Шаукат Сиддики - Божий поселок

До выборов в муниципалитет ни один из членов организации не был выпущен даже под залог, поэтому никто из них не участвовал в голосовании. За доктора Зеди, который тоже в то время сидел в тюрьме, не было подано ни одного голоса, и членом муниципалитета от района Гомти был избран Хан Бахадур Фарзанд Али. Он пышно отметил это событие: по улицам ходила процессия нарядно одетых людей в сопровождении музыкантов, прохожим раздавали сладости, особняки Хан Бахадура и его ближайших помощников были иллюминированы.

Через несколько дней после выборов была удовлетворена просьба об освобождении «жаворонков» под залог. Следствие еще продолжалось. Некоторые из членов организации были сломлены трудностями и по выходе из тюрьмы порвали с ней. Теперь осталось лишь семь человек, деятельность организации почти прекратилась. Мастерская была разграблена и разрушена, помещения школ заняли под жилье. В одной из библиотек-читален устроили стойло для лошадей, другие стали местом встреч картежников. Фонд организации конфисковала полиция.

Слушая доктора Зеди, Салман чуть зубами не скрипел от злости.

— Это все проделки Хан Бахадура!

— Стремление к власти ослепляет людей,— философски заметил доктор.

— Фахим Алла и Мухаммад Алима вы встречали после случившегося?

— Нет. Говорят, Хан Бахадур устроил их на работу в муниципалитете — получают приличную зарплату, живут в свое удовольствие.

Вернулся Али Ахмад с двумя соратниками. Он радостно обнял Салмана.

— А я-то думал, что ты тоже сбежал от нас.

— Я только что выписался из больницы. Вы даже не поинтересовались, выжил я или умер.

— Извини нас, брат,— виновато ответил профессор,— нам тут столько горя пришлось хлебнуть без тебя... Просто времени не хватало навестить. Но твой упрек справедлив.

Они долго вспоминали события последних месяцев. Часам к восьми все были в сборе, после совместного ужина устроили заседание, на котором обсуждались планы на будущее. Перед организацией стояла важная и трудная проблема — изыскать новые источники для создания денежного фонда. Али Ахмад продал свой особняк за двадцать тысяч рупий, и этого хватило на первое время. Больших расходов требовал судебный процесс, возбужденный против организации. Некоторые предложили открыть сборы пожертвований, Салман посоветовал установить невысокую плату за обучение в школах, а доктор Зеди рекомендовал взимать хотя бы немного за лекарства. Однако Али Ахмад отверг все эти предложения, и решение вопроса было отложено до следующего заседания.

Доктор Зеди настойчиво советовал Салману отдохнуть еще несколько дней, так как он еще был очень слаб. Но Салман назавтра же отправился к своим ученикам и вместе с ними осмотрел помещение школы, в котором какой-то предприимчивый мясник открыл лавку. Никакие уговоры и угрозы не помогли — он не хотел покидать уже обжитое место. Между ним и учениками Салмана чуть не завязалась драка. Было решено, если в ближайшие дни не найдется другого помещения, проводить занятия под открытым небом (нужно было только обзавестись газовым фонарем, доской и циновками). Так и было сделано. Вскоре первая школа начала свою работу. Число учеников росло день ото дня, пришлось даже прекратить прием. Салман, наладив работу школы, передал ее товарищу, а сам принялся за восстановление других. В течение месяца ему удалось возобновить работу всех пяти школ.

Постепенно привели в порядок мастерскую, библиотеки-читальни и медпункт. Самая трудная проблема, однако, оставалась еще не решенной — средства для фонда организации так и не были найдены. «Жаворонки» в целях экономии всячески урезали расходы: ели два раза в сутки, вместо обычных сигарет курили бири .

Салман был очень слаб, когда вышел из больницы, а теперь из-за большого напряжения и лишений, на которые обрекали себя он и его товарищи, совсем исхудал, глаза у него ввалились, скулы были обтянуты кожей, волосы на голове торчали. Но он не замечал этого и день и ночь был занят делом.

Однажды вечером он шел через базар и неожиданно столкнулся с Ниязом. Рядом с ним была Султана. В модном шелковом платье, слегка припудренная и подкрашенная, Султана казалась сказочной принцессой, сошедшей с картины. Салман хотел было проскользнуть мимо, но Нияз окликнул его:

— Хелло, господин Салман!

Салману пришлось остановиться.

— Где это вы пропадали?—дружелюбно продолжал Нияз.

— Я был здесь,— коротко ответил Салман.

— А что с вами случилось?

Салман смущенно опустил глаза. Действительно, что за вид? Волосы грязные и взлохмаченные, небритый, одежда помятая и неопрятная, на плече сквозь дыру проглядывает голое тело. А Нияз? Он словно только что вышел от портного — светло-голубая нейлоновая рубашка, отлично сшитый костюм; лицо свежее, с легким румянцем, глаза ясные и чистые. Он не выглядел смешным или старым рядом с Султаной.

Салман почувствовал себя мышью, вылезшей из норы.

— Где-нибудь работаете или все еще не нашли подходящего места? — расспрашивал его Нияз.

— Я давно уже отказался от этой мысли.

— Так чем же вы занимаетесь?

— Служу народу.

— Э, друг мой!—расхохотался Нияз.— Бросайте это дело. Посмотрите на себя, на кого вы похожи. Я вас даже не сразу узнал.

— Я болел,— растерянно проговорил Салман.

— Бросайте свою «предводительскую» деятельность,— наставительно продолжал Нияз.— Это дело великих людей. Послушайтесь моего совета, приходите завтра ко мне в контору, я найду вам работу. Это на улице, что против кинотеатра, спросите — вам каждый покажет. Обычно я приезжаю туда к девяти утра и до двух, как правило, бываю там.

Салмана раздражал его покровительственный тон. «Несчастный старьевщик,— подумал он,— разбогател на каких-то махинациях и важничает, будто богатство прибавило ему и ума».

— Благодарю вас за участие, но мне не нужна работа,— как можно суше сказал Салман.— При первой необходимости я воспользуюсь вашим любезным предложением.— Он вытащил бири и закурил. Нияз достал из кармана золотой портсигар.

— Закурите сигарету.

— Благодарю, мне эта больше по вкусу.

— Что вас заставляет так мучиться? Просто не укладывается в голове!

— Ну пойдемте, уже поздно! — раздался недовольный голос Султаны.

Нияз обернулся к ней.

— Это господин Салман, мой старый знакомый. Вот занялся сейчас общественной работой и хочет загнать себя в гроб.

Султана разглядывала свои длинные наманикюренные ногти, словно все это было ей совсем не интересно.

— Так я пойду,— заторопился Салман, его тяготила эта встреча.— У меня срочное дело.

— Хорошо. Будет настроение, заходите.

Султана, сопровождаемая Ниязом, легкой и грациозной походкой, с высоко поднятой головой, прошла к машине. Нияз сел за руль, Султана рядом с ним. Салман наблюдал за ними, стоя в стороне. Он надеялся, что Султана хотя бы раз взглянет на него, но напрасно. Она склонилась к Ниязу, что-то шепнула ему на ухо, и оба они улыбнулись.