Ирина Мартыненко - Граничные хроники. В преддверии бури

Анарин едва не задыхается с непривычки. Закашливается и жадно дышит. Тени понемногу уступают, а вспыхнувшая боль свинцом тянет тело. Девушке кажется, что в горле поселилось раскаленное железо, вот только это все меркнет с неутолимой жаждой. Длань смерти едва не опустилась на нее в пределах пепельной земли.

В это же мгновение произошли два странных события, заставших путницу врасплох. Первое – то, что те самые странные черты Лисы стали меняться и становиться привычными, а второе, то, что он неожиданно и пылко поцеловал Анарин.

Вот только взаимностью она ему не ответила, но болезненно укусила, да так, что тот от неожиданности взвыл.

– Еще… раз… так… сделаешь… я тебе все зубы выбью, идиот! – тяжело дыша, гаркнула она на путника, болезненно потирающего свои губы. – Какого… демона… ты творишь? – чуть погодя и более спокойно, хотя так же рьяно произнесла она.

– Мне нужно было убедиться, – бесстрастно сообщил он.

– В том, что ты спятил, я уже убедилась, – не преминула съязвить путница, порядком отдышавшись и все так же лежа под извечно грозовым небосводом Изнанки.

– Значит, я все-таки вернулся, – еле слышно проговорил маг.

– Ты окончательно лишился рассудка, – заявила Анарин, – и то, как мы вернемся обратно до контрольного времени, уже не моя задача – сам об этом думай, идиот.

– Мы ведь на Изнанке, верно? А значит, в любом случае выберемся, – уверенно сообщил Лиса. – Я что-нибудь придумаю.

– После того, что натворил?! Валяй… Делай, что хочешь. Хуже ситуации, чем сейчас, уже и не будет.

Парень не ответил. Он понемногу приходил в себя и уж точно после пережитого на той стороне был рад хоть тому факту, что смог возвратиться, а все остальное казалось ему теперь несущественным в цепи конфликтов, в которые его ввязала Катарина, а значит, в любом случае дела были поправимы.

– Госпожа Шиско, мое почтение, – силясь подавить немое удивление, с достоинством произнес Большой Том, завидев неумолимо приближающуюся к нему белоснежную макушку главного механика летного крыла.

– Не утруждай себя, Томас, – вместо приветствия махнула рукой эолфка, пресекая будущую цветастую речь лекаря. – Мне нужен Сигурд.

– Он отдыхает, госпожа Шиско. Я сейчас за главного.

– Мне об этом уже благополучно донесли, – хмыкнула Соша, – потому еще раз повторяю: мне нужен Сигурд.

– Если вы пришли справиться о здоровье своих подчиненных, то я в компетенции ответить на все ваши вопросы.

– Нечего тебе лясы со мной точить, – привычным тоном отозвалась Сохиши Шиско, продолжая гнуть свою линию разговора: – К троеросовым демонам мне нужны твои сплетни, Томас. В них ты хоть и больший специалист, нежели в штопке, но твоя языкатая диарея вгоняет меня в тоску. Так что будь добр, проведи меня к Сигурду и не морочь голову всякими бреднями о субординации. Некогда мне.

Для пущей убедительности Соша скорчила свою излюбленную мину, после чего с немалым удовольствием наблюдала, как темнокожий лекарь пытается подавить свой праведный гнев под холодным дружелюбием, привычным для его благовоспитанной среды.

– Извините, госпожа Шиско, но вы, во-первых, если уж пришли по лечебному делу, то обязаны говорить со мной, так как, повторяю вам, сейчас я здесь за главного; во-вторых, если вы отказываетесь это делать, то никто вас отсюда выставлять не будет, но и помощи не предоставит, ведь вы сами, насколько я памятую, уже выписаны из нашего отделения, хотя до сих пор должны соблюдать кое-какие процедуры; в-третьих, хотя вам и рекомендовано было оставаться в нашем лазарете, но вас все же выписали отсюда под честное слово, а следовательно, я могу пересмотреть курс вашего лечения и перенаправить вас не в нашу профилактическую зону, а во всеобщую, где лечатся простые смертные с Общего этажа; в-четвертых же, я вам уже который раз повторяю, господин Сигурд сейчас отдыхает, у него на это есть столько же прав, сколько и у нас с вами; в-пятых…

– Да ты меня задрал своим шебуршанием, Томас. По-хорошему тебе говорю, подыми свой зад и дуй к Сигурду. Скажи этому бледнолицему, что я к нему пожаловала по личному делу, и не вздумай ахинею какую-нибудь ляпнуть, а то знаю я твою мерзкую рожу.

– …в-пятых же, – совершенно не обращая внимания на гневную отповедь Сохиши Шиско, продолжил Большой Том, – мне абсолютно безразлично то, что вы хотите, – и уже гораздо громче прибавил: – Но вы не у себя дома, а здесь и сейчас существуют лишь правила медицинского крыла. Мои правила, госпожа Шиско.

– Засунь себе свои правила знаешь куда? – упиваясь гневом, заорала на лекаря Соша. – Тебе объяснить? Ведь уже совсем в анатомических тонкостях за словоблудством марку-то свою зачернил. Неужто, рассеянным склерозом страдать стал? Катаракта на всю голову образовалась, да? Я что, неясно тебе говорю, что мне Сигурд нужен? Раз его вот туточки нет, думаешь, что такая крыса, как ты, права качать будет? Животик-то не надорвешь, желторотик? Не хочешь говорить, а? Амнезия замучила? Вот тебе, дожили, теперь крыса думает, что она в амбаре царь и бог. Я тебе сейчас все популярно объясню, раз не доходит с первого-то раза.

– Госпожа Шиско, прошу не выражаться! Вы находитесь в лечебном крыле. Вам нужно соблюдать наши правила!

– Катакомбные задохлики имели твои правила, Томас. Будешь ими перед этими упыриными выродками размахивать. Может, еще и повезет душонку свою спасти, а мне, знаешь, и так не плохо. Ты думаешь, крыса медицинская, меня еще и учить будешь? Ага, давай-давай, мне аж интересно стало, с какого перепою я не могу со старым другом увидеться в нерабочее время! Что зенки свои вылупил? Думаешь, самый умный, да? Думаешь, я уже забыла тут, как ты мне двоих механиков на тот свет отправил? Решил, что все шито-крыто, да? Я тебе, стервец, еще покажу! Я тебе такую головомойку устрою, что потом тебя родная жена с детишками от стенки отскребать будут! Косорукий мясник! Ничего, ты у меня еще попляшешь лезгинку со своим набором инструментов над раскаленным железом. Как раз самое оно будет!

– Да как ты смеешь!

– Я – смею, – зловещим шепотом прошипела Соша и с убийственным взглядом исподлобья продолжила: – Потому что знаю, какой ты тут специалист. Тебя, Томас, только по могилкам в скалах проверять нужно. А там такого добра из-под твоей руки много вышло. Клады прятать ты первый, а как на ноги поднять, так легче увильнуть, верно?

– Ты… – затрясся лекарь в немом бешестве. – Ты…

– Ну? Что язык проглотил? Он же ведь у тебя без костей!

– Я…

– Прекратите уже шуметь, – послышался позади них уставший голос Сигурда. – И без того голова по швам трещит. Держи себя в руках, Том, а ты, Сохиши, теперь объясни мне, зачем пришла и устраиваешь травлю.

– А нечего мне тыкать, – фыркнула эолфка. – Свое место я и так знаю, а твое, – обращается она уже к Большому Тому, – меня не интересует, стервец, – затем вновь переключается на светловолосого лекаря: – Какого ветра ты его к моим подопечным пустил, Сигурд? Он же форменный болван. Как только такие вот идиоты по Изнанке ходят, скажи-ка мне на милость? У него же кровь на руках!