Юлия Миронова - Переводы с языка дельфинов

Алина была поражена. Нет-нет, определенно все, что перечислили врач, притянуто за уши. Она может отличить в Вове те черты и свойства, которых нет у здоровых детей. Возразить она решилась — у доктора на каждый ее аргумент нашлись опровержения. Но видеть, отличать и понимать симптомы аутизма не только в своем ребенке, но и в других она уже наловчилась. Поэтому не нужно тут убеждать ее в обратном. Алина разозлилась на Бриксмана, на себя: отвалить столько денег за никчемную дискуссию, не услышать ничего определенного, сама тоже хороша, расслабилась, размечталась, что тут ей выдадут путеводитель к своему ребенку. Вот дура!

Алина торопливо попрощалась, стянула Вову с дивана и вышла из кабинета. Психоаналитик проводил Зубовых до двери и пригласил в кабинет следующего посетителя.

Приехали домой, Алина накормила Вову, не переставая думать, что ей не удается найти человека, который указал бы верный путь. Действует вслепую. Вспомнила: в два встречаются с Юлей у экстрасенса. «Бредятина! — подумала Алина. — На что только не пойдешь ради хоть каких-нибудь результатов». И тут раздался звонок от Юли:

— Едете? Я через полчаса уже буду на месте.

Экстрасенс принимал в серьезном и солидном заведении, называлось «Международная академия ясновидения и энерготерапии».

Минут через сорок Алина с сыном приехали к зданию академии, их уже поджидала Юля. Подошла их очередь, Алина вошла в кабинет не без опаски. Вова сразу сел на пол и стал ныть. Он устал за сегодняшний день от кабинетов, столов, белых халатов и пристального внимания. Если бы экстрасенс был действительно ясновидящим и умел прочитать его мысли, он понял бы, что больше всего Вова не любит ждать и терпеть внимание чужих людей. Не хочу видеть ваше лицо, не ждите от меня ничего, я ничего не знаю, давайте я буду бегать, прыгать, щекотаться, гоняться за мячиком, складывать цифры, машинки расставлять и колесики крутить, я вас не понимаю и все буду делать по-своему — вот что сказал бы Вова, если бы мог.

Экстрасенс был самый обычный: хрустальный шар на столе, книги по парапсихологии за стеклянными дверцами шкафа, ароматические палочки, источающие благовония. В кабинете остро пахло корицей, славящейся свойством тонизировать организм при умственном переутомлении, упадке сил и депрессии. М-да, полный набор. Алина попросила Юлю забрать Вову и подождать их в коридоре.

— Что привело вас ко мне? — специальным голосом, переигрывая, заговорил экстрасенс, субтильный мужчина с шикарными гусарскими усами и искусственным левым глазом. Его желтоватый пиджачок приятно гармонировал с обстановкой в зеленых тонах: изумрудные шторы, обитый зеленым муаром диванчик, ваза с зелеными яблоками.

Алина покачала головой, удивляясь самой себе: «Что я тут делаю?» — и сказала:

— У меня в семье кое-какие проблемы. Мне бы хотелось, чтобы вы подсказали мне решение хотя бы некоторых.

В тоне ее слышалась ирония, направленная на саму себя: раз уж приехала, доводи дело до конца. Это вообще было в характере Алины — все доводить до логического завершения, хотя порой и на середине понятно, что дальнейшие действия бесполезны. Вот и с протоколом этим: вроде уже ясно, что не помогают эти препараты, однако она настойчиво продолжает пичкать Вову ударными дозами, ожидая результата. И оправдывает себя тем, что пока хуже не стало, просто все вернулось обратно.

Экстрасенс между тем зажег ароматические палочки, повертел в руках керамические квадратики с изображенными на них рунами, посмотрел в окно, потом на посетительницу. Алина тоже наблюдала за ним чуть ли не с насмешкой. Экстрасенс вытянул из колоды карт таро три штуки, разложил их перед собой. Алина подняла глаза к потолку и решила уже уйти, как он вдруг сказал:

— Пока твое яблоко далеко от яблони, ничего не сложится так, как тебе хочется.

Алина аж подскочила:

— Что-что? Как это понять?

Хотя что уж тут непонятного! Алина ошарашенно смотрела на человечка, смиренно смотрящего на нее сквозь сандаловый дым.

— Вы можете конкретно сказать, что меня ожидает?

— Зачем? Вы же мне не верите, — весело и живо заговорил экстрасенс. — Настроены вы скептически, вам у меня не нравится, мои слова вы уже заранее готовы опровергать. Вы прекрасно поняли суть сказанного мною. Вот отсюда и действуйте. Могу вам сказать только одно: в итоге все будет хорошо. — И многозначительно подмигнул ей здоровым глазом.

Вышла Алина от него в смятении. Юля кинулась к ней с расспросами, но Алина отвечала односложно и поспешила уехать.

Семен жил теперь как в коммуналке с подселением. Они с Алиной обитали в одной квартире, ели на одной кухне, смотрели один телевизор, но были далеко-далеко друг от друга. Алина, желанная, любимая, теперь недоступная и чужая. Семен иногда спрашивал сам себя: да были ли они счастливы когда-то?

У Алины были свои дела и заботы, сын занимал ее всю. Семен жил словно робот: позавтракал, на работу, с работы, поужинал, посмотрел телевизор или посидел в интернете. Спать. Говорить с женой было не о чем. Обсуждать планы на будущее стало незачем. У нее был Вова. А у него не было ничего, чем можно себя занять.

Как-то субботу Сема проснулся в супружеской постели один: Алина с ребенком уехала на иппотерапию. В квартире пахло горелым мясом — жена опять экспериментировала. Он встал, послонялся по дому, потыкал пульт телевизора. Решил съездить к матери. С того дня, как Екатерина Афанасьевна поссорилась с Алиной, она не приезжала к ним, а по телефону, когда Сема звонил узнать о самочувствии, говорила сухо, односложно.

Подъехав к дому матери, он не стал сразу подниматься, а посидел в машине, думая, как лучше построить разговор. Придется выдержать поток желчной язвительности и оскорблений, мать всегда умела вытащить наружу его комплексы, унизить и высмеять. Молча выслушать будет мало, нужно будет каяться и просить прощения. Покаяться в данном случае — отречься от Алины. Алина была той причиной, которая не позволяла ему помириться с матерью. Но сегодня он был готов на все, он устал.

Семен поднялся на этаж и, собравшись с духом, позвонил в дверь материнской квартиры. Услышал шаркающие шаги, удивился: мать всегда несла себя гордо, даже высокомерно, дома ходила красиво одетая, в туфлях на каблучках, чем досаждала соседям снизу.

Вообще неудивительно, что его мать такая, какая есть. Детство у нее было безрадостное. Родители ее словно и не замечали. Химики, они много работали, допоздна корпели в лаборатории с крысами и растворами. Кате хотелось конфет и игрушек, потом красивой одежды и косметики. Она ничего не просила, думала, у родителей нет денег. Ходила по магазинам и смотрела на витрины, любовалась, рассматривала и ощупывала.