Борис Кригер - Кружение над бездной

Сегодня был у моей благодетельницы Насти, попросившей пособить с компьютером. Ехать хотелось не слишком, но отказать не мог. Она, впрочем, вскоре укатила по своим делам и вернулась только к моему уходу. В ее отсутствие мило поболтал с ее подругой, увядающей красавицей аристократической разновидности. Еще один персонаж из бульварного романа, в который, как я уже писал, выродилась моя жизнь. Мне определенно пришлась по душе ее блестящая пустоватость, улыбчивая доброжелательность, жизнеутверждающий матерок. Бывшая рублевская жена, не носившая, по ее словам, украшений дешевле тысячи баксов и бывший представитель творческой полубогемы (как меня туда занесло, пусть и ненадолго?). Я ведь — юноша без возраста и без каких бы то ни было убеждений и принципов. Если бы я был напыщенным представителем пишущего люда, стадами пасущегося на чахлых нивах разнообразных провинциальных СМИ, я бы непременно завернул что–нибудь в духе: она продала за деньги свою красоту, он — свой талант. Оба оказались у разбитого корыта. Но к счастью, я всегда относился к себе с самоиронией. В тот же день я провел с ней в постели незабываемую ночь. В данном случае это не эвфемизм занятия сексом, мы с ней просто спали в одной кроватке. Просто спали, и всё. Никогда бы не подумал, что смогу безмятежно лежать рядом с красивой, пусть и немолодой, нетрезвой женщиной, не только не испытывая желания, но и не допуская самой мысли о его возникновении. А ведь могло бы быть… Уж не стал ли я импотентом? Перед сном она, помнится, рассказывала мне о своих ощущениях от кокаина. А я ей говорил только об одном, что нарушает ныне мое спокойствие, — это геморрой от сидячей жизни. Страшные словеса!

«Кокаин», «геморрой!» А что же, нам, «только детские книги читать, только детские думы лелеять»? Откровенно говоря, я давно уже ждал случая, чтоб сказать кому–нибудь всё… Я говорил в постели горячо, но моя соспальница уснула, не дослушав. Поделом тебе, Андрюша. Не суйся ты судить и рядить о красоте. Всякий по–своему наслаждается и художественным шедевром, и статуей, и живой красотой женщины.

Мне повезло — со своим любимым современным писателем я знаком лично. Или, скажем так, любимым из ныне живущих, ибо Владимира Набокова тоже есть основания считать нашим современником. Более того, мы некоторое время работали в одной газете. В общем–то, и оказался я там не без его участия. Зовут этого писателя Остап Агатович Арсилов. Ничего, что о нем никто слыхом не слыхивал. Таланты обычно проявляют себя посмертно. Узнал я о нем в разгар девяностых. Как–то раз попался мне на глаза его рассказ в «Молодом коммунаре», который я покупал исключительно из–за отчетов о матчах моей любимой футбольной команды. Из рассказа в моей памяти осталась только зловредная теща, выставившая зятю лыжи за дверь. Дескать, забирай и проваливай.

В разном градусе подпития я любил цитировать эти фразы: «Я как–то взялся считать, сколько у меня было женщин по имени Света, и уснул без света. Я всегда так делаю, когда бессонница». Ну не гениально ли?

«Я же нормальный мужик: конечно, Лолита. Ведь только зрелая женщина с горьким опытом страсти в постели истинная львица».

«Один порядочный энергетик стоит одиннадцати паршивых импресарио со всем выводком их вертлявых педерастов».

«Сорокалетнему мужчине почти любое шестнадцатилетнее тело кажется привлекательным».

Самое большое упущение в моей жизни — в том, что я до сих пор ни разу не выпивал с ним. Но мы это с Вами, Остап Агатович, обязательно исправим. Однажды Вы написали мне в ответ на перечисление неувязок в Вашем романе, вышедшем в «Гелеосе»: «Ваша взяла! Пишу фигово, считаю еще хуже». Так вот, пишете Вы, Олег Агатович, не фигово, а офигительно. И спасибо Вам за это, Ваша проза помогала мне выжить в жутком промышленном городке, где меня угораздило родиться. Как же здорово, что Ваши две пьесы и поэма понравились Валентину Иосифовичу Гафту не меньше, чем мне самому! И как жаль, что не получилось записать поэму в его исполнении!

Может, мне пора устаканиться, бросить пить, жениться? Тогда и творчество пойдет! С другой стороны, ведь жениться можно много раз: ужели я не могу наслаждаться красотой так, как бы наслаждался красотой в статуе? Дон — Жуан наслаждался прежде всего эстетически, но грубо: сын своего века, воспитания, нравов, он увлекался за пределы этого поклонения — вот и всё. А я бы мог нарисовать в своем воображении истинный идеал!

В подходящие к концу нулевые Арсилова стали регулярно печатать толстые журналы. Его блистательная поэма, на мой взгляд, — лучшая короткая проза уходящего десятилетия. Остап — едва ли не единственный нынешний прозаик, умеющий писать по–настоящему смешно. Так, чтобы смеяться до колик. Немолодой и небедный энергетик из Ханты — Мансийска приезжает в вымышленный южный город Сиктым (обсценное слово во многих восточных языках) в поисках сексуальных приключений. Однако его ждет череда досадных обломов, которые приводят его к выводу, что «за деньги можно приобрести всё, что угодно, кроме романтических грез». (Добавлю, что нельзя, слава богу, купить еще талант и доброе имя. NB для Герберта Адлера.) Энергетик пишет поэму о своих неудачах и с пространными комментариями читает ее в летнем кафе случайному знакомому, от лица которого ведется повествование. Совершенно восхитительный сюжет. После прочтения этого произведения на стеклянной тверди моего нетрезвого сознания словно бы написано: «За радость тихую дышать и жить, Кого, скажите, мне благодарить?» Конечно же, великого писателя Остапа Агатовича Арсилова.

Утром явилась Энжела. Машину ей пришлось оставить внизу дорожки, поднимающейся к дому Адлеров, — гололед не позволил добраться до верха подъема. Теперь в их семье был только один автомобиль и поэтому Герберт должен был отвезти дочь на работу в магазин одежды, а вечером забрать ее оттуда.

— Я не отпущу тебя на нашей единственной машине в гололед и сам не поеду. — заявил отец. — Если мы ее разобьем, останемся без машины.

Поскольку автомобиль Альберты снимали по лизингу, в случае серьезной аварии страховку выплатили бы не им. А новую машину им не выдали бы, поскольку в последнее время Герберт серьезно испортил свой кредит тем, что, нарушив договора, до срока вернул лизинговой компании два других автомобиля, а третий разбила Эльза, выйдя из страшной аварии без единой царапины.

Да, еще недавно у этой семьи было в распоряжении четыре автомашины. Теперь же Герберт трясся, чтобы не потерять последнюю, Хотя втайне был доволен: ведь чем меньше машин, тем легче контролировать передвижение домочадцев. Тем более теперь, как в старые времена, все ездили вместе и можно было беспрепятственно общаться; когда машина несется по шоссе, собеседнику некуда уйти, и волей–неволей приходится дослушать до конца.