Марта Шрейн - Золотой медальон

— Григорий Алексеевич, мою квартиру заняли. Посмотрите, уже и мебель завезли, — с ее глаз вот–вот закапают слезы. — Посмотрите, они вошли, а ключ у меня. Вот и ордер, который Вы мне дали, — развернула она лист.

Я вошел вслед за ней и тихо сказал:

— Успокойтесь, Елизавета Владимировна. Вы же сами пригласили меня в гости со своим столом, и со своим стулом. И потому решил свою мебель из однокомнатной квартиры доставить вам. Мне теперь нужен гарнитур для двух комнат.

— Но она, мебель, очень дорогая, импортная, — ахнула Эля. — Я никогда не смогу вернуть вам столько денег. Если только вы не откроете мне кредит. — И подумав, сказала:

— Нет. Заберите свою мебель. Вы итак сделали для меня столько, сколько никто в жизни не делал.

Я остановился перед ней, взглянул в глаза и тихо сказал:

— А если мне хочется, чтобы вы, Елизавета, были мне обязаны. Или, как вас подруга называла, Эля? Можно и я буду вас так называть?

Но она дерзко ответила:

— Когда у меня будет кофе, тогда и получите приглашение, а на большее не рассчитывайте. Впрочем можете забрать свой диван, а стул и стол оставьте.

Я подошел к ней ближе и насмешливо заметил.

— А вчера Вы говорили подруге, что любите меня.

— Да Вы, да Вы подслушивали! — Эля растерялась было, но дерзко бросила мне в лицо, — Вы не в моем вкусе. Это мы не про Вас говорили!

— А если я помогу найти вам вашего Гошу, что мне за это будет?

— Господи, Григорий Алексеевич, я техничка, уборщица в райисполкоме. Вас засмеют, если узнают, что вы добивались хотя бы моего поцелуя, — деланно презрительно ответила она.

— Эля, Вы первая сказали о поцелуе. А если и правда найду Вашего Гошу, на сколько поцелуев можно тогда рассчитывать? Он же Вам очень дорог. Молчите? Какая Вы, Эля, жадина. Кстати, мною подписан приказ на Ваш отпуск с понедельника. Вы рады?

— Естественно. Только мне не понятно, мы не родственники, я Вам никто. Почему Вы проявляете обо мне такую заботу? — недоуменно спросила Эля, не глядя мне в глаза.

Вместо ответа, я вытащил из кармана блокнот и ручку.

— Давайте данные на Вашего Гошу. Как его отчество, фамилия и где жил раньше? — сделал я вид, что приготовился записывать.

— Где жил? В бараках. Их давно снесли. Фамилия его по школьной тетради Кузнецов, а имя Гоша. Он сорокового года рождения, как я. Только он родился 14 апреля, а я — 15 мая.

— Значит, сейчас ему двадцать девять лет. А как Вы его потеряли?

— Ему срок дали, 15‑ть лет. Выпустили его уже или выпустят на днях. Его в 54‑м посадили за кражу. Он не знает моей фамилии и не сможет найти меня при большом желании.

Я смотрел на Элю и думал: «Если бы тогда не сбежал с детской колонии, меня бы сейчас выпустили на свободу. Эта шикарная женщина приняла бы меня измученного, телом и душой, в свои объятия». На меня нахлынула волна нежности к ней, но сдерживая себя, спросил:

— Ну, найду Вам его и Вы, не смотря ни на что, оставите его у себя, в этой квартире?

— Он мой муж. Я не могу поступить по другому, мы поклялись друг другу, — тихо ответила Эля.

У меня началось раздвоение личности. Появилась зависть и злость к Гоше Кузнецову и тут же пришла мысль продолжить эту игру.

— Номер вашего телефона, пожалуйста.

— А мне не положен телефон, — ответила Эля.

— А это, что? — показал я на свой красный аппарат, стоявший у нее на полке. Внизу и номер есть.

Эля застыла на месте, огорошенная этим открытием, а я записал номер и, направляясь к двери, сказал:

— Сейчас Вам позвоню, проверю номер.

Вернувшись в свою квартиру, позвонил Эле, и услышал ее удивительный голо:.

— Да… Я слушаю. Это вы, Григорий Алексеевич?

— Кто же может вам звонить, кроме меня. Мою мебель не завезли еще, а у вас диван и на кухне мягкий уголок. Может уступите мне на ночь одно спальное место? Мне сегодня негде спать.

И услышал в ответ:

— Взгляните в окно. Это не вашу мебель привезли?

Несколько дней я не видел Эли, был занят. Сначала дождался, когда мне предоставят отпуск. Потом отмечал новоселье, пьянствовали. Мою квартиру завалили дорогими подарками: различными коврами и сервизами. Поток гостей не убывал и мне это, порядком, надоело. Инна попыталась помочь мне «разгрести вещи в квартире» и, естественно, остаться на ночь, но я категорически возразил:

— А вот это, извини, никогда. Не хочу тебя подставлять. Пойдем, провожу. Наверное кто–нибудь хочет тебя «свалить» с должности. Только и ждут твоего промаха.

Она согласилась со мной и мы договорились встретиться, как прежде, на ее территории. Проводив Инну до машины и, повернувшись через ее плечо, увидел на балконе Элю. Она наблюдала за нами.

На следующий день я навестил Аристарха. Он трогательно, по–стариковски, обрадовался пакету с дефицитными продуктами и мне стало стыдно за то, что редко навещаю его, и дал ему свой новый номер телефона. Мы распили с ним бутылку шампанского «Мадам Помпадур» и он, естественно, вспомнил те дореволюционные времена, когда все собирались в офицерском клубе, адмирала Колчака, все то, что было связано с юностью, но, будучи человеком деликатным, вовремя остановился и спросил:

— У вас радостное событие, связано с переездом в новую квартиру?

— Не только. — И рассказал ему, как нашел свою Элю, и о двойственном положении, в котором оказался. И попросил его о содействии. Мой план был таков: «Я живу у него безвылазно три дня, обрастаю щетиной, приобретаю простую одежду, короткий парик, наклеиваю брови и прочие наклейки, после чего меня будет трудно узнать. Меняю голос на более высокий. От него звоню Эле, представляюсь Гошей, а дальше как бог даст.

Неделю я занимался подготовкой к этому своеобразному спектаклю. И еще не успел зарасти бородой, как однажды столкнулся с Элей на лестничной площадке и радостно сообщил ей:

— Напал на след Вашего Гоши. Он живой, его недавно выпустили на свободу, правда он еще нигде не прописан. Завтра уезжаю на несколько дней. А приеду, найду вашего Гошу и даже сообщу ему Ваш адрес.

Не успел я договорить, как Эля спросила:

— Как, снова? Вы уже уезжали? Возвращайтесь быстрей.

Я весело сказал:

— Кстати, у меня есть баночка кофе. Поставьте, пожалуйста, нагреть кипяток. Эля, Вы обещали меня пригласить в гости.

Вздохнув, она ответила:

— Заходите. Здесь, в квартире уже все Ваше. — И оставила двери открытыми.

Вернувшись к себе, я перенес к ней полные ящики с продуктами.

— Что это? — удивилась она.

— У меня только один холодильник, а продуктов навезли на три. Не возвращать же их. И вот подумал о вас. В вашем холодильнике, наверняка, пусто.

— Он не мой, — поправила меня Эля и засмеялась, — у Вас этот холодильник так не голодал, как в моей квартире, там мышь от голода повесилась.

Я открыл холодильник и стал перекладывать в него продукты.