Владимир Колотенко - Дом для Тины
- Название:Дом для Тины
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Радуга
- Год:2015
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Владимир Колотенко - Дом для Тины краткое содержание
Эта книга необычна и по замыслу, и по жанру. Автор фокусируется на психологии своих героев, поставленных перед выбором принимать верные решения в различных жизненных, часто драматических ситуациях. Менее всего автору хочется увлечь читателя в область выморочных сексуальных подробностей, ушатами льющихся сегодня как вода из лейки из теле— и киноэкранов, желтой прессы, книг популярных авторов. В большинстве рассказов речь идет о какой-либо психологической черте героя, стороне или качестве человеческой натуры, проявляющихся ярким молниеносным штрихом или резким поворотом повествования — сверкающей, пугающе-красочной зарисовкой. При этом амок повествования не изгоняет здесь романтические чувства, и переживания героев не чужды живой страсти, а подчас и острому неодолимому вожделению.
Страсти человеческие… Неповторимые и бессмертные!.. Не они ли правят миром?
Дом для Тины - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
И мы мчимся с ним наперегонки… Я ещё поспеваю за ним, никакой усталости!..
— На, держи! — в награду за послушание я даю ему ложку меда. Он слизывает с ладони, досуха… Щекотно!..
— Что ещё?
Его рыжие с зеленцой глаза (точь–в–точь как у моей Тины) только смотрят, выжидающе, только то и делают, что смотрят и смотрят… Ничего не прося. Выжидая…
— Ладно — на!..
И мы с Тиной снова любуемся нашим ласковым Максом.
Лев!..
Затем строим и строим… наш дом…
И у меня появляется чувство, будто мы созидаем шатер для любви. Нет — дворец… Храм!..
— Рест, — говорит она, — ты просто… знаешь…
— Да, — говорю я, — знаю…
И целую её в пунцовую щёчку.
Но праздник не может продолжаться вечно, и, бывает, в спешке что–нибудь, да упустишь. И тогда Тине трудно сдержать раздражение.
— Зачем же ты метешь?! Я только что выбелила стену.
— Извини.
Бывают же промахи.
— Какой ты бестолковый!..
Это правда.
А утром я снова полон сил и желания, и мышечной радости: я горы переверну! Тина верит, но промахи замечает.
— Слушай, оставь окно в покое, я сама…
Ладно.
— И откуда у тебя, только руки растут?..
Я смотрю на нее, любуясь, молчу виновато. Затем рассматриваю поперечину, на которой можно повеситься.
«Дом хрустальный на горе для нее…» — напеваю я.
— А здесь будет наша купальня! Мы голые… А комнаты раскрасим: спальня — красная, яростная, для страстей, абрикосовая гостиная…
— А моя рабочая комната…
— А твоя рабочая комната будет в спальне!
— В спальне?..
— Да! А ты где думал? А там будет библиотека, и все твои книжки, все твои умные книжки мы расставим на полочки одна к одной, друг возле дружки… Наша библиотека будет лучшей в округе, правда?
— В стране.
Ее невозможно не любить.
— Там — камин. А там — комната для гостей… Мы пригласим всех твоих лучших друзей, и всех этих чокнутых и бродяг, горбатых и прокаженных… Пусть… Мы растопим камин, нальём им вина…
Тина еще не знает, что я отмечен даром творца и приглашает молодого архитектора, который готов, я вижу, не только руководить строительством, но и самолично скоблить пол или окна, таскать мусор на свалку, а время от времени приносить кувшинчик с вином и пить с нею в мое отсутствие. На здоровье! Только бы Тина была довольна ходом событий. Она рада. И молодой архитектор рад. Обнажив свой прекрасный торс, он готов прибивать и пилить, и долбить, и красить… И я рад…
Он готов жениться на Тине!
Я — рад!
О, жить бы нам в шалаше из тростника и бамбука на берегу Амазонки! К осени становится ясно, что к зимней прохладе нам не удастся поселиться в новом доме. Вечерами Тина теперь молчалива. Мои слова не производят на нее впечатления, а ласки, я понимаю, просто неуместны. Глаза, ее большие красивые рыжие родные глаза полны бездонной печали, милые плечи сникли и, кажется, что и сама жизнь оставила это славное молодое тело.
— Ти…
— Уйду…
— Послушай, — говорю я, — послушай, родная моя, ведь не могу же я больше…
— Все могут, все могут, а ты…
«Сам, как пёс бы, так и рос в цепи…».
Тина разочарована. Я целую ее, но в ее губах уже не чувствую жара.
Моя попытка вдохнуть в нее жизнь безуспешна, к тому же я не нахожу возможности, просто ума не приложу, как нам помочь в нашем горе. Был бы я Богом, не задумываясь, подарил бы ей этот мир, а был бы царем — выстроил бы дворец или замок, или даже башню на краю утеса. Из мрамора! Или хрусталя.
«Дом хрустальный на горе для неё…» — цежу я сквозь зубы.
— Что–что? — спрашивает Тина.
Был бы я Богом! Клянусь — выстроил бы!
— Не старайся переплюнуть себя, — предупреждает Тина, — вырвет.
А так я только строю планы на будущее, в котором не нахожу места нашему замку. Понятно ведь, что, когда дом построен… Здесь нужна особая мягкость и сторожкость, чтобы она не упала в обморок.
— … и ты ведь не хуже моего знаешь, — говорю я, — и в этом нет никакого секрета, что, когда дом построен, в него потихоньку входит, словно боясь чего–то, оглядываясь и таясь, чуть вздрагивая и замирая, то и дело, озираясь и как бы шутя, на цыпочках, как вор, но настойчиво и неустанно, цепляясь за какие–то там зацепки, чуть шурша подолом и даже всхлипывая, пошмыгивая носом или посапывая, а то и подхихикивая себе и, наверняка со слезами горечи на глазах, но напористо и упорно, и даже до отвращения тупо, почти бесшумно, как вор, но твердо и уверенно, крадя неслышные звуки собственных шагов и приглушая биение собственного сердца, но не робко, а удивительно остро и смело, как движение клинка… в него входит…
— Что… что входит?.. — глядя на меня своими огромными дивными глазами, испуганно спрашивает Юля.
Я не утешаю ее и не рассказываю, что прежде, чем строить на этой суровой земле какой–то там дом или замок, или даже храм, этот храм нужно, хорошенько попотев, выстроить в собственной душе. Чтобы он был вечен…
— Рест, — останавливает меня Тина, — кретинизм — это диагноз?
И я, врач, рассказываю ей, что кретинизм — это такая прекрасная штука… Рассказываю в деталях, что там и к чему, этиологию и патогенез в абсолютных подробностях, привлекая все знания, от которых у меня кружится голова, уверяя и утверждая, что это совсем не болезнь, хоть она и неизлечима никакими человеческими ни усилиями, ни средствами…
— И не надо меня лечить, — прошу я, — и не надо даже пытаться…
Я прошу лишь об одном…
— Да, я слушаю, — говорит Тина.
От этого нет лекарств.
Я хочу, чтобы она восторгалась мной, а не моим домом, мной, а не зеркалами и фаянсами, мной, а не кедровыми полами и резными окнами, вызывающими зависть чванливо–чопорной публики, которую она отчаянно презирает. И еще я хочу, чтобы у нее дрожали ее милые коленки, когда она лишь подумает обо мне, чтобы у нее судорогой перехватывало дыхание и бралась пупырышками кожа при одном только воспоминании обо мне…
Обо мне!..
А не о моем доме.
Об этом я не рассказываю, она это и сама знает!
— Что входит–то? — ее глаза — словно детский крик!
Я выжидаю секунду, чтобы у Тины не случилась истерика. (Как такое могло прийти мне в голову?!!). Я выжидаю… Затем:
— Когда дом построен, — едва слышно, но и уверенно говорю я, — в него входит смерть…
Литературно–художественное издание
Колотенко Владимир Павлович
Дом для Тины
Рассказы
Редактор и изготовитель электронного макета Грошева Д. Г.
Интервал:
Закладка: