Джон Рэй - Спаситель мира

Когда они добрались до Вестсайдской автострады, словно по команде загорелся зеленый. Полосы, ведущие в центр, Виолет пересекла за шесть стремительных шагов. Теперь она казалась еще решительнее и сосредоточеннее и настоящим локомотивом тащила Латифа вперед, явно забыв о его травме. Виолет смотрела то прямо перед собой, то озиралась по сторонам, подмечая каждую значимую деталь. Полосы, ведущие из центра, она пересекла чуть ли не автоматически, подняла воротник и величавой статуей застыла на обочине. С реки дул ветер, и Виолет заслонила глаза рукой. Она почти перестала вглядываться в нескончаемый поток прохожих и словно чего-то ждала. «Рассчитывает, что мальчишка сам прибежит к ней, как намагниченный», — с изумлением подумал Латиф. Боль и тошнота практически исчезли, сменившись тяжестью и непонятной апатией. Удобнее всего было списать это состояние на несчастный случай: он ведь поранил голову, потерял много крови, вероятно, получил сотрясение мозга, только ощущение беспомощности возникло намного раньше. Латиф с самого начала знал, что не поймает детей: он просто не смог дать себе такую установку. Если честно, он не мог дать ее себе и сейчас.

— Вон они! — проговорила Виолет.

Проследив за ее взглядом, Латиф увидел девочек разных возрастов в одинаковых клетчатых юбках, уныло взирающих через реку на Нью-Джерси. Судя по всему, католическая школа вывела своих учениц на экскурсию. Учительница, не по погоде одетая в теплую стеганую куртку, распиналась перед ними, как клоун-мим. «О чем она им рассказывает, черт подери?» — про себя удивился Латиф. Из достопримечательностей поблизости имелся лишь люк вентиляционной шахты метрополитена. Уилла и Эмили он разглядел далеко не сразу, даже не самих детей, а их головы — темную и белокурую. Оба смотрели на юг.

Виолет уже бросилась бежать. Теперь она напоминала тореадора: голова низко опущена, будто на случай столкновения, тонкая куртка развевается на ветру. Дети стояли за экскурсантками, не обращая внимания ни на них, ни на учительницу. Они наклонились друг к другу и, отрешившись от происходящего вокруг, рассматривали какую-то достопримечательность Южного Манхэттена — то ли Вулворт-билдинг, то ли стройку на месте Всемирного торгового центра. «Он же должен был увести подружку под землю!» — думал Латиф, стараясь догнать Виолет. К тому времени он понял: перед ним совсем другие дети — две девочки.

Латиф окликнул Виолет, но она уже добралась до ничего не подозревающей парочки. Лица ее он не видел, но реакция девчонок помогла его представить. Возглас учительницы напоминал хлопок пробки, вылетевшей из бутылки шампанского. Она потянулась к Виолет, но остановить не успела. Кто-то из девчонок визжал, кто-то осыпал Виолет ругательствами, кто-то наблюдал за происходящим, замерев от ужаса. Схватив блондинку за воротник, Виолет с каким-то диким недоумением оглядывала ее с ног до головы, непонимающе рассматривая короткую стрижку и клетчатую юбку.

— Полиция! — закричал Латиф, тщетно разыскивая свой жетон. Виолет бормотала что-то монотонное. «Бессмыслица», — сперва подумал детектив, но потом сообразил, что слышит немецкий. С остекленевшими, как у куклы, глазами Виолет мерно покачивала головой, а девочка, которую она держала, делала то же самое. Латиф наконец-то нашел жетон и поднял, словно флаг, как можно увереннее повторяя слово «полиция». Увы, заметила его лишь учительница. Р-раз — и она со всего размаху отвесила ему пощечину, точно детектив предложил ей непристойность.

— Виолет! — оттолкнув учительницу, позвал Латиф. — Виолет, оставьте ее ради бога!

Виолет потупилась, и в коротко стриженных, точь-в-точь как у ее визави, волосах мелькнула седина. Латиф даже удивился, что прежде считал ее чуть ли не юной. Не поднимая головы, Виолет отпустила девочку, до крови прикусила нижнюю губу и, словно в знак покаяния, рухнула на колени. Когда она поднялась, школьницы испуганно отпрянули, точно вокруг нее разверзлась земля. Латиф взял Виолет за руку и повел прочь. В тот момент он сам ее боялся.

— Детектив, я хочу домой! — чуть слышно прошептала Виолет. — Отвезете меня на своем электромобиле?

— Расскажи, что с тобой случилось? — допытывалась Эмили. Прозвучало божественное ля-до, и двери вагона точно слились в поцелуе. — Расскажи про свою больницу!

— Ты имеешь в виду школу? — искоса взглянув на подругу, уточнил Ёрш.

— Хеллер, по правде-то это была не школа! — сделав большие глаза, поддразнила девушка.

— Не хочу об этом говорить.

— Готова поспорить, скучно там не было! — Эмили наблюдала за ним, приоткрыв рот. — Хеллер, там ведь не было скучно?

— Там никак не было.

— Хеллер, лучше расскажи, иначе я не отстану!

Они ехали на шестом маршруте, успев покататься на челноке, маршруте С и маршруте F, спешившем в Бруклин. В разбитое окно за спиной Эмили Ёрш смотрел на пустоту, унылым ковром расстилавшуюся вдоль поезда. Пространство между вагонами и стеной туннеля напоминало черную дыру, самое мрачное место на свете, где никогда ничего не случается. Совсем как в школе, по крайней мере в Плоские времена: сто ярко освещенных комнат, а в них — пустота.

— Ты до сих пор встречаешься со Скиппи Фадменом?

Эмили тут же закрыла рот и перестала таращить глаза.

— Кто тебе сказал, что мы с ним встречались?

Ёрш улыбнулся и пожал плечами.

— Скиппи Фадмен — обманщик и хам! — Эмили подняла средний палец.

— Скажи то же самое с британским акцентом!

— Придурок, это и был британский акцент!

Ёрш аккуратно заправил рубашку Эмили в джинсы, а девушка не стала возмущаться. Каждая черточка ее лица казалась понятной, живой, исключительной. На левой руке ногти были обкусаны до мяса, на правой — накрашены багровым лаком.

— Как же называется группа Скиппи? — отчаянно напрягая память, спросил Ёрш. — «Вафлеры»?

Эмили засмеялась, и ее виски чуть заметно посинели. Обычно люди краснеют, но только не Эмили!

— Не оскорбляй Скиппи! Никому не позволено его оскорблять! А голубки отлетают от него, как мячики!

Ёрш глянул на отражение в окне и едва узнал себя в новой одежде.

— Как на самом деле называется его группа?

— «Приаписька».

Ёрш промолчал, и Эмили посинела еще сильнее. Ее темные глаза беспокойно оглядели вагон.

— Хеллер, они же панк-группа, поэтому и выбрали такое название! — Девушка медленно выдохнула и зажмурилась. — Это просто шутка! Самая настоящая шутка… Даже Скиппи понимает: название тупое.

Ёрш сжал ее грубоватую ладошку.

— Эмили, название прекрасное! Оно кое-что означает. — Ёрш по-учительски серьезно кивнул своему отражению. — Оно означает, что, по версии Скиппи, у Приапа есть не только пенис.