Барбара Пим - Несколько зеленых листьев

Уже в постели в тот же вечер Беатрис занялась тем, что лучше всего помогало от бессонницы: перебирала в памяти своих сорокалетней давности соучениц по колледжу, припоминая их имена и внешность. Начав с Изобел Мерримен Маунд, которая и тогда выглядела, как сейчас, она перешла к студенткам, обладавшим более экзотическими именами. В голову ей пришли запечатленные на групповом снимке того времени, но теперь забытые, потому что они ни разу не появились на традиционных ежегодных встречах их выпуска, датчанка Ильзе Бенедикта Роелофсен и итальянка Алессандра Симонетта Бьянко. Почему-то Беатрис во всех подробностях припомнила, хотя зачем это помнить, понять невозможно, руки Ильзе с покрытыми красным лаком ногтями и ужас, отразившийся на лице мисс Биркиншоу при виде этой новой моды. Ильзе, вероятно, накрасила ногти ярким лаком, чтобы поразить подруг, но надо признать, что девушки в те дни заботились о своей внешности куда больше, чем нынче. Даже они с Изобел, скромные труженицы, и те старались выглядеть опрятными и аккуратными с завитыми волосами и робкими намеками на макияж. И кроме того, она, Беатрис, вышла замуж, как было засвидетельствовано в регистрационном журнале колледжа: «1939 год. Вступила в брак с Дадли Джорджем Ховиком» и «1940 год. Родилась дочь Эмма». Дадли был ее ровесником, он тоже изучал английскую литературу, и до женитьбы в сентябре 1939 года они были знакомы несколько лет. Если бы не война, они, может, и не поженились бы, но в ту пору люди поступали только таким образом, а Беатрис всегда считала, что женщина должна либо выйти замуж, либо, по крайней мере, состоять в каких-то отношениях с мужчиной. Дадли погиб в сражении за Дюнкерк много лет назад, и с тех пор в ее женской судьбе почти ничего значительного не произошло. Молодая, склонная к научной деятельности вдова с ребенком, какой она была, не привлекала с первого взгляда внимания и не отличалась доступностью. Кроме того, она была занята работой, художественной литературой викторианского периода. В романах Шарлотты М. Йонг всегда присутствовали молодые привлекательные вдовы…

Эмма же — совершенно другая судьба, что с ней делать? Ничего, конечно. В семидесятые годы нашего столетия ничего не «сделаешь» с дочерью такого возраста. Этот Грэм Петтифер — между ними явно ничего нет, и жизнь в захолустье вряд ли обещает появление кого-то, достойного внимания. Адам Принс с его «самой вкусной камбалой по-нантски»? Какой он кандидат в женихи? Смех один. И бедного овдовевшего Тома тоже едва ли можно считать подходящим женихом… Беатрис потянуло в сон, возможно, одна мысль о Томе навевала дремоту. «Неудачник» — вот слово, которое пришло ей на ум, когда она вспомнила о Томе, не способен даже разыскать в лесу остатков этого дурацкого средневекового поселения. И в своей церковной деятельности он тоже не отличается особой энергией. Беатрис вспомнились разного рода упущения (по-видимому, мисс Ли в это время в поселке не было): первое воскресенье после крещения, а рождественские украшения еще не сняты; в прощеное воскресенье на алтаре нарциссы — явная ошибка, которой Том даже не заметил. Конечно, следует помнить, что он потерял жену и на шее у него висит эта несчастная Дафна. Бедный Том и бедная Дафна, да, бедная Дафна… Беатрис уснула.

Том куда более славный, нежели Адам Принс, думала Эмма уже в постели, перебирая в памяти события ужина, перед тем как уснуть. И человек он хороший. Читая проповедь о царствии небесном, не забывал упомянуть и о помощи соседу, причем, не сомневалась она, говорил об этом от души. Но если рассуждать о делах практических, способен ли Том, например, помочь ей, попроси она, помыть наверху окна, что и вправду пора сделать?

Изобел заснула быстро, и снилось ей, что они с Адамом Принсом гуляют по лесу из колокольчиков — крайне странная ситуация! Она проснулась среди ночи, и ей вспомнилось стихотворение Шелли:

Все эти цветы — фиалки, астры, ландыши, розы и другие, названия которых она не могла припомнить (лисьего помета среди них не было), и букет из этих цветов, и последняя строка, которую она очень любила цитировать в юности:

Подобно Беатрис, она тоже принялась вспоминать колледж и человека, который ничуть не был похож на Адама Принса.

В тот год лето стояло сухое. Грязь на проселках превратилась в твердые борозды, а поля выгорели и стали белесыми, как в Италии или Греции.

Мартин Шрабсоул одобрительно закивал, узнав, что его теща отправляется на прогулку в лес с мисс Ли и мисс Гранди. Двигаться необходимо. Он и не подозревал, что главная цель их прогулки состояла в том, чтобы посмотреть на сэра Майлса и его гостей. И им повезло — если можно назвать это везеньем, — они были вознаграждены лицезрением стоящего на террасе сэра Майлса в окружении нескольких дам в летних платьях. Укрывшись за кустами, они в течение десяти минут наблюдали, как из дома выходили гости с бокалами в руках (наступало время ленча) и направлялись к белым столам в саду, на которых уже была расставлена еда. Сквозь деревья доносился смех.

— В прежние времена, — заметила мисс Ли, — ели и пили только в доме, хотя иногда и устраивали пикники. Мисс Верикер умела их устраивать.

— Мисс Верикер?.. — Магдален Рейвен забыла, кто такая мисс Верикер.

— Гувернантка девочек, — подсказала мисс Гранди. Разве можно забыть про мисс Верикер, когда Оливия то и дело талдычит о ней?

— Ах да, вспомнила. Она больше не живет в этом домике?

Они вышли из чащи и проходили мимо сторожки, которая под сенью деревьев в такой жаркий день выглядела очень привлекательно.

— Нет. После нее здесь жил один из домоправителей, но теперь они предпочитают жить на территории усадьбы.

— Здесь мог бы быть такой романтический уголок для молодой пары, не правда ли? — заметила мисс Гранди. — Сэр Майлс, наверное, ничуть бы не возражал.

— О да, жить тут, конечно, можно, — согласилась мисс Ли. — Вероятно, мисс Верикер предпочла бы жить здесь, а не в Уэст-Кенсингтоне, но остаться ей не предлагали.

— Моя дочь считает, что эту сторожку следует предоставить какой-нибудь бездомной семье, — сказала Магдален, — хотя вряд ли удобно жить так далеко от поселка. Помните, как во время войны эвакуированные ненавидели деревню?

— Люди боятся стихийных сил природы, — заметила мисс Гранди.

Ее спутницы не нашли чем отозваться на это замечание, и беседа переключилась на более приятные темы. Пора было возвращаться — можно поесть салат в саду по примеру сэра Майлса и его гостей. В Греции наверняка жарко, и Дафна, несомненно, ест в таверне, — так это там называется? Что же касается Тома, то они утром видели, как он бродил по кладбищу — как только Дафна уезжает, жизнь в приходе разлаживается.