Элайза Грэнвилл - Гретель и тьма

– Вы мне поможете? – повторила она.

Они встретились взглядами, и Йозеф ощутил воздействие магии – древней, как мир. Он взглянул на ее изящный рот. Мужчина пообещает отдать душу, но не откажет в просьбе, слетевшей с таких уст. Настала его очередь уходить от ответа.

– В некотором смысле – да, Лили. Вернее сказать, я помогу вам встретиться с тем, что он представляет.

– Но этого недостаточно. Что он представляет, мне объяснять не требуется. Мне нужно оказаться перед ним во плоти.

– Хм, и что же случится, когда окажетесь?

– Я его уничтожу, – сказала она, и в голосе ее послышалось легчайшее нетерпение.

– Вы отнимете у чудища его злые силы – вооружитесь против него колокольчиком, книгой и свечкой? Или закуете в цепи, как падшего ангела Азазеля? – Йозеф улыбнулся. – Или же просто сунете его в бутылку и утопите в Красном море?

– Я не шучу, – сказала Лили, косо глядя на него. – Я его убью. – Она свела руки в кольцо, словно обнимая незримую колонну. Йозеф завороженно смотрел, как она стискивает воздух. – Я освобожу Unmench [52] от его страданий…

– Но… – Йозеф с усилием сглотнул и решил о законе не упоминать. – Может ли существо столь злобное, каким вы его описываете, жить в страдании? Наверняка он упивается своими поступками. Они-то и делают его тем, что он есть. Вы имеете в виду, что есть и облегчающие его вину обстоятельства?

– Говорят, он кричит во сне – заново переживает старые ужасы. Всю ночь считает вслух удары часов. Он…

– Похоже, – перебил Йозеф, – вы его жалеете.

– Я просто сообщаю факты. У машины нет эмоций.

– И все-таки вы хотите его убить?

– Таково мое задание. Потому я здесь. Вы мне поможете?

Йозефу опять пришлось уворачиваться.

– Отнять у человека жизнь – задача не из легких…

– Это легче всего на свете, – сказала Лили. – Гораздо легче, чем ее дать. И куда быстрее.

От этого жуткого замечания, произнесенного милым девичьим голосом, волосы у Йозефа на загривке встали дыбом. Гудруи возмущенно фыркнула, и Йозефу впервые от этого полегчало. Он ничего не сказал, ожидая, что будет дальше.

– Вы мне поможете? – переспросила Лили.

– Я не могу участвовать в убийстве, Лили, – сказал он мягко. – И вы тоже.

Она улыбнулась, словно про себя.

– Ханна сказала мне, как это произойдет.

– Ханна? – Йозеф записал имя в блокнот. – Кто такая Ханна?

– Ваша внучка. – Лили отвела взгляд и закрыла глаза, словно подавляя какое-то сильное чувство. Затем, содрогнувшись, глубоко вздохнула – как человек, недавно переставший плакать. Наконец-то, подумал Йозеф… и тут до него дошло, что она сказала. Он обеспокоенно взглянул на нее.

– У вас неверные сведения, моя дорогая. У меня нет…

– Дочь Маргареты, – сказала Лили, скручивая подол юбки в тугой узел.

Гудрун цокнула языком, но Йозеф, расхохотавшись, почти заглушил ее.

– Но она еще даже не замужем. – Он откинулся на спинку кресла, ощущая странное облегчение. Однако смутное беспокойство все равно осталось. – Вы воображаете, что можете видеть будущее?

– Время над машинами не властно. Находясь вне времени, можно смотреть на прошлое, настоящее и будущее как на живую картину, и потому я вижу достаточно. – Она глянула прямо ему в лицо. – То, что я вам сказала, – правда. Смейтесь, если хотите, но чудовище смертельно угрожает по меньшей мере четырем женщинам из вашей семьи.

Хотя Йозеф понимал, что все это фантазии Лили, легкая рябь страха пробежала у него по спине.

– Продолжайте.

– Сообщу больше – испорчу вам жизнь. Но я вновь спрашиваю вас: учитывая то, что я вам сказала, поможете ли вы мне выполнить мою задачу?

– Я еще подумаю. – Йозеф глянул на часы и с изумлением обнаружил, что уже давно за полдень. – Mittagesen [53] , — объявил он, надевая на ручку колпачок и закрывая блокнот. Он подозревал, что Лили не станет обедать, и кто бы ее упрекнул: Гудрун подала, как и обещала, этот свой зловонный Knoblauchcremesuppe. Чесночный суп! Его пищеварение бунтовало при одной мысли о поглощении этой дряни. – На сегодня довольно. Продолжим об этом позже. А, – добавил он, отзываясь на кашель, донесшийся от окна, – вот еще что. Думаю, Лили, вам будет полезна легкая физическая нагрузка. Не желаете ли немного помочь Гудрун по хозяйству?

– Если хотите, – ответила Лили. – В конце концов, говорят же, что труд освобождает?

– Ах ты наглая Fratz! [54]– воскликнула Гудрун, вскакивая на ноги. – Слыхали? Да она подслушивает под дверями. Знаешь, что бывает с любителями подслушивать, девонька? Ничего хорошего о себе они не услышат, вот что.

Лили опустила глаза долу. Но Йозеф почти не сомневался, что она улыбнулась.

Лили стояла у стола, отвернув голову, с закрытыми глазами. По щекам у нее струились слезы. Одной рукой она вцепилась в здоровенный нож и крошила им луковицу, вслепую, держа ее другой рукой. Несмотря на ее очевидную неловкость, Беньямин, подглядывая из-за двери, думал, что не видал ничего милее Лили, занятой домашними делами. Через несколько мгновений она промокнула глаза уголком фартука и громко шмыгнула носом.

– Да что ж за напасть-то, девонька! – Гудрун бесцеремонно отпихнула ее в сторону. – Как называется такая работа? Думаешь, мне в бульоне нужны кончики твоих пальцев? Не путайся под ногами. От тебя проку, как от солнечных часов в погребе. Да не считай ты ворон. Тебе еще горох лущить.

– Весь? – переспросила Лили, оглядывая корзину, наполненную с горкой. – Тут же хватит, чтоб накормить…

– Много – не мало. Хозяин страсть как любит свежий горох с мятой. А к тому же в Erbsensuppe [55] по моему особому рецепту…

– Столько супов, – сказала Лили, морща нос. – Каждый день.

– Ты одна тут, кому они не по нраву, – скривилась Гудрун. Беньямин все еще прятался, но все равно слишком поздно спохватился – не сдержал веселья, и Гудрун позвала его: – Если это ты уже наконец, бездельник, бросай болботать да кашлять, иди сюда. Ножи пора точить.

– Языком попробуй, – пробормотал он, входя в кухню.

– Что ты сказал?

– Вот он я, – отозвался Беньямин бодро. – На все готов. – Он взялся за точило и разложил ножи. – Добрый день, Лили.

– Давным-давно на белом свете… – прошептала Лили, открывая первый стручок.

– Опять эта комедия, – проговорила Гудрун, качая головой; лук меж тем свирепо резался и бросался в кастрюлю с бульоном. – Слышал бы ты сегодня утром ту ерунду… – Она с великой показательностью оглядела кухню. – А где же это травы, про которые я давеча спрашивала, – шалфей, тимьян, майоран и шнитт-лук?

– …в далеком королевстве жил принц, и пожелал он себе жену, которая была б не только красива и образованна, но и настоящая принцесса. Он всюду искал, но не мог найти…

Гудрун цокнула языком.