Сергей Солоух - Рассказы о животных

Под перемигивания, усмешечки, какой-то легкий недобор угла, неточный выбор траектории, пять градусов не в створ, немного лишних сантиметров не туда и скользкий капрон веревки, на которой тянулась, маневры повторяла, привязанная к корме грузовая лодка цепляется за выступ речного камня. От этого лодочку с манатками, мешками, рюкзаками сейчас же разворачивает, и ее плотная зеленая резина наглухо запирает речные узкие воротца, буксировочная веревка, в одно мгновение став якорной, отчаянно дергается и опрокидывает все и всех в весело пляшущую хищную пену.

Вначале Игорь даже и не понял, за что и как схватился, как оказался на ногах и удержался, стоя по шею в шуме и грохоте. Мимо головы ядром пронесся, тут же канув, исчезнув в кривых волнах, чей-то оранжевый рюкзак. Над головой, крутясь зеленым винтом, ахнула темная тень лодки и радостно, явно порожняя, блином запрыгала в сторону берега. И только после этих ошеломляющих, как пушечные выстрелы, самых первых свето– и звуковых эффектов Игорь не столько услышал, сколько увидел, почувствовал сопенье, фырканье и ощутил на шее груз.

Вцепившись тонкими, но жилистыми детскими руками в его широкий, совершенно неспортивный загривок, на Игоре висела Алка. Вода ее трепала и бросала, пыталась оторвать и утопить, как только что все шмотки, паспорта и жратву, но Алка не давалась. Держалась стойко, как флаг на мачте в шторм.

– Где они? Где эти? Ты видишь их? – орали где-то справа, слева, над всей рекой. Перекликались, перекрывая переливы струй и дробное биенье брызг.

Ответить, голос подать не было никакой возможности. Как не было возможности ослабить хватку, освободить хотя бы одну руку, чтобы подать, протянуть Алке.

– Ты как? – беззвучно прокричал ей Игорь. – Ты как?

И по губам прочел: «нормально».

– Нормально! – и вслед за тем улыбка, улыбка, он это видел, улыбка, как неопровержимое, самое точное физиологическое подтверждение неслышимого, но бесспорного «нормально». Можем так час простоять, и два, и три – всю жизнь. Среди всеобщего безумия, на краю пропасти, может быть смерти. Вдвоем.

И никогда, ни до того, ни после, смысл собственного существования, жизни в этом большом и неуклюжем теле, с невидимыми никому бабочками, светлячками в укрытых крепкими костями закоулках мозга, не был так ясен и понятен Игорю. Держать. Что-то невероятно легкое и праздничное. Вечно куда-то улетающее, уплывающее, и только благодаря ему, большому, плотному, устойчивому, не навсегда, не насовсем.

Через час у костра Игорь впервые в жизни испытал острое и непреодолимое желанье ударить человека по лицу. Когда один из горе-водников, расклеив мокрые страницы паспорта Валенка и демонстрируя смытую Кией печать, до полной официальной неправомочности выбеленную страничку, с улыбочкой, подлизываясь, как и все в тот день, весело объявил:

– Да мы вас ненароком развели, друзья. Можете жизнь начинать сначала.

Еженедельная планерка у Запотоцкого текла на редкость благостно. Очень может быть потому, что утром босс обнаружил у себя на подоконнике над вечной густопсовой зеленью гибискуса сразу два розовых, больших, как блюдца, граммофонных раструба.

В просторном и светлом кабинете Олега Геннадьевича, на солнечной стороне, маленький куст в белом горшочке такие парашюты раскрывал все лето, ни никогда еще два сразу спина к спине на одном стебле.

– Стерео, – удачно и непротивно даже в своем холуйском неизменном желанье как-то начальству подмахнуть по части всякого овса и силоса схохмил Полторак.

– Да, – согласился Запотоцкий, сам розовый, как праздничное платье или туфельки, – уши что надо. И, между прочим, эпином всего два раза за все время прыскал. Можно сказать, все исключительно и только на собственных внутренних резервах. Учитесь, Андрей Андреевич.

Сидящие вокруг стола для совещаний в ответ захмыкали, заулыбались, технический директор Дмитрий Потапов, главный бухгалтер Анна Андреевна Расходнева, неудивительно, то глухое себе под нос, то явное, даже навязчивое нытье Полтаракана по поводу несправедливости зарплатой сетки, да и вообще системы материального поощрения в компании у всех на слуху. Так что щелчок ему по носу, да еще при заходе на подхалимский реверанс, кого же не порадует?

Один лишь Гусаков не проронил ни звука. Только скосил уголек глаза на Запотоцкого, блеснул белками и снова уперся взглядом в столешницу. То ли намек на личное и частное ему особо не понравился, то ли он просто знал, что день ему готовит, и потому судьбу не торопил.

Все без толку, от неизбежного в ЗАО «Старнет» не отгородишься ни подлинным, ни симулируемым аутизмом.

– Да, кстати, – под занавес собрания, ласково обводя руководящее крыло компании пытливым взором, спросил директор, – никто так, между прочим, не обращал внимание, за сколько, ну, например, здесь, в Южке, продаются наши карты доступа?

– Да я не между прочим, а попросту каждый день вижу в табачном отделе универсама, – сейчас же сообщил Потапов. – Сторублевая по сто десять, а трехсот рублевая – триста тридцать. Типа, линейная зависимость.

– Сто двадцать у меня на Радуге и триста тридцать, – без лишней лирики проинформировала Анна Андреевна Расходнева.

– Ну вот, – торжественно объявил Запотоцкий, уже не дожидаясь каких-либо других ответов, – потому что у нас во всех договорах что? Розничное превышение номинальной стоимости не более двадцати пяти процентов. А вот теперь вас удивлю. Был я в пятницу в Гурьевске, проездом, случайно завернули со строителями оптики, – так там сто пятьдесят и триста восемьдесят.

– Ну это наглость просто, – шишак волос на голове главбуха опасно и решительно качнулся. – Мы этому гурьевскому ООО «Игротека» даем аж тридцать процентов скидки с номинала. За то, что медвежий угол. За то, что продвигают…

– И я о том же, – уже просто ликовал директор. – У вас какое будет объяснение такому феномену, Борис Евгеньевич? Вы как-то контролируете исполненье договорных обязательств?

– Самоуправство, – буркнул Гусаков, не поднимая головы. – Я разберусь.

– Очень вас прошу, – язвительно заметил Запотоцкий. – И прямо сегодня, а то разберусь я сам, и не с ООО «Игротека», а с вашими личными играми…

– Это, считай, от сороковника до целого полтоса с одной карты себе в карман… – вдруг вымолвил Полторак; хотел, должно быть, про себя, но от невиданной, волшебной арифметики вышло даже не бу-бу под нос, а громко, вслух…

Взял вдруг и ляпнул.

– Что вы сказали? – мгновенно повернулся к нему Запотоцкий.

– Я? – Полторак зарделся. – Да просто вырвалось, не в тему, извините, так, думал о своем, забылся…

– Мне кажется, уже не в первый раз, – веско заметил генеральный. – Вам надо показаться невропатологу, попить каких-то порошков, не знаю, таблеточек… А то ведь с таким отсутствием самоконтроля не только не сбудется ваша мечта заняться розницей, вы и простые обязанности менеджера по продажам бюджетным организациям не сможете нормально исполнять…