Амадо Эрнандес - Хищные птицы

Уайт снял номер в уединенной гостинице с крытым плавательным бассейном. Из окна номера открывался чудесный вид на озеро Бай, отливавшее каким-то медным блеском, и знаменитую гору Макилинг.

— Наконец-то мы совершенно одни, — с нескрываемым восторгом, в предвкушении блаженства произнес Уайт, Не раздумывая более ни секунды, он без лишних слов взял свою спутницу за руку и увлек ее на диван, хотя в противоположном углу призывно раскинулось широкое ложе. Долли и не думала сопротивляться. Она уютно устроилась у него на коленях, свернувшись по-кошачьи. Остыв от первых поцелуев, американец спросил:

— Ты счастлива здесь? — Рука его блуждала по Доллиной груди.

— Да, только я очень устала от этой езды.

— Тогда давай смоем усталость в бассейне. Идем купаться.

— Прекрасная идея.

Долли была великолепна в купальном костюме. Попробовав ногой воду, Долли величественно, словно богиня, сошла в бассейн под восхищенным взглядом своего кавалера. Спокойно поплавав немного, они начали безудержно резвиться. Первым подал пример Уайт. Поднырнув, он ухватил Долли за ногу, а когда голова его снова показалась над водой, Долли, не дав ему перевести дух, обрушила на него каскад брызг. Уайт, однако, изловчился и заключил ее в крепкие объятия. «Ты меня задушишь», — шептала Долли. Продолжая сжимать ее в объятиях, он закрыл ей рот поцелуем. И тут она почувствовала, как американец резко сорвал с нее бюстгальтер. Это было для Долли столь неожиданно, что она принялась умолять его, чуть не плача: «Пожалуйста, пожалуйста, не надо», — однако Уайт ничего не слышал. Он оказался не только опытным летчиком, но и отличным «подводником». Ему не составило труда освободить молодую женщину от скудных остатков одежды, и начался поединок двух гигантских рыб.

Был уже полдень, когда они, наконец выйдя из воды, поднялись к себе в номер. Переодевшись, Уайт и Долли спустились в ресторанчик, где их ждали изысканные рыбные блюда. Это было настоящее пиршество, какое было возможно только в довоенные времена. За другими столиками сидело всего несколько посетителей, но никто не обращал внимания на молодую пару. И здесь никто не нарушал их уединения.

После обеда Долли заикнулась было о возвращении в Манилу.

— Еще слишком рано, мы изжаримся на солнце. Давай лучше устроим небольшую сиесту, — предложил Уайт.

— Хорошо, если ты так считаешь, — согласилась ставшая покладистой Долли. Уже в постели она забеспокоилась, что им придется тут переночевать.

— Чего ты боишься, ведь я с тобой, — успокоил ее Уайт.

Долли ничего не ответила. Видимо, приятный во всех отношениях спутник научился легко укрощать ее, заставляя во всем молча с ним соглашаться.

— Я буду спать как убитый, — проговорил американец, блаженно растянувшись на кровати. Он закрыл глаза, но внутри у него все кипело, руки не хотели покоя, сами собой они тянулись к Долли. Заснули путешественники лишь после того, как вновь испили до дна чашу наслаждений.

По прошествии нескольких месяцев Долли без пышных проводов, в сопровождении одной лишь матери, доньи Хулии, покидала Манилу. Всяк видевший ее накануне отъезда из города, мог заметить, как она изменилась: осунулась, поблекла, под глазами у нее залегли синяки. Обычно общительная, последнее время она старательно избегала вечеринок и светских приемов. Еда не доставляла ей обычной радости, теперь ее постоянно тянуло на кислое. Излюбленные развлечения — плавание и вождение автомобиля — были напрочь забыты. Неряшливо одетая, разленившаяся, она большую часть дня проводила в постели. Донья Хулия первой заметила перемены в дочери и неоднократно пыталась выяснить, в чем дело, но стоило ей затеять разговор на эту тему, как Долли раздражалась и начинала кричать:

— Ничего со мной не случилось, все в порядке.

— Скажи мне правду, — умоляла мать. — Я не буду сердиться, я только хотела бы тебе помочь.

— Просто мне все осточертело, все меня раздражает.

Но мать не унималась.

— Не скрывай от меня ничего, девочка, — увещевала дочь донья Хулия. — Во-первых, я твоя мать, а во-вторых, я такая же женщина, как и ты.

— Мне не хочется больше жить, мама, я устала. — Долли разрыдалась. Настойчивость доньи Хулии была наконец вознаграждена. Догадки ее оказались верными.

— Это часто случается с девушками твоего возраста, — возгласила старая дама. Она не стыдила и не укоряла Долли, ничем не выказывала недовольства и досады. Речь ее лилась спокойно и размеренно, как будто она говорила об обыденных вещах. Пусть все выглядит так, будто и в самом деле ничего не случилось.

— Когда со мной произошло нечто подобное, я тоже была совсем еще девчонкой.

Долли подняла голову, и взгляды их встретились. Глаза Долли вопрошали, и донья Хулия, подмигнув ей, продолжала шепотом свою исповедь:

— Да-да, моим первым возлюбленным был не твой отец, а совсем другой человек, и я его очень любила. Она с минуту помедлила, видимо, размышляя, не слишком ли разоткровенничалась с дочерью, но потом, собравшись с духом, решила рассказать все, как было. — Со мной тоже случилось это. Но вмешались его родители и поспешили увезти его подальше от меня, дабы он не загубил свою молодость и карьеру.

— А папа? — резко спросила Долли.

— Он был без ума от меня, но я его не жаловала. Однажды мой отец отправился в провинцию, чтобы обменять очередную партию товара на продукты, которые потом он выгодно сбывал в столице. Там он познакомился с твоим будущим отцом, который ему очень понравился, и вскоре выдал меня за него замуж.

— Значит, ты никогда не любила отца?

— Да, сначала не любила. Однако недаром ведь говорят, что время — лучший лекарь. Твой отец всегда был очень добр ко мне, и постепенно я его полюбила. Если б я его не любила, то ведь и тебя не было бы на свете, глупенькая…

— А что стало с твоим первым возлюбленным?

— Он окончил колледж, женился, а потом сделался губернатором одной из провинций.

Долли осенила догадка:

— Уж не губернатор ли это Добладо, приятель отца?

— Он самый, — подтвердила донья Хулия. — Он теперь губернатор, но ведь и твой отец миллионер.

Несколько минут длилось неловкое молчание. Первой заговорила Долли.

— А отец знает?

— Он знает, что Оски, как мы его тогда звали, был моим женихом. Но больше он, конечно, ничего не знает. Да и зачем ему это знать? Во-первых, это случилось до моего знакомства с отцом, а во-вторых, мне не хотелось бы так низко пасть в его глазах.

— Такова, видно, твоя судьба, — тихо прошептала Долли.

— Судьба, судьба, — раздраженно повторила донья Хулия. — А ты не веришь в судьбу. Я ведь рассказала тебе все это для того, чтобы ты убедилась: всеми нами руководит судьба. Чему быть, того не миновать. Судьбе было угодно свести тебя с Мото. Потом с Уайтом. Зачем же понапрасну мучить себя? Они ведь всего лишь мужчины. Ты — молода, красива, богата. Будь уверена, в девках не засидишься.