Павел Мухортов - Повести и рассказы

— Извините, господа, время аудиенции закончилось. Вас в срочном порядке нужно покинуть мои апартаменты… Дьявольщина! На мне еще висит уборка, так что… Сгиньте, — она пожала плечами.

Хомяков только этого и ждал.

— Олег, а мы засиделись. Дела не терпят отлагательства. Мы подбросим тебя, Гена.

— Да, да, спасибо. Я зайду, Светлана, потом, поболтаем о жизни, — Генка вопросительно смотрел на девушку и по ее беглому выразительному взгляду понял, что надо делать.

Они оделись и с шумом вывалились на лестничную площадку. Внизу Ткачук отказался ехать, ссылаясь на то, что ему врачи советуют ходить пешком, и скрылся за углом. Ходанич и Хомяков влезли в машину, постояли минуты две, не заводя мотора. Молчали.

— Что–то здесь не то, — Олег повернул ключ зажигания.

Жигули резко тронулись с места и тоже скрылись за поворотом. Они неслись по шоссе.

— Не нравится мне эта встреча. Ткачук разве рисовал? Чушь! — Ходанич размышлял сам с собой, Хомяков слушал его и нее перебивал. — Откуда же Светлана знает его? Тогда, вечером, номер телефона набирал ты, она его узнать не могла. Если они встречаются, значит, знают об истории звонка. Ткачук сделает вывод, … и тогда… А кто его задумал?! Кто решил звонить ему? Это по–моему твоя идея! — Ходанич уперся подбородком в грудь и секанул Хомякова яростным взглядом. — Не так важно что и как, но ты, Васен, поплатишься, если Светлана узнает все об обмане, о тебе, о Лене… Скверная история, а я хотел на ней жениться. Теперь это будет сложнее.

Хомяков от души порадовался рассуждениям товарища, но, вспомнив, что сам находится в подобном положении, тяжело вздохнул: «Опять этот мушкетер на моей дороге!» Он разрывался от злости, а Ходанич как будто знал его мысли.

— И опять этот мушкетер чертов стоит на моем пути. Надо его выводить из дела. И чем скорее, тем лучше, и желательно со «свиньей», неплохо бы устроить его годика на два–три за спекуляцию, пожалуй мы подогреем его на валюте…

Тем временем Геннадий обошел дом, в котором жила Светлана и вновь поднялся к ней. Он еще не успел позвонить, как девушка открыла ему: — Ты прелесть! Все понял и вернулся.

Она провела его в свою комнату, усадила заботливо в мягкое, глубокое кресло, а сама убежала заваривать кофе. Разобраться сейчас в своих чувствах Генка не мог. Он сидел у девушки, которую ударил, которую забыл, совсем выкинул из головы, но которая опять чем–то привлекла его, по каплям возвращая утраченные силы и терпение, чтобы до конца выдержать мерзкую роль в деле с Ходаничем и Хомяковым.

Думая о ней, Генка параллельно восхищался профессией журналиста, основательно презираемую несколько дней назад; а теперь он воочию убедился в важности того огромного дела, совершенно противоположного делу его давних врагов. Он видел журналиста и судьей, и следователем, и адвокатом, и писателем, и психологом, и актером ради истины. Представляя испуганные и обозленные рожи Ходанича и Хомякова, когда он даст прочесть материал или то, что завтра в прокуратуре могут подшить в дело, у Генки захватило дух. И лихорадочная радость пробегала по телу: теперь он близок к тайне. Геннадий еще не знал посвятит ли свою жизнь журналистике, или он в ней временное лицо, также, как не знал о том, как долго протянется диалог со Светланой. Но сейчас его одолевало сладостное ожидание и единственное желание, чтобы этот диалог длился как можно дольше.

Вошла Светлана с изящным антикварным, черным подносом, на котором дымилась пара чашек. Светлана элегантно расположилась на диване, подперев подбородок локтями, и смотрела веселыми глазами на Геннадия. Ее настроение передалось Ткачуку. Он пил кофе, боясь поперхнуться из–за брызнувшего смеха.

— Честно говоря, такой встречи я предполагать не мог, — улыбаясь, начал Генка, — что угодно, как угодно, я бы не удивился. Представляешь, три дельца: Олег, Василий и я, едут к одной девушке!

— А ты с ними, как я поняла, скантовался?

— Да, я тебе говорил, что хочу попробовать себя на журналистском поприще. Собираю материал о безнравстенности этих нравственных, какими они себя считают, людей. Он начал злиться, и пальцы, которыми он хрустел, эта приклеившаяся привычка, выдавала его.

— Ой, кабальеро, не расшиби себе лоб! Но злость в работе — это здорово! — подметила Светлана. — Знаешь, ты угадываешь мои желания. Я только хотела натолкнуть тебя на тему морали, связанную именно с Алесом, и его приятелем Сосилием.

— Сосилием? — ганка с удивлением в глазах и голосе перебил.

— Как? Ты не знаешь их кличек? Это я назвала Ходанича Алесом от слова капут, по–моему слово характеризует полностью, как и Сосилий Хомяков… Э–э–э. На чем мы остановились? Да, но мне помешали обстоятельства. А ты уже сам включился в нее. Беспроволочный телефон сообщил, что у них появился новый компаньон, и веришь нет, я сразу догадалась, что это за компаньон. — Светлана, не отрывая взгляда, смотрела на Генку, прямо в глаза, не мигая.

Геннадий поначалу пытался спрятаться от них, почему — он и сам бы не пояснил, но не заметил, как впился взглядом в девушку. В завязавшейся дуэли кто кого переглядит, побежденный правилами не предусматривался. Не прерывая разговора, они просто смотрели друг другу в глаза, сверяя свои мысли по индикатору честности собеседника.

— Так вот, я собрал интересный материал о жизни и устремлениях наших общих знакомых. Теперь осталось малость: объявить им об этом и потешиться над реакцией! «Нет, не точка. Засадить их в тюрьму — это навсегда упрятать тайну. Тайну знает Ходанич, может быть. Хомяков. Это тайна убийства. Это точно! Их надо судить не за фарцовку, а за убийство. Нет пока все не раскрою, никто не прочтет: ни в милиции, ни в редакции». Чашка замерла у губ.

— Не все, Гена, не обалдей от задумок! Я подкину тебе материал посущественнее. Тебе нужны доказательства, факты, свидетели. И тебе, надеюсь, будет небезразлично узнать об их отношениях между собой.

Светлана быстро встала и подошла к столику. Взяла пачку фотографий, отобрала некоторые и протянула Ткачуку.

— Это иллюстрации к их безмятежному времяпровождению, а также и неопровержимое доказательство. А теперь чуть–чуть послушай…

Между Хомяковым и Ходаничем, хоть они и неразлучны, нет единства. Ходанич лидер, он управляет волей и действиями Хомякова. Василий тащит весь груз махинаций на своем горбу, если так можно выразиться, а питается грибами отсосиновиками, тогда как лавры достаются Ходаничу. Первый понимает, что идет в дураках, но ничего поделать с собой не может. Ходанич слишком опутал его. Да и Василий в принципе, доволен, под руководством Ходанича он живет прелестной жизнью. И все же Хомяков ищет пути избавиться от своего опекуна, а во мне он увидел спасительный кораблик. А вот Ходанич увидел во мне прекрасную партию, и между ними кипит настоящая война, о которой они естественно вслух не говорят. Борются они за право быть первым, то есть за право стать моим мужем, и тогда перед ними откроются сказочные перспективы. Кто будет счастливчиком? — Светлана хитро подмигнула Генке. — От Хомякова я получила три предложения, от Ходанича пока одно. А когда они встречаются у меня вместе, молчат. Как это смешно? — Светлана непринужденно расхохоталась.