Василь Ткачев - Под городом Горьким
- Название:Под городом Горьким
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Чатыры чвэрці
- Год:2011
- Город:Мінск
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Василь Ткачев - Под городом Горьким краткое содержание
Любителям литературы хорошо знаком самобытный голос гомельского писателя Василя Ткачева. Он – автор многих книг для детей и взрослых, его произведения постоянно печатаются на страницах республиканских газет и журналов. Новую книгу писателя в переводе на русский язык составили лучшие рассказы из ранее вышедших книг «Тратнік» і “Снукер”, которые были тепло встречены белорусским читателем. Автор остается верен своей главной теме – любви и преданности своей малой родине – деревне. Его героям порой бывает скучно в повседневной жизни, им хочется чего-то светлого, необычного, таинственного, далекого. В народе таких людей называют “чудиками”, и Василь Ткачев пишет о них с любовью и теплотой, нисколько не стараясь упрекать их в своих поступках. Писатель умеет заинтриговать читателя, он создает динамичные сюжеты с элементами народного юмора, поэтому все его персонажи близки и хорошо понятны нам.
Под городом Горьким - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Домой Егор топал все же в хорошем настроении. Будто и голова уже не болела. Будто и дышалось полегче. Он забыл о таблетках, что были в крепко сжатом кулаке, а когда расслабил его, те скользнули на землю – под самые ноги.
А фельдшер так ничего и не сказал Егору. Только ещё долго и как-то отрешенно, могло показаться со стороны, смотрел и смотрел ему вслед– даже когда уже не было видать Синоптика на деревенской улице.
РЭБА
Едва проснувшись, Рэба глянул на мать, которая топталась у печи, и с угрозой в голосе потребовал:
– Похмеляй, иначе сожгу хату!
– Поджигай, будешь в сараюшке жить, если ещё и его огонь помилует, – безразлично ответила мать, задвигая ухватом в печь чугунок. –Мне уже и жить... Может и не перелетаю. Поджигай, поджигай, сынок, хату. Спички дать?
Рэба рычал, словно раненый медведь, подпрыгивал, пиная ногами все, что попадалось на пути, рассыпал маты, словно просеивал между пальцами комки сухой земли:– Похмеляй, сказал!
– А скорей бы ты сдох,– тихо, не услышал бы сын, прошептала старуха и перекрестилась. – Поплакала бы раз, да и забыла. Сколько живу, столько и мучаюсь. Это немец проклятый, ирод!.. Это он, гад лупоглазый! Лучше бы убил тогда его!.. Я бы и не знала, что может быть на одного человека столько мучений...
Старуха выходила в сени, вскоре возвращалась с начатой бутылкой, наливала маленько в кубок,– чтобы отвязался Рэба, не трепал нервы, – и опять прятала самогон. Рэба же, проглотив одним махом зелье, тянулся на улицу, некоторое время осматриваясь по сторонам. И так как никого из нужных ему людей замечено не было, брал ориентир на магазин, хоть тот был еще и закрыт, однако он знал, что на крыльце всегда есть место: можно присесть, подождать. Он и сидел. Иной раз к нему подходил Стёпка, он живет как раз напротив магазина, окна в окна, и тогда они сидели вдвоем, курили и поджидали, кого можно было бы зацепить, чтобы сорвать на выпивку. Если не откроется магазин, так есть в деревне точки, где продают не только самогон, но и водку. Деньги, деньги нужны!..
Сегодня Рэба сидит один, Стёпки чего-то не видать. Хоть крикни – вон его окна, совсем близко. Однако Рэба не решается, боится, что высунет голову из окна Степкина жена, и тогда не ищи добра: шуму будет на всю окрестность. «Спит, гад!»–думает Рэба и жалеет, что сегодня Стёпка, похоже, еще не поссорился с женой, а то был бы тут как тут.
Рэба прислонился спиной к дверям и как-то незаметно для самого себя провалился в сон. Ему приснилось, будто он собирал грибы, и было их столько, словно картошки после «трусилки» на колхозном поле. Долго он дремал или нет – сказать не может, но сон про грибы ему понравился, и он пожалел, что его растолкал Стёпка.
– Ничего нет?– висела его лохматая голова над лысой Рэбовой.
– Нету, – обречённо ответил Рэба.
– И у меня,– вздохнул Стёпка и сел рядом. –А пенсию твою мать что, всю отбирает?
– Пусть берет,– трезво рассуждал Рэба. –Я же пропью с тобой, а жрать тогда что? Но она меня похмеляет. Припугну, что хату подожгу,– так и нальет.
Стёпка закрыл глаза, а потом произнес осторожно, как бы между делом:
–Перед тобой, Рэба, немцы в большом долгу. Потому что ты долго не мог научиться говорить слово «рыба». Он же тебя, немец, звезданул по макушке прикладом.
– Сдох тот немец давно. Если не убили в войну наши...
– А за того немца должен ответить тот, который сегодня живет. Я не прав, скажешь? Его сын, брат, а?
– Может,– Рэба зевнул.– Только ты не вспоминай... это... войну. Не надо.
– Я бы, может, и не вспомнил, но они же, немцы, сами про себя напомнили. Сегодня в нашу деревню приезжают германцы.
– Так те ж без оружия...– втянул голову в плечи Рэба. –То хорошие немцы. Их любить надо.
– Люби. Твое дело. Но они же могут раскошелиться хоть раз перед тобой? На марки? Хотя – зачем нам марки? За них у нас не возьмешь... Пускай хоть пару бутылок шнапсу дадут – и никаких фокусов. Вон, вон автобус... и легковые. Едут, едут немцы. Легки на слове. – Стёпка подхватился, подтянулся аж на носках сапог, чтобы видеть, куда подалась немецкая делегация. –В контору. Но ничего, ничего, граждане! Найдем и там! Найдем! Пошли, пошли, Рэба, за компенсацией!
Рэба молчал. Он даже не смотрел на Стёпку. Он вспомнил войну. Из всей той войны, правда, запомнил одно – как ударил его немец. Для него война началась и закончилась этим эпизодом. А уже позже, когда надо было ходить в школу, то наука у него не пошла, зато принимали, как своего, в больницах.
– Так ты идешь или не? – надулся Стёпка.
Рэба проворчал что-то невнятное себе под нос, но всё же встал, стряхнул пыль со штанов, и часто затряс головой:
– Нет, нет, нет! Я боюсь немца...
– Так это же хороший, сам говорил, немец.
– Все равно –боюсь.
– Эх, ты!– вздохнул Стёпка , махнул рукой и сел на то место, которое освободил Рэба. – А я думал, ты смелый... Думал, что можешь у него, фрица, компенсацию потребовать. А ты?!. Думай тогда, где разбогатеть на бутылку.
– Мне никто не даст,– сморщился Рэба.– Матка предупредила людей, чтоб не давали. Злой я, говорит, когда напьюсь. Вредный. А разве ж злой я, Стёпка?
– Злой не злой, а никому плохого, сколь и помню, ничего не сделал,– сказал Стёпка и икнул.–Во, кто-то вспоминает. Зинка, кто ж еще. Сейчас выставит голову из окна да гаркнет, что...
Стёпка не договорил – из-за угла магазина показался Пахомчик, старый холостяк, человек неопределенного возраста. Он разинул рот, будто удивился, заметив на крыльце Рэбу и Стёпку.
– А загрызть есть чем?– наконец нашелся Пахомчик и показал бутылку.–Как знал, что вы тут. Сегодня я вас угощаю, завтра – вы меня.
– О чем может быть речь?– засветилось лицо у Стёпки.
Рэба же стоял все еще по-прежнему хмурый, словно день поздней осени.
– Айда за угол! –приказал Пахомчик.
За ним охотно потопали. Там, меж кирпичей, была припрятана стопка, в полиэтиленовом пакетике лежал кусочек хлеба. Выпили. Хлеб высох, не ломался, поэтому Стёпка подбежал к дикой яблоне, раздобыл несколько паданцев. Они еще лучше, чем этот черствый хлеб. Когда самогон зажег внутри лампочки, Стёпка пожаловался Пахомчику на Рэбу, который не хочет сорвать с немцев, приехавших к ним в село, компенсацию за того фрица, что в войну выбил из головы у Рэбы часть ума.
– И правильно делает,– не поддержал Стёпку Пахомчик.– Как это– пойти к чужим людям и стоять с протянутой рукой? Это у соседа можно попросить. Пусть и фигу другой раз покажет. Так то наша фига, местная. А если немец ткнёт, то она, та импортная фига, будет слишком долго вонять. Не иди, Рэба. Не слушай.
– Не пойду, – повеселел Рэба. – Не пойду. Матка ругаться будет, когда услышит... Ну его, немца!..
Стёпка нервно плюнул, а Пахомчик отошел чуть в сторонку, засунул руку в бурьян и вытащил вторую бутылку.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: