Ладислав Баллек - Помощник. Книга о Паланке

Он подумал: когда человек намучается, тогда он и может оценить эти прекрасные мгновения, а если кто в жизни не мучался, тому это и в голову не придет. Так уж устроен мир. Доброй едой и питьем может насладиться один трудящийся человек. Эти дары приносят радость лишь тяжело работающим людям. Ну не счастливый ли он человек, если познал все это? Конечно, ведь иначе ему бы этого не понять.

Он спокойно вздохнул, чувствуя облегченье и ту целительную грусть, против которой человек никогда не восстает.

— Вот я и говорю, мештерко, — прервал вдруг Волент молчанье и, улыбаясь, посмотрел на мастера, — что… — он смолк, но не перестал улыбаться… — что ни одной бойне не обойтись без тегер… без грузовой машины. Нашей тоже. Что вы на это скажете?

— Грузовик? — спросил Речан. У него перехватило дыхание, он даже покраснел от волнения. Машина? Это его давняя и пока несбыточная мечта!

— Ну конечно, грузовик… — рассмеялся Волент и закурил новую сигарету.

Речан смотрел на мясистое потное лицо приказчика; этот слов на ветер не бросает и всегда в общем-то ставит его перед свершившимся фактом.

— Признаюсь, — начал Речан степенно, — я уже давненько подумывал об этом, в прежние времена у мясников внизу, в городе, бывали машины, но я-то всегда работал в деревне и на аукционные рынки и ярмарки ходил пешком через холмы… через горы… даже в Липтов, на Ораву… Вниз, правда, никогда не ходил, хотя многие мне советовали. Но я в моторах не разбираюсь, так что всегда опасался, как бы не разбиться.

— А не слышали о какой-нибудь машине? — спросил Волент.

— Нет, — ответил Речан, разочарованный сам не зная почему, — ведь ты же знаешь, на люди я не хожу, где мне услышать-то. Да… как-то раз… — вдруг оживленно улыбнулся он своему воспоминанию, — дошел я до самой польской границы и у одного мужика в селе Лиеск купил коровенку мелкой польской породы. Возвращался с ней через горы и леса один… Да… по дороге уже было не пройти: дело-то было в начале сентября… да, теплынь, пыль столбом… С одной стороны дороги на другую не перейдешь, столько войска, лошадей штирской породы, пушек и бронетранспортеров двигалось к Сухой горе. Немцы на поляков шли. И сколько хороших машин! Кто знает, много ли из них немцы привезли домой? Лучше бы их людям раздали, правда? — улыбнулся он и отвернулся.

— Не худо бы, — почесал за ухом Волент, — ведь я что говорю, мештерко, поглядите вокруг, кое-кто уже обзавелся машиной… Знаю, о чем вы думаете. Я, мол, всегда про то, что у других есть, но я ведь говорю потому, нельзя нам забывать об этом, отставать нельзя. Понимаете? Я хочу сказать, что, геть, если у вас есть грузовик, вам никого не надо… кёнёрговать — то есть просить привезти. Ведь если просишь кого-то, то людям становятся известны ваши дела, а это, вы ж понимаете, ни к чему. Торговец платит налоги, а сам даже не знает, где ему остеречься, парни из ЭКУ [37] ЭКУ — Экономическое контрольное управление. во все суют нос. Мы-то с вами знаем, что никогда не будем, как разные прочие нынче, пихать в колбасу всякую дрянь, чтобы заработать, потому что мы, мештерко, гентеши — мясники, значит. Вы тоже так считаете, мы мараться не станем, даже если торговля у нас… того… пойдет худо. Правильно я говорю? Мы такого не допустим, нам бы, сами знаете, и покупатели такого не простили. А я всегда говорю, вы от меня уже слышали, наверное: пусть мужик будет какой хочешь дока, но в ремесле не халтурь, будь человеком, мештером, как мы говорим, иначе на том свете и сам боженька не простит. Для нас с вами, мештерко, один путь — доставать мяса больше всех, и точка!.. — Волент говорил, все больше воодушевляясь, словно его побуждал к этому звук его сильного голоса, который он сам любил слушать. — А на карточки, талоны, как говорится… не разживешься, мы с вами это знаем, с ними фокус-покус не устроишь, нечего и стараться. Нам мясо нужно. И я могу его доставать. Карта идет нам в руки. А может, должна идти еще лучше, потому что другим тоже фартит. Должна и нам, говорю, потому что многие-то начинали лучше, чем мы. Когда дела пойдут, как при первой республике, нам того и гляди будет крышка… — Волент поднял палец и значительно посмотрел на Речана. — Мештерко, люди уже говорят, что зря мы часы не переводили, раз-два — и все станет, как при Масарике-бачи. Геть, такие вот дела… и, если у нас нет машины, тогда как? Торговля вздорожает, каждый, если вы у него попросите, захочет на вас заработать. Нам до зарезу нужен хороший грузовик, нужен немедля, потому что вчера уже было поздно. Мы должны опередить всех гентешей в Паланке, всех обогнать, иначе они опередят нас. У многих на самом деле была фора, а теперь того и гляди начнется конкуренция. Надо думать о расширении торговли, а тут без машины, как без рук.

Речан осторожно кивнул.

— Мештерко, вы знаете Фери Кэрэста? Нет? Пусть вы не знаете, я знаю. У него внизу, на Кладбищенской, свой гараж с мастерской.

— Я его не знаю, — завертел головой Речан и нетерпеливо затянулся, словно хотел спрятаться за облачко дыма.

— Не беда, говорю, зато я его знаю. Мы вместе учились. На перемене он всегда давал мне хлеба, если я был голодный. Вы же знаете, я рос сиротой и долго скитался из дома в дом, пока меня не взял к себе Кохари, а папаша у Фери был владельцем гаража. Старый его апука был таким механиком, какого днем с огнем не сыщешь, все так говорили: даже те, которые разбирались в моторах, ходили посмотреть, как он работает. Он просто родился для того, чтобы быть лучшим механиком в Паланке. Фери, его сын и мой кореш, тоже в этом был и есть мастак, он, мештер, еще мальчишкой соорудил себе такую тележку, прямо чудо… Впереди только одно колесо, двигатель от мотоцикла… На ней мы катались за бабами, с которыми можно погулять по кукурузному полю. — Он рассмеялся. — У него был маленький мотоцикл марки «Ява», кажется стоцилиндровый. Ну! Я на нем носился как черт, пока он однажды на лугу у меня не заглох… Так вот, сегодня мы с Фери разговорились. Вы только скажите, что хотите машину. Остальное — наша забота, Фери и моя, мы знаем, что надо делать. Идет?

Речан неуверенно моргнул и ничего не ответил.

— У Фери есть довоенный грузовик марки «Прага», машина еще хоть куда. Когда фронт подошел, Фери ее разобрал, чтобы можно было сказать, что на ней нельзя ездить: нет, мол, запчастей. Он боялся, как бы ее не отобрали. Так вот, он эту машину, если вы захотите, приведет в такой ажур, что лучше не надо, куда там старому Полгару с его грузовичком! Слушайте, вот Полгара нам надо остерегаться. Если мы хотим быть впереди, так нужно взять разбег, у нас ведь нет друзей политиков, которые по дешевке раздобудут нам целый вагон хорошего скота хоть из чешского пограничья, хоть с конфискованных властями хуторов.