор, но я отвечаю за все, что создано нашей фирмой. Если вы никакого вируса не обнаружите, если станет известно, что «Дельфи» делает установки с серьезными изъянами, опасными для жизни персонала, то никто и не подумает придираться к главным конструкторам и ведущим специалистам, — в фокусе всеобщего возмущения окажусь я — не возражай мне! — да, я, и никто другой. И они будут вынуждены вышвырнуть меня — «под давлением общественности»! Я стану козлом отпущения. Со мной будет покончено раз и навсегда, Филипп, если ты не найдешь вирус, если это свинство действительно произошло по нашей вине. Времена, когда увольняли стрелочников, миновали. Общественность требует крупных жертвоприношений!..

— Послушай, Дональд…

— Не перебивай меня! Если они выгонят меня и устроят вдогонку целый трамтарарам, ни одна собака ко мне и близко не подойдет. И о работе мне придется забыть навсегда. И тогда мне конец. Бедная моя жена, бедная моя дочка Николь — какой позор их ожидает! Мы так счастливы, что Николь эти полгода будет жить у нас, потому что ее послали на стажировку в Университет имени Гёте, она будет ассистенткой у знаменитого профессора, я тебе уже рассказывал…