Виктор Солодчук - Совпалыч

— То есть вы полагаете, этим опытам нужно посвятить жизнь?

— По-вашему, лучше наблюдать свои кишки, навернутые на штык, оказаться растоптанным боевым слоном или сойти с ума от паралитического газа? Я не хочу это проверять. Все это знают, только ни у кого нет времени об этом помнить. Кстати, о времени. Я через полчаса должен быть на работе.

Отдав должное блюдам индийской кухни, мы с Пурушем вышли из парка.

— Вообще-то, — сказал на прощанье Пуруш, — нет некрасивых женщин.

— Это старая шутка, — я попытался уклониться от пошлого продолжения.

— Нет, правда. Женщина становится красивой, когда ее искренне любят. Мои обе знаете, какими замарашками были? Да еще и актрисами. Хоть в зоопарк сдавай. Одно слово — неприкасаемые.

В случае с железной дорогой отсутствие билетов не является большой проблемой. Всегда можно договориться с проводником, но лично мне такие варианты не нравятся, и я купил билет в кассе. Джентльмен должен соблюдать закон даже в мелочах, чтобы при необходимости нарушать его по-крупному без всякого вреда для своей совести.

Катманду — город маленький и запутанный невероятно. Вымощенные булыжником улочки переплетаются так непредсказуемо, что любой путеводитель тут бесполезен. Ведь в нем не сказано, что из Алмазного переулка можно попасть на улицу 2500-летия Адвайты не только через площадь Героев Тяньаньмынь, но и более коротким путем: пройдя через магазин циновок мастера Ханя, а также сквозь его жилище, которое с противоположного конца превращается в массажный салон.

Откинувшись в кресле, я наблюдал, как пожилой китаец сидит у моих ног на низком табурете. Следует признаться, что массаж ног — одно из самых приятных чувственных удовольствий. После того, как помощники унесли медный таз с водой и мои нижние конечности стали практически стерильными, Хань круговыми движениями стал разогревать правое колено. В последующие полчаса он растягивал мне икроножную мышцу, пытался оторвать пятку и вдавливал стальные пальцы в стопы.

За стеклянной витриной салона ходили люди, преимущественно местные жители, нагруженные коврами, плетеной мебелью и посудой. Складывалось такое впечатление, что население Катманду затеяло всеобщий переезд и переносит вещи вручную.

К витрине подошла дама с рыжими волосами. Ее взгляд рассеянно скользнул по зеркалам на стенах салона, и она скрылась из вида. В руке дама держала желтый зонт, и это была Кирхен.

— Вторую ногу, пожалуйста, — на плохом английском сказал Хань.

Мгновенно рассчитавшись с невозмутимым стариком, я вонзился в туфли, вылетел на улицу и попытался бежать. Желтый зонт стал надежным ориентиром и покачивался над головами в каких-то ста метрах. Но сразу догнать девушку не удалось. Не то что бежать, даже стоять было практически невозможно. Правая нога, обработанная мастером, хотя и прекрасно подчинялась нервным импульсам, была настолько расслабленной, что я ее совсем не чувствовал. Дождись я окончания массажа, такая участь ожидала бы и вторую ногу, и я был бы бесконечно за это признателен. Но теперь из-за разницы ощущений в ногах, я потерял чувство баланса.

Желтый зонт уплыл так далеко, что был едва различим в разноцветной перспективе улицы, как на картинах Ренуара. Опираясь то на одну ногу, то на другую, я помчался следом, ускоряясь с каждым прыжком. Смешно сказать, но такой вид передвижения был более эффективен, чем если бы я пробирался сквозь толпу обычным образом. Прохожие расступались, удивленные появлением скачущего белого человека, и очень скоро желтый зонтик был настигнут и взят в плен. Кирхен оказалась барышней искренней и общительной. Она не скрывала радости от неожиданной встречи. Пока мы прогуливались вдоль длинного ряда торговцев коврами, я узнал, что она родилась в Эдинбурге, изучает социологию, что они с братом приехали позавчера и остановились в отеле «Ритрит Плаза».

— Бари проводит круглые сутки в массажных салонах, — сообщила она доверительно. — Он сейчас пишет сценарий и все время в поиске вдохновения, а я немного скучаю. Кстати, в пять мы с ним договорились встретиться в отеле, а сейчас — без пятнадцати.

— Что же, приятно было пообщаться, — я всеми силами пытался не проявить огорчения. — Проводить вас?

— И проводить, и поужинать с нами, — девушка взяла меня под руку, — и вообще я вас никуда не отпущу. Мне скучно, разве не видите?

Знакомство продолжалось и обострялось. После нескольких рюмок местного самогона, выпитых в ожидании Бари, я уже очень хорошо чувствовал ту самую симпатическую связь, которая рождается между мужчиной и женщиной, называется по-разному и никогда не бывает односторонней. Вы знаете, о чем я — когда обретают новый смысл слова, со стороны кажущиеся все более бессмысленными — это значит, что по невидимым проводам, натянутым между людьми, струится энергия новой жизни. Сохранить эту связь намного сложнее, чем разорвать, и я до сих пор не знаю, что лучше.

Бари явился, увешанный гирляндами живых цветов, и следующие несколько часов полностью соответствовал описанию, которое дал ему Левон. За это время он успел дважды напиться и трижды протрезветь, спеть несколько песен, отстукивая ладошкой ритм по столу и обаять компанию богатых новозеландских овцеводов, сидевших за соседним столиком. При всем этом Бари каким-то невероятным образом успел поговорить с каждым по отдельности на самые разные темы.

— Он у вас потрясающе общительный, — заметил я, когда Бари танцевал вальс с пожилой американкой под аккомпанемент оркестра неизвестных инструментов.

— Не могу понять — вы кого сейчас похвалили: меня или его? — улыбнулась Кирхен.

— Вас, конечно.

— Имейте в виду, брат любит мужские комплименты.

— Какая собственно разница? — вмешался в разговор вездесущий Бари. — Не все ли равно, если в каждом из нас живет и мужчина и женщина?

— Это вы на основании монографии доктора Нахтиггерна о единстве внутренних Амины и Аминуса? — проявил я знание модной теории.

— Не только. Еще в древности считали, что в человеке равно присутствуют мужское и женское начало. Я совершенно с этим согласен, поэтому поворачиваюсь к мужчине своей женской стороной, а к женщине — мужской.

— Это правда, — подтвердила Кирхен и зевнула. — Может быть, погуляем?

Я кивнул в знак того, что отправляюсь вместе с ней.

— Я не пойду, — сказал Бари. — Буду петь и пить.

— Скажите, а ваши внутренние Амина и Аминус любят друг друга? — спросил я.

— В молодости по-разному бывало, — вздохнул Бари. — Но с годами они стали более терпимыми. Куда им одной от другого деваться?

Распрощавшись с драматургом, мы еще раз прошлись по центру Катманду. Обнаружив на Малой Бенгальской улице единственный в городе кинотеатр, отсутствие очереди за билетами и начало сеанса через десять минут, мы сочли это стечение обстоятельств указующим знаком. Я еще не смотрел «Вавилонскую библиотеку» — на то время один из самых дорогих фильмов, снятый по сценарию молодого, но подающего большие надежды аргентинца Менара. Однако увидеть эту ленту в тот вечер мне так и не довелось.