Олжас Жанайдаров - В середине дождя

Я сел и сразу же понял, что пришел зря. Девушка, сидевшая напротив меня, была мне абсолютно безразлична. Мне не нужна была она, мне не нужна была эта встреча. Я заказал себе кофе, она пила зеленый чай. Кажется, в Анапе она говорила, что любит именно зеленый чай. Но мне и это было все равно.

Она рассказывала, что произошло в ее жизни за это время. Иногда громко и заразительно смеялась. Я глядел в окно, делая вид, что слушаю ее. Порой кивал, порой вставлял дежурные фразы. По окну текли капли дождя, на улице в воздухе кружились снежинки. Я мешал ложкой остывший кофе и думал о своем.

Аню не вернуть. Другой такой нет, и уже не будет. Возможно, будет другая, но такая же — вряд ли. Это иллюзия, о которой она и сама говорила: найти замену близкому человеку невозможно. Новый человек в твоей жизни может стать близким человеком, но это будет другой близкий человек. Каждый из людей неповторим.

Я глотнул кофе и услышал:

— Ты меня слушаешь?

Я взглянул на нее. Она смотрела на меня, поджав губы. Я кивнул. Я оказался совершенно никаким собеседником, но мне было все равно. Хотелось, чтобы все это побыстрей закончилось.

— Ты чего такой скучный? — спросила она. — Расскажи хоть, как у тебя дела.

— У меня все хорошо, — сказал я.

— Очень информативно.

Я молчал и пил кофе. Я понимал, что она обижена. Но ничего не мог с собой поделать.

— У тебя сейчас есть девушка? — спросила она.

Я покачал головой.

— Я тоже недавно с парнем рассталась. Прямо перед Новым Годом — нет ничего хуже. Не представляю, как можно жить в одиночестве. Если честно, ужасно себя чувствую.

Я глядел на дно своей чашки. Кофейная гуща была похожа на грязный столичный снег.

— А ты все такой же. Ничего о себе не рассказываешь, — сказала она.

— Да. Я почти такой же.

У нее зазвонил мобильный телефон. Она с кем-то начала говорить. Говорила минут десять, оживленно, весело.

— Может, сходим на следующей неделе в кино? — предложила она, закончив разговор по телефону.

Я пожал плечами. Обычно это означает "не знаю". Но в данной ситуации это выглядело как "нет".

Она допила чай и поднялась со своего места. Совершенно чужая мне девушка. Сунула журнал в сумочку.

— Ладно. Мне бежать надо, с подружкой пересечься, — сказала она. — Рада была тебя видеть. Я тебе позвоню.

Я знал, что она не позвонит. И я ей не позвоню. Мы не были нужны друг другу. Я понял это с самого начала. Я знал, что и она это поймет.

Я тогда просидел в кафе еще с полчаса. Подошел официант, что-то спросил. Сначала я его не услышал. Он повторил свой вопрос, я посмотрел на него и заказал еще чашку кофе.

За окном тек длинными каплями дождь, снега не было. Я почувствовал дрожь в теле. Меня колотило всерьез. Не от холода, от чего-то другого, безотчетного. Я ощутил неизбывную боль, почти то же, что ощутил несколько дней назад, когда стоял на крыше дома.

И тогда я взял лежавшую на столе салфетку и, достав ручку, написал на ней три слова. Всего три слова. Мне нужно было хоть что-то хоть как-то выразить. Я написал:

"Спаси и сохрани".

На могилу к Ане я приехал только в конце марта. Раньше не получалось. Несколько раз в феврале я ездил на вокзал, намереваясь купить билет в Питер, но что-то меня останавливало. Я по полчаса изучал расписание поездов, бродил мимо касс, у которых змейками тянулись очереди людей, иногда бесцельно сидел в зале ожидания. Так и не купив билет, я выходил с вокзала и ехал домой.

Настал март, месяц без солнца и без дождя. Дни тянулись медленно, как хмурые весенние облака в безветренном небе. Но однажды утром я проснулся раньше, чем обычно. Лежа в постели, долго смотрел в окно, в небо, где впервые за многие дни появилось подобие солнечного света. Через час я вышел из дома и поехал на Ленинградский вокзал. В зале было мало людей, большинство касс было свободно. Я прошел к одному из окошек и купил два билета — туда и обратно.

Выйдя с вокзала, некоторое время постоял на улице, у входа. В небе, сквозь пелену облаков, пробивалось солнце.

Перед тем, как отправиться в Питер, я побывал у Кати и Сергея в новой квартире, куда они переехали после свадьбы. Они вселились в нее еще осенью, но я еще ни разу там не был, хотя Сергей и Катя давно приглашали к себе.

Они жили в окраинном районе, добираться надо было на автобусе. Я, сидя в одиночестве в задней части салона, беспрерывно глядел в окно. Когда из-за облаков внезапно появлялось солнце, невольно зажмуривал глаза. Но воздух на улице был еще холоден.

Поплутав среди новостроек, я нашел нужный дом. На входе сидела вахтерша, пахло свежей краской. Я поднялся на лифте, нажал звонок квартиры. Дверь мне открыла Катя. Я не видел ее с самой свадьбы. Прошло больше полугода, и она чуть изменилась. В лице появилась какая-то умиротворенность, безмятежность. Но глаза те же — внимательные и теплые.

— Привет!

Катя обняла меня. Я снял куртку, разулся, надел предложенные тапочки. Отдав Кате купленный торт, прошел в гостиную. Катя скрылась на кухне.

Гостиная была просторной. На полу лежал цветной ковер с орнаментами. Стены были обклеены нежно-зелеными обоями. На стенах висели две картины, и одну из них я сразу же узнал: это была та картина, которую мы с Аней купили в Питере. Дождь на Невском проспекте.

Я подошел к окну. Отсюда открывался красивый вид — бесконечный лес, спокойные улицы, тихие дворы. Это было не похоже на обычную Москву. Даже небо здесь было менее облачным. Лучи солнца косо падали на район.

Катя вошла в гостиную. Я обернулся.

— А где Сергей? — спросил я.

— Сережки не будет. Вчера отправили в командировку, в Казань. Дела аспирантские. Передавал тебе огромный привет. Извини, что так получилось.

— Ничего страшного.

Я вновь повернулся к окну и сказал:

— Очень красивый вид из окна. И вообще, район уютный.

— Мне тоже нравится. Я влюбилась в местный парк. Видишь тот лес? Часто там гуляю. Благо времени теперь у меня вагон и маленькая тележка.

Я вдруг понял, что у Кати есть какая-то новость для меня. И ей хочется об этом сообщить.

— Чай попьем? — предложила она.

Я кивнул, и мы отправились на кухню. Катя налила чай, разрезала торт. На моем блюдце оказался кусок бисквита с клубникой. По радио передавали классическую музыку.

Катя помешала ложечкой чай. Положила ее рядом с чашкой. Взглянула на меня.

— В общем, — Катя чуть помолчала. — Мы с Сережей ждем ребенка.

— И когда?..

— В августе.

Я осознал, откуда в ней эта безмятежность и умиротворение. И счастливые нотки в голосе.

— Это здорово. Очень-очень здорово, — сказал я.

— Представляешь, он может родиться в день рожденья Сережки. Вот будет номер.

— Мальчик?