Тереза Тур - Выбрать свободное небо

— Ты еще эту идею Терезе подай, родственничек! — прошипел на него Зубов, — если ты не заметил — она ждет ребенка. И если она носится как метеор и улыбается всем, то это еще не значит, что она так уж себя хорошо чувствует! Я с этой выставкой извелся совсем…

— А ты, дядя Павел, — вступил в разговор Иван, — отправляйся в турне не с мамой — мы с ней и Лизой дома останемся. Ты возьми Владимира и Роберта. Пусть вдвоем про драконов со сцены читают. И песни поют. Как мама…

Роберт и Владимир синхронно и очень похоже поморщились.

— Вот! Вот истинный сын Терезы, — Павел чуть склонился и пожал молодому Туру руку. — Какой полет мысли!

Иван склонил голову, признавая заслуженность похвалы.

— Только ты учти, юноша, что эти двое, — продолжил Павел и кивнул на актеров, — меня на гонорары разорят ведь!

— Но ведь одного может попросить мама! — раздался спокойный голос Якова. — Владимир не сможет ей отказать. А другого… Может тоже попросить мама. А еще Лиза — картины-то ее… И тогда…

— Слушайте вы, — зарычал Владимир, — внуки профессора и правнуки академика! Если кто-нибудь из вас подойдет с этой идеей к матери, я…. Вас… Я лишу вас карманных денег!

— Все, Яков, тише-тише, — изумительно серьезно закивал головой Иван. — Спокойно, Владимир, мы умолкаем! А то ты лишишь нас денег на презервативы и сникерсы!

И все мужчина расхохотались.

Роберт краем глаза все время наблюдал, где Лиза. Она сияла, у нее все получалось — даже приветствие зрителям, которое она должна была произносить, получилось милым. Она была немного смущена, но была прекрасной. Маленькой принцессой. Он смотрел, что около нее стоят его родители — им Лиза лично выдала приглашение под номером один. Они излучали гордость за свою девочку. Они были так счастливы за нее.

Шейла заказала Лизе платье того же интенсивно синего цвета, которое он купил ей на рождество. Фасон был, правда, другой — талию подчеркивать никто не собирался, наоборот, все скрывала изящная драпировка. Рыжие волосы были уложены наверх, в вечернюю прическу. Как он любил ее, боже… Как он хотел ее… Но подойти теперь, когда у нее все получилось, когда она была окружена поклонниками и заказчиками — а он видел, как Шейла практически все время что-то отмечает в блокноте — подойти теперь к ней он почему-то не мог.

Он все время представлял, как она говорит ему: «Нет»… Он видел, как ее губы складываются в это проклятое слово — и понимал, что лишь его он и заслужил.

Роберт отправился к своей любимой картине — той, на которой готовилась спрыгнуть вниз юная Красная драконица. Постоял, погрустил. Осознал, наконец, что хотела Лиза от своих полотен, когда повторяла в мастерской, что они не доделаны.

Сейчас и небо, и скалы на картине производили ошеломляющее впечатление. Хотелось всматриваться и всматриваться в головокружительную перспективу, замирая от режущей сердце жалости. За что же жизнь так поступила с этой девочкой?

Он чуть отступил назад, вгляделся — и понял, что еще изменилось на этой картине. В изящном ушке Красной Драконицы сверкали пять сережек-бриллиантиков. Точно такие, как он привез Лизе в подарок, на Рождество.

Роберт усмехнулся — а он еще радовался, что она, отдав кольцо, оставила у себя его подарок. Надеялся, что это что-то и значит. А она рисовала себя на этой картине. Картине, где любовь рыженькой дроконицы заканчивалась отвесным полетом вниз, на острые скалы.

Он поставил бокал с недопитым шампанским и тихо, не привлекая к себе внимания, ушел. Забрал вещи из гостиницы — и сразу уехал в аэропорт, отдав себе приказ на следующий день созвониться с Шейлой и зарезервировать себе картину, с Красной Драконицей, которая была готова спрыгнуть со скалы.

Вот, пожалуй, и все, что останется ему от любви. От надежды. От счастья. И он это все заслужил.

— А вы бы могли написать наш портрет, — Лиза прекратила наблюдать за Робертом, который что-то напряженно высматривал на ее картине, где была изображена Красная драконица. Она совершила над собой усилий и сосредоточилась на мужчине, который ей что-то говорил.

— Добрый вечер! Конечно! — ответила она немного невпопад.

— Понимаете, — подключилась к разговору его спутница, — мы в восторге от того, как вы написали Терезу и Владимира.

— И их детей, — добавил мужчина.

— Мы хотим нечто подобное. Может только не в виде эльфов, — с сомнением протянула женщина и скептически, оглядела своего невысокого, кряжистого супруга. Да и в ней самой, несмотря на подтянутость и отсутствие лишнего веса, не было ничего от изящных и томных эльфов.

— Слушайте, — озарило ее, — а как вы относитесь к оркам? Если сделать симпатичную стилизацию под них?

— Жуткие, но дико симпатишные? — улыбнулась женщина. — А давайте попробуем. И дети, я так понимаю, будут в восторге.

Потом к ней подходили любители гномов, драконов, хоббитов. Идея портретов в виде существ Средиземья оказалась весьма и весьма популярной. Так что Шейла сообщила, что в Москве придется задержаться, и даже пообещала найти какую-нибудь студию в аренду с хорошим светом, куда можно будет приглашать заказчиков позировать.

Все это отвлекло Лизу от идеи найти Роберта и поинтересоваться, что же его так привлекло в ее картине.

Потом все стали расходиться. Лиза как-то растерялась, потому что в последнее время ей все время говорили, что от нее надо, куда ей ехать, где ночевать и даже что кому говорить. А тут… Она вдруг поняла отчетливо, что — все. Этот период жизни окончился. Дальше будет что-то другое. Дальше уже надо будет строить свою жизнь самой. И Роберта еще не было видно…

— Ты кого-то ищешь? — к ней подошел Зубов.

— Себя, — устало пробурчала Лиза, и они вдруг заулыбались друг другу.

— И как успехи?

— Я — беременная бездомная художница. Незамужняя. Должно быть, — Лиза обвела зал рукой, — талантливая. По крайней мере, Терезе удалось всех присутствующих в этом убедить…

— УУУ… Я всегда говорил, что беременность плохо сказывается на характере. И на мозгах, как я понимаю, тоже… Да и на чувстве снисходительности к чужим ошибкам и заскокам, — как-то резко ответил Зубов, став разом серьезным. И даже каким-то злобным.

— Мне что-то показалось, — язвительно протянула Лиза, — что это все было сказано не мне!

— И Терезе! И тебе тоже! И что значит — «она не может его простить, и я ее понимаю!» Что за бред!

— Это ты сейчас Терезу цитируешь?

— Да. Я просил ее уговорить тебя помириться с Робертом.

— Обалдеть!

— У ребенка должна быть семья. У тебя дом. Рядом мужчина, который любит. Я понимаю, если бы это было не возможно… Все ведь рядом. Все зависит только от вас…

Лиза смотрела во все глаза на мужа Терезы и не узнавала его. Он отчитывал ее как… неразумную девчонку. Достаточно сурово. Но ей… ей это почему-то понравилось.