Сергей Саканский - Человек-тело

После таких слов просто необходимо начать новую главу. Так всегда делают и тюльпановы, и кокусевы, законные супруги тюльпановых, если пишут триллеры аля-тюльпанов.

Выходит, что я выдал мою девочку замуж за женатого человека. У которого рак, которого вовсе и не надо умерщвлять. Впрочем, никакого рака у него нет: он просто похудел от вичкиной диеты, а насчет рака (как я прочитал уже в тетради) он просто напиздил покойнице. Но тогда я об этом еще не знал, и все завертелось в моей голове, и все мои дела и планы стремительно засасывал этот туалетный мольстрем [36] Ошибка персонажа. .

— Ты меня любишь? — тихо спросил я.

— Да, а что?

— Ты готова совершить поступок ради этой любви?

— Смотря какой. Если не слишком в напряг.

— Ты не переменишь своего мнения обо мне, если узнаешь обо мне нечто… Впрочем, это ничего особенного… — запутался я, думая: ведь не рассказывать же ей ВСЁ?

— Так если ничего особенного, так что?

— В общем, — с шумом выдохнул я, — ты уже знаешь, что у меня есть… Была… Женщина!

— Очень хорошо. Вот она была и нету. А что?

— Дело в том, что эта женщина — и есть жена Кокусева.

Анна уставилась на меня исподлобья, приложив кулачок к подбородку.

— Каким образом это произошло?

— Я любил тебя всю жизнь, — начал я. — Вся моя жизнь прошла не так, как могла, — добавил я, поморгав. — Именно Кокусев и был тем невидимым рулевым, который двинул манипулятором, свернув баржу с намеченного пути, и разбилась она о скалы. И вот, происходит немыслимая неожиданность. На собственном балконе, на лестничной клетке я встречаю девушку. И я неожиданно узнаю, что она и есть — жена Кокусева. И я трахаю ему, чтобы отомстить за свою жизнь!

От удивления перед тем, что мой вариант истории сам собой повернул именно так, я перепутал слово, но Анюта не заметила этого.

— Почему на балконе? — рассеянно спросила она.

— Как ты не понимаешь? — воскликнул я. — Она зашла на балкон, чтобы погреться. Я просто приютил ее. Но каково же было мое удивление, когда я узнал, что эта девушка Вика — и есть молодая жена Кокусева! И я трахнул ее, и стали мы с тех пор любовниками.

Анна покачала головой:

— Странная история, но при чем тут я, и какой я должна совершить ПОСТУПОК?

— Слушай дальше. Девчонка так влюбилась в меня, что решила умертвить Кокусева. Это чудовищное существо. Она поехала в лес и нарвала там паутинника поганого. Эту твою подругу Лену отравила именно она! Просто писатель слил ей грибы, бывшей своей любовнице…

— Что-о?! — вскричала Анна. — Ленка была его любовницей? Ну и ну! — она покачала головой. — И давно, интересно?

— Да откуда мне знать? Это не важно. Дело в другом. Молодая жена Кокусева раздобыла где-то цианид и хочет отравить его!

— Да не где-то, а у него в столе! — воскликнула Анна. — Он мне сам хвастал, показывал… От одной из его прошлых сучек остался. Химичка.

Анна задумалась, пожевывая губами, уже как-то старчески, отметил я. Может быть, думала об этой химичке, которая ненароком, много лет назад, бросила в наш мирный огород зловещее семечко события.

— Надо бы позвонить в милицию, что ли… — проговорила Анна неуверенно.

— Нельзя, — возразил я. — Они быстро выяснят, кто есть кто, и обвинят в соучастии — меня! И твой милый котик полетит невесть куда, где будут ебать его в его нежный пукан.

— И что же делать?

— Что делать, с чего начать… Ленин, поэма «Хуй». Она мне звонила вчера. Хочет сделать это сегодня. Теперь не отвечает на звонки. Обосралась, но полна решимости.

— Ну что ж… — Анна сняла со спинки стула сумочку. — Я хотела несколько обождать с визитом. Теперь — самое время.

Она зашла в «свою» комнату, вскоре вернулась, запихивая в сумочку томик Тюльпанова.

— Подарю. Войду, как бог из машины.

Как же легко порой бывает манипулировать людьми, — подумал я, а моя женщина исчезла за дверью, отдав по-пионерски салют и процитировав на пороге старое кино:

— Свадьба продолжается. Жених — я!

Занято, как в общественном туалете. На сей раз скульптурные негативы строк видны на ближайшей странице разворота. Проницательный читатель поймет, что приближается очередной рассказ писателя, к счастью, последний в этой тетради. Все три рассказа связаны между собой, и я ума не приложу, почему он писал их где попало, а не один за другим. Может быть, как раз потому, чтобы дать нам возможность поселиться у него между строк. Хитрые полиграфические тараканы.

…Чем же заполнить этот разворот? Просто продолжу историю дальше…

На сей раз ситуация была чудом спасена. Анна, войдя, как бог из машины, как персонаж Достоевского, вовремя схватила карающую руку за руку.

Дальнейшие события весьма красочно описаны в этой синей, как зеленая лампа Ильича, тетради. Да — «просто избил до полусмерти», и она «три дня не вставала с постели».

Бил-то я, конечно, не свою маленькую девочку Вичку, а сам себя, яростно работая локтями, поражая самого себя, то в левую, то в правую челюсть.

Ситуация обернулась фарсом. Теперь Анюта жила у Кокусева, жила с Кокусевым, трахалась с ним, законная жена. У меня она появилась два раза: за вещами и когда принесла стишок, но трюк со стишком не удался по причине засадки в анус. В тот день у меня еще оставалась иллюзия, что главный во всем этом — я. После этого дня все иллюзии развеялись, как дым, как запах ее говна, который держался на мне аж дня три. Анна перестала мне звонить, как отрезало. По-английски. Она просто вернулась на свою территорию.

Ко мне же, на мою — вернулась девушка Вика, соломенная вдова. Казалось, что вся эта история закончена. Я с вялым любопытством слушал ее рассказы, в которых неожиданно прозвучали строки из поэмы «Хуй».

Да, золотые были времена, серебряные. Время надежд. Время будущего. Время жизни вперед.

Но вот и рассказ. Что ж, перевалим через него, как река через порог. А я оборвусь на полуслове. Здесь остались еще три строки. Что ж, начну свою повесть о главном. Проницательный читатель уже составил представление о поэме «Хуй», многажды процитированной на этих страницах. Об этой удивительной поэме и ее таинственном авторе — сразу после короткой рекламной паузы.

[Начало]

Профессионалка истолковала мой черный эротический сон. Бывшая сокурсница, одна из безнадежных поэтесс, ставших со временем кем-то еще… Она начинала лет пять назад, когда пылкий любовник подарил ей 286-й, самую быстроходную на тот момент времени модель (чтобы писала стихи), а лесбийская подруга — пятидюймовый флоппи с астрологической программой (чтобы не скучала…)