Юй Хуа - Жить

Через месяц после смерти Юцина пришел Чуньшэн. Он сменил имя на Цзефан [12] Освободитель. , но я звал его по-старому. Когда его взяли в плен, он захотел пойти в Красную армию. Он прошел Китай до самой Фуцзяни, а потом еще дрался в Корее. Ему повезло, его не убило.

Бригадир еще с улицы объявил:

— Фугуй, к тебе приехал начальник уезда Лю!

Я объяснил Цзячжэнь:

— Это Чуньшэн.

Цзячжэнь сразу закричала:

— Уходи!

Бригадир оторопел:

— Это же начальник уезда!

— Пусть вернет мне Юцина!

Чуньшэн сказал:

— Вот. — И протянул ей деньги.

Она даже не взглянула на них и опять крикнула:

— Уходи!

Бригадир сказал:

— Цзячжэнь, не дури! Юцин умер от несчастного случая. Начальник уезда тут ни при чем.

Чуньшэн сунул деньги мне в руку. Цзячжэнь повернулась ко мне:

— Так твой сын стоит двести юаней?

Я сразу отдал деньги обратно. Пришлось Чуньшэну уйти. Он потом еще приезжал дважды, и оба раза Цзячжэнь его выгоняла. Если женщина что решит, ее не переспоришь. Я, когда провожал его до околицы, сказал:

— Чуньшэн, не надо больше приезжать.

Он кивнул и не появлялся несколько лет, до самой культурной революции.

Когда пришла культурная революция, в городе все как свихнулись. Ходили по улицам толпами, каждый день дрались. Доходило и до смертоубийства. Деревенские боялись ходить в город. У нас было гораздо спокойнее, почти как раньше. Только среди ночи приходили «последние верховные указания» председателя Мао. Наш бригадир со всей мочи дул в свисток и кричал:

— Все на гумно слушать радио! Слушаем заветы председателя Мао!

Мы в государственных делах ничего не понимали. Мы слушали бригадира, бригадир — своих начальников. Мы думали и делали, что нам говорили. Больше всего нас с Цзячжэнь волновала судьба Фэнся. Пора было выдавать ее замуж.

Фэнся выросла похожей на Цзячжэнь в молодости. Если бы не та болезнь, от свах было бы не протолкнуться. У меня сил становилось все меньше, Цзячжэнь хворала. Мы на своем веку много повидали. Как груши созревают и падают с ветки, так и мы созрели. И у нас была Фэнся. А кто в старости позаботится о ней? Она хоть и глухонемая, а знала, что девушки выходят замуж.

Каждый год в деревне были свадьбы, били в гонги и барабаны. Фэнся, когда смотрела на них, задумывалась с мотыгой в руках. Деревенские парни показывали на нее пальцами.

Как-то женили третьего сына из семьи Ван. Все говорили, что невеста красавица. В деревню она явилась в красной куртке, и сама она тоже была красная от удовольствия.

Сбежалась вся деревня. Жених раздавал взрослым папиросы «Пегас». Молодые парни закричали:

— А нам?

Жених усмехнулся и засунул пачку поглубже в карман.

— Сам будешь с бабой спать, а нам курева пожалел?

И они набросились на него, разжали пальцы, которыми он держал карман. Один схватил пачку и поднял высоко над головой, а другие побежали за ним по тропинке. Остальные окружили невесту и стали говорить ей непотребные слова. Она только посмеивалась, опустив голову: когда девушка выходит замуж, ей никакие слова не страшны.

Фэнся встала посреди поля, обняла мотыгу и уставилась на свадьбу. Я подумал: пусть хоть посмотрит, раз самой не судьба. И вдруг она засмеялась, как дурочка, и пошла за невестой, продолжая на нее пялиться. Невеста была хорошенькая, нарядная, а моя дочка оборванная и жалкая. И тоже красная, хотя и без румян.

Парни чуть не померли со смеху.

— А Фэнся-то мужика хочет!

Кто-то крикнул невесте:

— Ей твоя постель приглянулась!

На этот раз невеста не засмеялась. Потом крикнули жениху:

— Хорошо устроился: снизу одну положишь, сверху другую!

Он ухмыльнулся, а молодая забыла, что ей положено вести себя тихо, и прошипела:

— Чего ржешь, жеребец?

У меня лопнуло терпение:

— Так нельзя! Если вам надо людей обижать, то обижайте меня, а не Фэнся!

Схватил ее за руку и отвел домой. Она догадалась, что дело неладно, и расплакалась.

После этого мы с Цзячжэнь решили, что обязательно нужно найти ей мужа. Нас Фэнся похоронит, а о ней в старости кто позаботится?

Но кто ее возьмет? Цзячжэнь послала меня к бригадиру: у него много знакомых не из нашей деревни, авось кого-нибудь подыщет. Бригадир нас поддержал:

— А что, Фэнся тоже надо замуж. Только хорошую пару найти сложно.

— Пусть будет без руки, без ноги — мы согласны.

Конечно, горько нам было с Цзячжэнь идти на это, а что поделаешь? Вообще-то наша Фэнся ни в чем людям не уступала — только говорить не умела.

Вскоре бригадир пришел со сватовством. Я тогда раскидывал навоз по участку.

— Фугуй, я нашел тебе зятя. Городской, грузчик, зарплата большая.

Я ушам своим не поверил.

— Бригадир, не смейся надо мной!

— Я и не смеюсь. Зовут Вань Эрси [13] Вторая радость. . Он кривошеий, голова скособочена и не выпрямляется.

— Скорей веди его к нам!

Я побежал рассказывать Цзячжэнь:

— Фэнся нашли мужа, руки-ноги целы, городской!

Она сначала перепугалась, подумала, что я не в себе. Но когда поняла, что речь о свадьбе, стала вместе со мной плакать от счастья.

Вечером Цзячжэнь из своих старых нарядов сшила для Фэнся обновку:

— Как-никак, а у нас смотрины!

Через три дня явился Вань Эрси. Чтобы посмотреть на нас, ему приходилось задирать плечо. Фэнся это рассмешило.

Вань Эрси был во френче, очень опрятный. Если бы не кривошея, сошел бы за городского партработника. Цзячжэнь к его приходу тщательно причесалась и почистила свою старую одежду. Но обувку возле кровати я ей поставил новую. Фэнся в ярко-красном наряде сидела у постели, опустив голову.

Цзячжэнь радостно улыбалась будущему зятю. Он разложил на столе подарки — бутылку водки и отрез материи в цветочек, а сам сделал круг по комнате — стены осматривал. Я сказал:

— Бригадир, Эрси — милости просим садиться.

Эрси хмыкнул и сел на скамеечку. Бригадир замахал руками:

— Я пошел. Эрси, это Фэнся, а это ее родители.

Когда он показал на Фэнся, она ему улыбнулась, а когда на Цзячжэнь, она улыбнулась матери. Цзячжэнь тоже попросила бригадира присесть, но тот отказался наотрез:

— Дела, дела!

Я его проводил, вернулся к столу и сказал Эрси:

— Ты сильно потратился. Я несколько десятков лет не пробовал водки.

Эрси опять хмыкнул и только все зыркал по комнате. Мне стало не по себе. Цзячжэнь сказала:

— У нас бедновато. Но есть овца и куры. Мы их продадим, и будет у Фэнся приданое.

Эрси еще раз хмыкнул. Посидел немного и собрался уходить. На Фэнся он почти не посмотрел, все больше на облупленные стены. Цзячжэнь горько усмехнулась и сказала ему:

— Я лежачая, проводить тебя не могу.

Я вышел с ним на двор и спросил:

— Подарки забираешь?

Он опять хмыкнул и посмотрел на нашу крышу.