Юрий Гельман - Зал ожидания (сборник)

– Тебе помочь? – Она бесшумно вошла и тепло посмотрела на мой фартук.

– Спасибо, что ты! Я уже справился.

– Ты хозяин… Никогда не думала, что ты можешь быть таким. Прости, но ты всегда витал в облаках.

– А я и сейчас витаю, просто иногда приходится спускаться на землю. Чтобы оттолкнуться – и снова витать.

– У тебя чисто, уютно.

– Света, кто бы мог подумать, что Новый Год я буду встречать с тобой! Это в голове не укладывается: из Северодвинска вдруг…

Она приблизилась ко мне, прикрыла ладошкой мои губы, потом обхватила обеими руками за шею.

– Неужели это ты? – выдохнула печально и тихо, и её глаза наполнились родниковой влагой.

– Неужели… мы? – поправил я.

– Слу-у-ушай, – протянула Муза, откладывая листы, – вы такая пара! Серьёзно. По-моему, она все эти годы тебя любила, а?

– Скажешь тоже!

– Я женщина! Уж поверь моей интуиции.

Я промолчал. Контраргументов не нашлось.

– А что у неё с семьёй было? – спросила Муза.

– Напишу – узнаешь, – может быть, излишне резко ответил я, закурил, прошёлся по комнате, распахнул дверь балкона. На улице бесшумно и вяло падал снег.

На улице бесшумно и вяло падал снег. Он падал с обречённым однообразием, будто знал, что в этом городе ему не судьба залежаться.

– А в Северодвинске холодно?

Я опустил свой вопрос в золотистые локоны и услышал где-то рядом с левым плечом её голос.

– И одиноко…

Мы танцевали. Этот вечный, неумирающий медленный танец, это однообразное топтание на месте под спокойную мелодию – давало возможность не смотреть друг другу в глаза, создавало иллюзию близости и родства.

– Скоро двенадцать. Жаль, что у меня нет шампанского.

– Есть, – сказала она. – В коридоре сум…

Я поймал её губы, не дав договорить, и долго перебирал их своими губами.

– А ты всё такой же неистовый, – сказала она, слабея. – Помнишь, как мы целовались…

– Света, ты превращаешь мой Новый Год в праздник!

– Нам бы не прозевать его приход, – прошептала она, отклонившись назад и повисая на моих руках. Её тело стало мягким и податливым, с ним уже можно было делать всё, что угодно.

Я усадил её в кресло, выставил закуски и чистую посуду, отыскал в коридоре шампанское.

– Я не хочу, чтобы ты считал меня идиоткой, – сказала она, посерьёзнев в последнюю минуту. – Понимаешь, есть вещи, которые невозможно объяснить.

– Бог с тобой! О чём ты?

– Так… За тебя!

– За тебя и за нас!

Куранты в телевизоре медленно, с достойными паузами, чтобы каждый в стране успел налить и пожелать, отсчитывали двенадцать ударов.

– Ну вот, всё сначала, – сказал я.

– Не хочу сначала! Пусть будет всё по-другому, – капризно сказала Света. – Сделай музыку, будем танцевать!

Я понял, чтó именно ей нужно, и отыскал кассету с быстрой музыкой. Тут были и Газманов, и Добрынин, и «На-На.» И хрупкая фигура из розового шифона закружилась по комнате. Она выделывала такие коленца, на какие и в юности не была способна. Перед моими глазами вереницей проплыли наши институтские вечеринки, но ничего подобного выудить из памяти мне не удалось. Наконец, обессилев, полностью сбив дыхание, пышущая жаром она упала мне на колени.

– Никогда… так… не плясала! – раздельно выдохнула она и заплакала.

Было около трёх. Я дико устал. В голове, под «крышкой», перекатывался какой-то воздушный пузырь, как в лежащей бутылке.

Выбравшись из-за стола, я прошёлся по комнате, разминая одеревеневшие суставы, потом закурил. И тут только почувствовал, что зверски, невероятно голоден. В такие минуты я всегда обращался за помощью к моей непревзойдённой ночной хозяюшке, но, взглянув на Музу, тихо и отрешённо сидящую на диване, я забеспокоился.

– Что, что с тобой? – Я подошёл к ней, тронул за плечо. Она подняла на меня глаза, полные невыразимой женской тоски, и сказала с несвойственной для себя интонацией:

– Как я её понимаю…

– Бедненький мой, – шептала она, прижавшись щекой к моему влажному плечу, – я помню, как ты хотел меня тогда, как мучился.

– Ещё бы, – хмыкнул я. – Были дни, когда я не мог смотреть в твою сторону от злости и досады.

– Но между нами был уговор, табу…

Я промолчал.

– А теперь, сегодня – ты доволен мной?

На этот раз я выразил свой ответ движением всего тела.

– Выключи телевизор, – попросила Света. – Мне кажется, что все они смотрят на нас.

– Им не до нас, они пьют и веселятся.

Я поднялся, совершенно не стесняясь, как будто при жене, с которой прожил много лет, прошлёпал к голубому экрану, повернулся к Светлане.

– Выпьешь ещё?

– Больше нет, всё, – ответила она. – Может быть, кофе.

– Спать, как я понимаю, ты не собираешься?

– С тобой разве уснёшь? – шутливо пожаловалась она, села в постели и надела трусики. – Пошли варить кофе.

Уравняв положение по части одежды, я отправился за Светой на кухню. Выдав ей кофемолку и банку зёрен, я закурил и устроился на табурете, закинув ногу на ногу. Минуту-другую я наблюдал за тем, как моя гостья хозяйничает, потом спросил:

– Может быть, ты не захочешь, но, по-моему, тебе самое время рассказать о муже.

– Ты знаешь, Юрочка, я ждала этого вопроса. Почему-то сама не решалась начать…

Я промолчал, давая ей собраться с мыслями.

– Понимаешь, – начала она, – всё довольно глупо, хотя и не тривиально. Тебе же не нужны подробности, правда? Я постараюсь покороче. Дело в том, что он… у него… Нет, он хороший человек, у нас было всё нормально, просто… Понимаешь, он оказался, ну, в общем, он оказался… он не может… Ну, ты меня понял?

Я пожал плечами.

– Я проверялась, у меня всё нормально. А он… Я его понимаю, он не хочет идти. А я не смогла уговорить. Это длилось целых пять лет. Я клялась, что не брошу его, что всё будет по-прежнему хорошо. Возьмём ребёнка из детского дома. А он… он ушёл в себя, стал каким-то другим, начал меня избегать. Можешь себе представить, что за жизнь пошла у нас. Тут у меня ещё и на работе, я говорила. В общем, было весело. – Света поставила кофемолку на стол, села на второй табурет, опустила голову. – Я ходила по врачам, консультировалась, достала немецкое лекарство. Он, когда его увидел, сначала наорал на меня, потом заплакал… не могу тебе передать. В общем, попил он это. Потом три месяца каждый день – и ничего. И тут он сломался, понимаешь? Приходит раз домой – пьяный, за стены держится. Упал на колени передо мной: ты только не бросай меня и всё! Ну, как, как мне было это выдержать?!

– Тебе не холодно? – Я заметил, как она дрожит и ёжится.

Не дожидаясь ответа, я принёс свою рубашку и набросил ей на плечи.

– А недавно мне дали адрес одной бабки, недалеко, в деревне. Взяла я у неё траву какую-то. Бабка сказала, что если через месяц ничего не будет, то уже не будет никогда. Но он думает, что нужно пить дольше, так я сказала. Прости меня… теперь ты понял, почему я пришла…