Елена Колядина - Кто стрелял в президента

Сопровождающие засмеялись добрым смехом, давая понять прессе, каким великолепным чувством юмора обладает лидер страны наряду с множеством других уникальных качеств, а самому лидеру — что они, подчиненные, несомненно оценивают его дар к хорошей шутке.

— Фамилию я помню, — сказала Люба.

И все еще раз засмеялись. Смеялись в продолжении встречи много, но не заливисто, колыхаясь и утирая слезы, а корректно регулируя тембр и аккуратно — продолжительность улыбок. Высокие гости знали, где уместен короткий смешок, а где и хохоток колокольчиком. И избегали жизнерадостного ржания, которое могло неправильно внушить главе, что жизнь у его помощников привольная и веселая. Самый полезный для карьеры смех вблизи президента — слегка усталый, мол, плодотворно потрудились, теперь можно на минутку присесть и улыбнуться. И снова за работу на благо страны, чтоб весело ей жилось.

«Продолжительность встречи пятнадцать минут», — вежливо, но строго предупредили из-под правого рукава часы Путина.

«Конечно, конечно, — согласилась Люба. — Я понимаю».

«В рамках строго отведенного времени», — уточнили часы.

Быть гарантом времени России — задача, налагающая большую ответственность. Общаясь с россиянами в многочисленных поездках по стране и во время встреч в Кремле, часы видели, какие надежды возлагают на них пожилые будильники, женские наручные часы, дешевая китайская электроника и роскошные ролексы. И у каждых внутри была туго сжатая пружина, готовая к выстрелу. И эту пружину нужно было умело смягчить. Старые часы, которые уже не могли ходить, были наименее требовательными, лишь изредка просили помочь с углем и дровами да прибавить пенсии, а в основном кланялись и норовили расцеловать. Рабочий ширпотреб, сидевший без зарплаты, хоть и был опасен непредсказуемыми выходками, тоже без устали благодарил гаранта за заботу. Атомные часы интеллигентно сетовали на недостаточное финансирование науки. И только ролексы, разграбившие страну, перекачавшие часы цветного металла за рубеж, норовили урвать еще и еще. Эх, сколько было встреч! Разве забудут когда-нибудь часы президента простую русскую женщину, поведавшую свое горе? Врачи, отметившие день медицинского работника, удалили гражданке детородного возраста обе маточные трубы, решили, что ей и семерых детишек хватит. «Остался у меня один циферблат», — плакала россиянка, хлопая натруженной ладонью по животу. Часы хмурились, они хоть и на семнадцати камнях, а не каменные! Саднило где-то внутри одной из двухсот одиннадцати составляющих часы деталей. Часы переживали о судьбах страны и ходе реформы ЖКХ. Много думали. Совсем перестали спать по ночам. И все ходили, ходили по резиденции. Иногда они советовались со своей супругой — простыми, но надежными, золотыми часами «Чайка». Супруга советовала не спешить. А сами часы президента считали, что часам надо чаще бить, причем, где ни попадя. Правда «Чайка», как ей и полагается, любила море и почти все время проводила в Сочи, так что часам часто приходилось полагаться на мнение правительственных ходиков и думских друзей на час. А те полагали, что время — деньги, и гребли его под себя, не останавливаясь ни на секунду.

«Постарайтесь уложиться», — вспомнив все это, устало сказали часы Любе.

«Постараюсь», — пообещала Люба и поровнее улеглась на кровати, во все глаза уставившись на президента.

Президент сжал одной рукой Любину правую ладонь, а второй хотел крепко пожать другую Любину руку, но увидел катетер в сгибе локтя и, нахмурившись, лишь дотронулся до кончиков пальцев.

— Спасибо вам, — растроганно произнесла Люба.

— Да за что же мне-то? — с улыбкой сказал президент и, примерившись, с чувством обнял Любу за плечи и поцеловал в обе щеки. — Это я вас должен благодарить.

Халат с плеч президента свалился за спину. Он подхватил его сзади одной рукой и опять улыбнулся. И все ласково засмеялись тому, в какой неформальной и теплой обстановке проходит встреча.

В руках президента оказался великолепный букет, похожий на корзину с фруктами — апельсинами, бананами, киви.

— «Спасибо» — слишком невыразительное слово для того чувства благодарности, которое я испытываю к вам, Любовь Геннадьевна, — без запинки сказал президент и вручил цветы Любе.

Она лишь на мгновение успела прижать подарок к груди, как кто-то настойчиво принял букет из Любиных рук и водрузил на тумбочку.

— Да вы садитесь, — предложила Люба. — Чего стоять? Ноги не казенные. Там вон стул есть.

Президент оглянулся и, знаком остановив устремившегося за стулом помощника, сам подставил его к кровати и сел. Николай Аджипов испытующе глядел в лицо гаранта, ревниво пытаясь уловить признаки интимной связи с Любой.

— Как вы себя чувствуете? — спросил президент Любу и улыбнулся.

«Козел с овцой, — пробормотал Николай. — Тут и гадать нечего, за версту видно, что трахались. Вон как глядит на Любку. Даже не скрывается! Целуется, обнимается».

— Вы знаете, абсолютно нормально. Ничегошеньки не болит. Даже удивительно.

«Беременностью интересуется, — смекнул Николай. — Как, мол, протекает, без осложнений?»

— Все необходимые лекарства есть? — обернулся Путин к докторам.

«Глядите, суки медицинские, наследника мне не уморите! — мысленно переводил Николай. — Чтоб все в полном объеме!»

— Да, да! — дружно заверили доктора. — В наличии все необходимые медикаменты.

— Любовь Геннадьевна, ну зачем же вы так рисковали? — укоризненно сказал президент.

«Ты зачем сына мне чуть не угрохала? — трактовал Николай. — Наследника. У меня ведь бабье одно, сына хочу до зарезу».

— Все так неожиданно произошло, — стала вспоминать Люба. — Я толком ничего не поняла. Вижу только, что Васютка прямо рядышком с тем, который стрелял. Я кричу: Вася, беги!

— Вася — это кто? — поинтересовался Путин.

— Цыганенок-инвалид, сирота. Мне его так жалко! Я решила его воспитывать, в музыкальную школу хочу записать. Правда, он ни читать, ни писать не умеет.

— Насчет Васи вы не волнуйтесь, считайте, что он уже в школе. Попросим нашего министра образования подобрать ему музыкальное учебное заведение с полным содержанием.

— Да вы что? — обрадовалась Люба. — Как я вам благодарна! Как я рада, что так удачно в Кремле оказалась! Васютка будет музыке учиться. Но вы, пожалуйста, предупредите там директора, что играть он не сможет, у него руки с патологией, но петь будет!

— Предупрежу, — пообещал Путин. — Но для этого вовсе не надо было бросаться под пули.

— А как иначе? — доверительно сказала Люба. — Иначе инвалиду никак. Инвалидов ведь за полноценных людей не считают. От Васи все шарахаются, боятся. Ой, я вас-то не спросила: как вы? Перенервничали, наверное?