Йоханнес Зиммель - Любовь — последний мост

— Да, они ударяются при этом об экран, верно. Это вам наверняка не раз приходилось видеть, когда вы включали телевизор, а программа, которую вы хотите принять, не работает. И тогда вы видите…

— Будто экран запорошился снегом. И при этом слышится такой специфический шорох. Это от ударяющихся по трубке электронов?

— Да, это от касания электронов, мчащихся по кривой. Если передающая станция подключается не сразу, экран может весь запорошить, как снегом.

— А когда станция подключается?

— Когда передатчик подключается, он посылает электромагнитные волны, господин Ниманд. У вашего телевизора, то есть принимающего и воспроизводящего сигналы устройства, есть антенна. Или он подсоединен к кабелю. Через антенну или через кабель электромагнитные волны передающей станции попадают в ваш телевизор и направляют — скажем для краткости беспорядочно мечущиеся электроны на те места на экране, где им положено быть, чтобы получилась картинка.

— И миллионы и миллиарды таких электронов эту картинку и образуют?

— Правильно, господин Ниманд. Однако прошу не забывать: электромагнитные волны передатчика не имеют никакого отношения к тому, что накаленный катод распространяет электроны.

— В вашем ускорителе есть нечто вроде накаленного катода, я правильно понял?

Голос Ниманда выдавал его нетерпение. «Счастливый человек, — подумал Филипп. — Он счастлив, потому что способен понять и разобраться. Счастлив… А что сейчас делает Клод? И где она в настоящий момент?»

— Точно так, это металлические стержни. Они раскаляются и испаряют ионы.

— Ионы? А это что?

— Ионы… Прежде чем мы углубимся в детали, господин Ниманд, я позволю себе — опять-таки для краткости — выразиться так: в рамках моего сравнения с телевизором ионы — это заряженные частицы, образующиеся из атома и молекулы. Эти ионы «испаряются» из разных элементов и потом при напряжении в ускорителе, достигающем около тридцати миллионов вольт, «выстреливаются» в противоположную сторону ускорителя. Там они пробивают углеродную пленку толщиной в несколько миллионных долей миллиметра. После взаимодействия со слоем углерода они получают положительный заряд, притягиваются к задней стенке ускорителя и со скоростью многих тысяч километров в секунду «отстреливаются» в одну из этих четырех лабораторий — причем в форме невероятно мощного, связанного ионного луча.

Пока Клагер объяснял все это, он и его посетители дошли до конца ускорителя, который здесь становился тоньше, и теперь они стояли перед разделенными бетонными стенами четырьмя лабораториями.

— Ионный луч попадает — я говорю о проверке колес и подвесок железнодорожных вагонов — на металл, делает его радиоактивным и, таким образом, возникают гамма-лучи высокой концентрации, очень опасные, надо всем сказать…

Ратоф пробормотал что-то, неразборчивое.

— Не понял? — раздраженно переспросил его Клагер.

— Да нет, ничего, — сказал Ратоф. — Продолжайте, прошу вас!

Клагер некоторое время молча смотрел на него.

— Высокой концентрации и очень опасные, — повторил он. — Поэтому при работе ускорителя никто не должен находиться в лаборатории, когда туда попадает ионный луч. На какую лабораторию будет направлен луч, решает главный компьютер, в котором подытожены все необходимые данные и все сделанные распоряжения. В каждой лаборатории вы видите по две зафиксированные видеокамеры. Они передают все в помещения, находящиеся за толстой бетонированной стеной. Там эксперты могут наблюдать за происходящим на экранах мониторов, там же регистрируются все полученные данные измерений и проверок — в нашем случае с помощью гамма-лучей. Вот эти самые данные проанализируют ученые и с большой степенью точности будет установлено, что с металлом колес. Ведь они могут быть сделаны из множества разных сплавов, продлевающих износостойкость деталей.

— И общий анализ дает полное представление о состоянии колес или подвески, то есть «устал» уже металл или еще послужит?

— Все именно так, господин Ниманд.

— Вы сказали, что ионный луч обладает огромной силой и что возникающие при столкновении гамма-лучи очень опасны?

— Ионный луч очень опасен, и гамма-лучи тоже, и если они пересекутся, «столкнутся», это будет представлять смертельную угрозу для людей, находящихся в этот момент в лаборатории, тем более — если лучи в них попадут или хотя бы заденут. Теперь, я полагаю, вам известно достаточно, чтобы понять, что произошло. В лаборатории номер один — вы видите большие цифры: от единицы до четверки — итак, в первой лаборатории в момент проникновения в нее сильного ионного луча, возбудившего гамма-лучи, находилось три человека. Студент и два аспиранта. Прежде, чем ускоритель начинает работать, раздается громкий колокольный звон, после которого все сотрудники, в какой лаборатории они ни находились бы, обязаны покинуть зал. Но эти трое остались в первой лаборатории.

— Но почему? — удивился Паркер. — Ведь им было известно, какую угрозу представляет собой ионный луч вкупе с гамма-излучением. Тогда почему они остались?

— Ионный луч попал не в четвертую лабораторию, как было предусмотрено планом, а в первую, чего никогда согласно плану не происходило, и что никогда прежде не вводилось в программу компьютера. Это единственный в своем роде случай, и я считаю, что причиной тому — какая-то ошибка в ускорителе, я повторяю: какая-то ошибка в ускорителе, а вовсе не в действиях некоего вируса.

— Никакой ошибки не было и нет! — вскричал Ратоф.

— Не кричите! — сказал Паркер. — Пожалуйста, не кричите, господин Ратоф!

— Прошу прощения, — сказал Ратоф. — Я взволнован, я переживаю…

— Но не так переживаете, как я, — недовольным голосом проговорил Клагер.

— Если эти трое из лаборатории номер один сигнала не слышали, — тихо сказал Ниманд, — то это произошло либо в результате преступного замысла, либо по их собственной ошибке. Доза облучения огромна. Один уже умер, двое — в тяжелом состоянии. Даже если их спасут, исключительно тяжелых последствий этого облучения им не избежать.

Наконец, Паркер хрипло проговорил:

— Итак, вся эта троица находилась в первой лаборатории, куда ионный луч никак не должен был попасть. Он должен был попасть в четвертую лабораторию. А сотрудники четвертой лаборатории, где они были в момент несчастного случая? Если они ожидали, что ионный луч попадет в их лабораторию…

— Они, конечно, ее покинули, — взволнованно сказал Клагер. — Еще до включения ускорителя, как и предусмотрено инструкцией. Сразу после того, как пробил колокол.

— Повторим еще раз с самого начала! — не допускающим возражения голосом проговорил Паркер. — Так что же, сотрудники оставались в лаборатории, несмотря на прозвучавший сигнал?