Олег Нестеров - Небесный Стокгольм

– А человек сразу понимает, в каком он классе?

– Человек – нет. А душа – да. И шепчет ему своим тихим голосом. Мы это интуицией называем. Ты хоть слушаешь ее?

– Мне кажется, что только ее я и слушаю.

– Ну вот, она тебя быстро и выведет на проектную мощность, сразу поймешь, зачем родился, какая задача у тебя в жизни главная. В общем, Петя, массовый вкус во все времена не отличался утонченностью, так будет всегда. Младшеклассников сильно больше. Но разве это повод – пенять людям, что они слушают «Ландыши»?

– Выходит, к примеру, если художник в классе, к примеру, в седьмом, то и говорит он для семиклассников, с которыми резонирует? И которых не так много на земле? Ну, может, некоторых шестиклассников еще подтянуть…

– Выходит, что так.

– Но, по твоей теории, десятикласснику вообще не с кем разговаривать? Непризнанный гений?

– Гении всегда признаны. Может, только время должно чуть-чуть пройти, пару поколений смениться. Знаешь, чем талант от гения отличается?

– Без понятия.

– Талант говорит на сложном языке, до которого он дорос. Гений свои мысли необъятные выражает очень просто. И пробивает все слои пирамиды, по-нашему – школы, насквозь.

Белка сидела с чехами, они неплохо говорили по-русски. Прошла бабушка с ящиком на ремне, все купили по пломбиру.

– Сахаров говорит о неравенстве, – продолжил свою мысль Кира, – только теперь не об имущественном, а об интеллектуальном. Как мы понимаем, мещан, людей, неспособных к творчеству, в разы больше, и это следует не из природы общества, а из природы человека. Вернее, из его духовной природы. Но я бы поспорил.

Как жаль, что они так долго не общались с Кирой, подумал Петя.

– Один американский профессор, нейрофизиолог, изучая отделы человеческого мозга, пришел к заключению, что за разные виды способностей человека отвечают его разные участки. Всего базовых способностей девять. Но это как семь базовых цветов. Оттенков может быть бесконечное количество. На свете нет неспособных людей, просто у каждого есть свой, персональный букет способностей, неповторимый и уникальный, как отпечатки пальцев. И он нам дан в пользование нашими предками – дедушками и бабушками, и тут мы ничего не можем изменить, только его развивать. Самое важное – использовать его по полной в своей жизни.

– А что это за способности? Я про базовые.

– Некоторые из них более древние у человечества, соответственно ими владеет большинство людей. Некоторые – более молодые. Тут тоже получается пирамида. Если перечислять их от основания к вершине, получается так: способность владеть своим телом, способность ориентироваться в пространстве, знать и понимать природу, как ни странно. Понимать других, понимать себя, музыкальные способности, вербальные, логико-математические и спиритуальные. Как ты понимаешь, для разных профессий важны разные способности и их сочетания. Вот тебе, Петя, в твоем деле совсем не обязательны природа, тело, пространство, музыка, все остальное я бы оставил.

– А если бы я захотел стать вратарем в «Спартаке»?

– Стал бы несчастным человеком и спился. Не имея необходимого в своем букете… хоть лоб расшиби, ничего не выйдет. Но, Петя, есть профессии, а есть миссии. Что важнее? И что первичнее?

– Миссия, ясный пестик.

– Ну так вот, у тебя миссия может быть одна – к примеру, учиться мудрости и учить других. А профессий на эту миссию – сотня. Важен как раз выбор. Он будет эмпирический, случайный, ты возьмешь, скорее всего, первое попавшееся, то, что на виду. И скорее всего, ошибешься. Человеку для счастья нужно красиво воплотиться, миссию вовремя понять и выполнить, чтобы развиваться. А ты учился-учился, старался-старался, и ничего в жизни не получается, фиаско по всем фронтам. А ты кубики-то встряхни заново. Никакой ты не зубной врач, ты архитектор, иди строй дома. Миссия та же, профессия другая. Но в ней со своим букетом способностей ты король.

– А в чем ты тут с Сахаровым споришь?

– Он говорит о большинстве, о людях, неспособных к творчеству. Кому делать неинтересно. Кому гулять интересно. Они просто неинтересные вещи для себя делают. Нужно помогать людям кубики их встряхивать. Почаще. В любой профессии есть доля творчества.

– Я не вижу никакой доли творчества в окучивании картошки. Тяпкой махать целый день.

– Тебе так кажется. – Кира развеселился. – Руки будут махать, и голову отпустит. Попробуй делать одно и то же три минуты. Будет скучно, попробуй это делать шесть минут. Если по-прежнему скучно – двенадцать. Если ничего не меняется – двадцать четыре. И в какой-то момент ты поймешь, что это совсем не скучно, а очень даже интересно.

– Сомнительная философия.

– Ты просто не пробовал.

Проехали станцию «Электроугли». Рядом с путями стоял кирпичный заводик с прокопченными стеклами и унылой трубой.

– В общем, все люди способны. И все люди способны к творчеству. Нужно просто суметь в себе это найти. Но, заметь, Петя, мы опять говорим, что все внутри. И дело тут не в интеллигентности, не в образовании.

Петя вспомнил про вино и циклотрон.

– Образование важно для одного – свои способности как следует настроить, – продолжил свою мысль Кира. – А то, о чем мы говорим, скорее всего, про воспитание. И про поиск.

– А науку опять заменим религией?

– Религия выстраивает как раз те ступени на пути темной человеческой массы к светильникам, о которых мы говорили. Для некоторых они важны, для некоторых уже не очень – проскочили. Во всех религиях есть сокровенная сторона, а есть сторона, обращенная к внешнему миру. Каждая религия знает различие между экзотерическим и эзотерическим. Можно экстерном пятый класс закончить, а можно к учителям походить. А что касается интеллекта – для меня совесть важнее.

– Поясни.

– У каждого человека – свой путь. У меня один, у Антона другой, у тебя третий. Как ты думаешь, который из них верный?

Петя пожал плечами. Странный какой-то вопрос.

– Помнишь сказку про трех богатырей? Что там на камне было написано? А смысл в обратном, Петя, куда бы ты ни пошел, твой путь будет верным. Но при одном условии.

– При каком?

– Если ты достал компас и по стрелке идешь.

Петя засмеялся, он уже немного ошалел от Кириного напора.

– А знаешь, что такое стрелка? – серьезно спросил Кира. – Совесть твоя. Когда себе не врешь.

Кира посмотрел на Белку, болтающую с чехами, и вдруг пристроил себе рожки.

– Ну чего ты на меня смотришь, как на марсианина? – подмигнул он Пете. – Старик, главное – не относись ко всему так серьезно. – Он покопался в своей сумке и достал книгу: – Томас Манн. «Иосиф и его братья».

Кира открыл заложенную страницу.

«И внести в это нужно как можно больше праздничного озорства и веселья. Веселье, друг, лукавая шутка – это самое лучшее из всего, что дал нам Бог, и самый лучший ответ на запутанные вопросы, задаваемые жизнью… Только в веселье человеческий дух может подняться над ними, чтобы, душевно шутя над неразрешимым, вызвать улыбку, пожалуй, у самого Бога, у этой величавой неразрешимости».