Валерий Осинский - Чужой сын

Я обнял отца за плечи.

— Я подумал, если в твоем возрасте буду выглядеть так же и так же трезво рассуждать, это совсем неплохо! — Отец, польщенный, издал горлом легкий звук, как будто хотел откашляться. — А на счет научной работы. Возьму я тему, которой грош цена, напишу никому не нужную диссертацию, выдержу скучный диспут и получу ненужную мне ученую степень. Лишь для того, чтобы удовлетворить тщеславие. Лучше ответь: вы с мамой прожили там четверть века, — щемит? Ведь вернулись в Россию, но не в родную деревню, а сюда!

Его колючий взгляд замутила хмельная обида за то, что люди и республика, которым он отдал молодость и знания, выкинули его вон, даже не сказав спасибо за труд. Тонкий рот презрительно покривился. Отец пожал плечами:

— Мне иногда кажется, что жизнь там — это затянувшаяся командировка. Не зря говорят: где родился, там и сгодился. Хорошо бы знать это в молодости. Но, как учит твоя любимая Клио, закономерностями управляет случай.

— Наоборот, все случайности в истории закономерны…

Отец отмахнулся:

— Что же тебе не сидится дома, если в нем хорошо?

— Вот видишь, ты сам сказал — дома! Значит, мой дом там. Хотя в нем меня никто не ждет! Ваше поколение в молодости задавало вопрос — для чего жить? А наше — где? В Штатах, в Европе! Какая разница? Главное, чтобы было, на что жить, и жить не мешали.

— Не ожидал от тебя, сын! Это философия мещан и выскочек с деньгами. Они пока не понимают, что никакой хлеб с маслом не заменит им родины…

— Оставь, отец! Наслушался! Человек в России всегда был — гумус, расходный материал. Пока это не изменится, люди будут стремится туда, где они чувствую себя людьми, а не быдлом, которым помыкают вожди. Бунина и иже с ним нельзя обвинить в отсутствии патриотизма. Они ехали не от России, а от скотов, которые доныне правят ею. Теперь — их правнуки. Только правнуки стали хитрее и циничнее и заменили одни лозунги другими!

— Сейчас не хуже и не лучше, чем прежде! Всегда существовали те, кому есть чем поступаться, — я о тетке, что опубликовала статью о принципах, — и кто преспокойно жил, не обременяя себя мыслями. Если бы все было так плохо, Саша, откуда бы взялись Пушкин и Сеченов, Менделеев и Толстой, Чайковский и Циолковский, Королев и Шостакович? Эпохи неизменно оставляют после себя необходимый процент гениев. Это чисто наше обыкновение во имя контрастов изображать прошлое в мрачных тонах. Умные люди давно поняли, что человек не меняется. Лет сто назад Чехов писал, кабы мы получили свободу, о которой так много говорим, то на первых порах не знали бы, что с нею делать, и тратили бы ее только на то, чтобы обличать друг друга. Проще всего запугивать людей сообщениями, что у нас не осталось ни науки, ни литературы, ничего! Разве это не про наше время? А настоящий интеллигент служит не системе, а стране!

Можно говорить, как твой любимый Бунин: если настоящее плохо, то прошлое — ужасно. Хотя я с этим не согласен! Можно обвинять в неблагодарности тех, с кем Россия поделились всем в трудные годы! Но это частности! Время все расставит на места! А нам надо жить! На новом месте! Строить новую Россию! И не кривись! Что тебя связывает с ними, если ты родился здесь?

— Климат! — пошутил я.

Отец внимательно посмотрел на меня:

— У тебя там женщина? Если это не очередное ветреное увлечение, переезжайте вместе!

— Она замужем!

Отец вздохнул.

Позже я выяснил: Родин был в Чехове одновременно со мной. Вдали от погибавшей семьи он преспокойно готовился счастливо отметить Новый год с апельсинами, елкой и какой–то розовощекой вдовушкой.

Меня же удерживала в городе моя уязвленная гордость: женщина, — одна из длинного списка моих бывших любовниц! — даже не помнит обо мне!

Досыта напившись парного молока на завтраки, всласть — водочки к ужину, наслушавшись охотничьих баллад соседей, я, розовощекий и отупевший от скуки, внезапно для родителей, засобирался домой. И, невзирая на причитания матери и молчаливую обиду отца, в один день купил билет на самолет и улетел.

Я тосковал без Иры и хотел, если уж не увидеть ее, то находится к ней поближе.

На пустой равнине письменного стола, — в преднамеренном удалении от края аккуратно сложены стопки книг и тетрадей, услужливо изогнута дуга лампы, — меня дожидалась новогодняя открытка от Ирины. Открытка без адреса и почтового штампа.

Она приходила ко мне! Я бы тут же позвонил, — обманывая себя: мол, справиться о здоровье ребенка! — но не знал номера ее телефона! Навещать Родиных, после памятного вечера в компании мужа Ирины, мне не хотелось!

Чтобы не обижать Песоцких, я готовился, как обещал, встретить праздник с ними, и весь предновогодний день мучился в четырех стенах, думая о Родиной.

Шумная ватага во главе с Ирой ввалилась ко мне далеко за новогоднюю полночь. Они ввалились подобно Екатерине с ряжеными в хибарку одинокого поручика Потемкина. Рая только что увела мычавшего от удовольствия брата, — я подарил ему кожаный ремень, сестре — вязаные рукавицы, шапочку и шарфик. Девушка должна была вернуться, чтобы прибрать со стола…

Подморозило, но снег так и не выпал, что обычно в этих краях. Ира в тяжелой шубе из мутона, — она напоминала бурую медведицу, разбуженную мартовской оттепелью, — у распахнутой калитки хозяйски зазывала подвыпившую компанию. На голове Иры была вязаная труба, и я не сразу узнал женщину.

— Ничего, что без спроса? — спросила она в суматохе. — Я увидела у тебя свет…

— Ничего! У тебя это входит в привычку!

Ира поймала мой быстрый взгляд по спинам и лицам гостей в прихожей.

— Леша в Чехове. Мама и Сережа в санатории. Для троих туда ехать дорого…

Среди пестрых женских нарядов, отглаженных брюк и сорочек мужчин голубело платье Ирины. В волосах серебрилась гусеница из фольги. Чуб напоминал лакированный поролоновый цветок с мятыми лепестками. На ее щеках расплылись алкогольные румяна.

Вошла Рая. Она от порога узнала Иру и зарделась. Меня злило, что девушка присвоила, — и так–то случайную! — мою новогоднюю ночь. Соседка поджала губы. Ее нос заострился и напоминал клюв галки. Рая протиснулась через гостей в комнату накрывать на стол. На физиономии Иры проступила ехидная мина.

Мне стало неприятно, и я ушел помогать девушке.

Компания Ирины — кажется, бывшие одноклассники с мужьями и женами. Всего человек десять, празднично–беззаботные и весьма довольные переменой обстановки. Из тесной квартиры Родиной они отправились прогуляться по новогоднему городу …и попали ко мне.

Гости добросовестно веселились. Два мускулистых мужика, Дед Мороз с синтетической бородой и Снегурочка с накладной косой, смешили друзей. Их приятель по шею нырял в ведро воды и ловил зубами яблоко. Гости поначалу и нас с Раей втягивали в орбиту праздника, но сообразили о недуге девушки и отстали.