Ирина Потанина - Русская красавица. Напоследок

То есть, в отличие от всех остальных участников труппы, я все же не имею такой сумасшедший опыт работы на сцене, и потому очень нуждалась в осмотре сцены до начала спектакля…

Увы, никому не было до этого дела! Всевозможный неважный треп, перемигивания, взаимные подначки… Что угодно, но не работа. Я как-то попыталась тайком проникнуть на сцену, так меня схватили за руку и чуть ли не обвинили в предательстве. Суеверия среди моих коллег действительно были непоколебимыми…

— Вы путаете времена, девочка, — вот и сейчас, все мы торчим в предбаннике и намеренно делаем вид, что пришли сюда просто так — потрепаться. Никифорович продолжает тему гостеприимства. — Я — динозавр: последний, кто застал это понятие. Так вот уже в мое время «московское гостеприимство» было неважным. Не в смысле отсутствия значимости, а в смысле плохого качества. Уже в мое время! А сейчас так просто нет такого понятия…

— Вранье! — обижается Алинка… — Давай, Джон, своих восьмерых сибиряков, мои родители никогда ничего против гостей не имели.

— Спасибо, — Джон явно тронут. — Я еще кого-нибудь дерну, а если нет — то к тебе их отправлю. Они тут какие-то дела порешают и сразу обратно. Они, не надолго… Пару ночей и все…

Смешно, что при своих огромных габаритах в душе Джон очень кроток и стеснителен, а в манере говорить — суетлив. Ярко выраженный комический персонаж мало кем эксплуатируемого профиля. Очень ценный актер! Да и человек замечательный.

— Если можешь их разделить, я часть к себе заберу, — мне вдруг становится жалко гостей столицы которые каждый день по четыре часа будут добираться до места жительства. Алинка — привыкшая, а они, бедняжки, станут мучаться…

Кроме легкого нрава, художественного таланта и симпатичных мне взглядов на жизнь, Алинка обладает еще одним безусловным достоинством. Она — младшая сестра Марины Бесфамильной. Как бы там не складывалось, Марина всегда была близким мне человеком — общие интересы и схожие ценности на дороге не валяются, потому мы всегда благоволили друг другу. Алинка унаследовала от Марины очень многое и служила мне теперь живой памятью о подруге.

Собственно, именно Алинка притащила меня в труппу. Приехав из Крыма, я совершенно случайно встретила ее на улице и вместо приветствия, услышала звонкую трель о моей необходимости: «Соня! Вы не поверите! Вы — то, что надо… Мне обязательно нужно показать вас Марику. Он проникнется… Тем более, Махнова — предыдущая актриса этой роли — уходит от нас… Слушайте, ведь действительно, никто лучше вас визуально не подходит к этим декорациям. Не думайте, что я сошла с ума. Просто вы вот сейчас шли, я посмотрела, и поняла, что должно находиться в той части сцены для придания пьесе настоящей праздничности…»

Я, конечно, офананрела от такого натиска, а Алинка поняла, что выглядит странно, и смутилась. Принялась объяснять. Оказывается, совсем недавно она устроилась на первую в своей жизни настоящую работу. Художник-декоратор, введенный в уже готовую постановку — роль далеко не простая. Но Алинка справилась. И не просто, а радикально изменив дух спектакля. Из банального детского представления, спектакль превратился в стильное, хулиганское новогоднее безобразие.

Вообще я не уставала поражаться Марикниной сестре. Ведь совсем мала еще по возрасту, а энергия — через край. Учеба, работа сразу в нескольких местах, да еще и какие-то персональные то заказы, то выставки… Ее фанатизм в работе казался даже патологией. В театре у нас она постоянно что-то обновляла в оформлении спектакля, все время носилась, одержимая какими-то новым идеями. Специально приезжала на работу в выходные, чтобы приложить какую-нибудь новую тряпку к новому месту сцены и с криком «Эврика!» умчаться к Марику за деньгами на покупку каких-то там матриалов.

При этом Алинка все еще жила с родителями, то есть — глубоко за городом. То есть — каждый раз добиралась на работу где-то около четырех часов… И не видела в этом ничего утомительного. Да еще и на выходные на работу приезжала периодически. Поразительно энергичная девочка!

— Как?! — к нам в предбанник влетает Марик. — Вы еще не готовы? Дети мои, ваше наплевательское наплевательство плюет мне прямо в душу! Буду восторженно счастлив, если вы отправитесь по гримеркам!

Началось. Он сказал: «Поехали!» И мы послушно подчинились.

— Мозгами поехать! — весело комментирует Алинка, оглядывая выделенное под гримерку помещение. Одно зеркало на всех, один стол, три кресла — явно пришлые, явно прописанные где-то в другом помещении, — стоят вплотную друг к другу и занимают все свободное пространство, запорошенный снегом подоконник… — Помещение для моржей, причем для моржей мужского пола.

— Ничего, и не к такому привыкшие, — улыбаемся мы и, ежесекундно сталикаваясь локтями, принимаемся за перевоплощения. — В тесноте, да не в обиде.

Кстати, о тесноте. Ее наличие в московских кругах сказалась и в данном коллективе — наша Наталья оказалась знакома с моей маман. С Наташей мне вообще как-то сильно не повезло — и недолюбливать стыдно, и нормально относиться не получается… Она не плохая, нет… Просто другая. В корне. И при этом — доставучая. Вечно как-то очень неправильно все понимает и всем вокргу это свое понимание пытается навязывать. Вот как сейчас:

До выхода на сцену остается пятнадцать минут, мне срочно нужно прийти в себя и сосредоточиться на роли.

Не смешно! Спрячьте злорадство! Чем комичнее роль, между прочим, тем более серьезно мне приходится на нее себя настраивать. Оставить за бортом все хлопоты и нажитые последним годом переживания е так-то просто… Может, это и глупо, но провожу что — то вроде аутотренинга. Разумеется, меня все отвлекают. И Наталья — главная в стане этих вредителей.

— Ты не на диете? — Наташа совершенно не понимает, что значит «нужно настроиться». Все эти мои штучки она считает кокетством и пережитками студенческих времен. «Мы катаем это спектакль уже второй год!» — намеренно грассируя, фыркает она. — «Он уже в крови! Что тут можно забыть?»

Все мои попытки заметить, что это они — второй год, а я в пьесе всего месяц, ни к чему не приводят. К тому же, не в сроке дело. При чем тут это идиотское «забыть»? Механическая отработанность — убийца творчества. Настрой необходим мне, чтобы войти в роль, а вовсе не для того, чтобы «повторить текст». Неотрывно смотрю в глаза своему отражению, отбрасываю реальность…

— Нет, серьезно, — не отстает Наташа. — Ты похудела. Черты у тебя заострились, и ты сразу стала куда благороднее…

— В смысле морды? — спрашиваю, все же отвлекаясь. — Нет, не похудела. Просто волосы подобрала. Вчера с Мариком договорилась, что сегодня немного другую линию буду вести…