Игорь Гриньков - Откровения судебного медика [сборник]

Таким образом выглядела экспертная часть расследования, как видите, не очень простая.

Не менее тернистыми были и сам процесс следствия, а также прохождение уголовного дела в суде. Я хоть и не ставил перед собой цели описывать нюансы следственной работы, все же вкратце должен коснуться этого аспекта.

Еще с момента взятия Салыновых под стражу у следствия были серьезные основания подозревать Алексея в совершении еще одного преступления — убийстве с целью разбойного завладения наличностью таксиста С. 20 июня 1993 г. вблизи поселка Верхний Яшкуль, в злополучной балке «Аргамджа», был обнаружен сгоревший автомобиль ГАЗ-24 — такси, в салоне которого находился поврежденный пламенем труп мужчины. В нем опознали таксиста С., который накануне вечером взял пассажира, вышедшего из ресторана «Элиста». А. Салынов первоначально даже дал признательные показания, но потом ушел, по выражению криминалитета, «в глухую несознанку». Дело было выделено в отдельное производство, но потом прекращено из-за отсутствия веских, неопровержимых улик.

Что касается убийства на чабанской стоянке, то, как говорилось в начале очерка, Алексей Салынов мотивировал совершенное преступление тем, что был возмущен вероломным поступком неблагодарного «бомжа» Петра, ответившего черной изменой своему благодетелю, совершив кражу из карманов его одежды. Он, правда, не особо вдавался в подробности самого убийства, но обстоятельно рассказывал о том, как прятал «концы в воду»: приготовил топор, груз в виде металлического швеллера, сложил все это вместе с трупом на телегу и отвез к пруду балки «Аргамджа». Алексей даже пояснил, почему выбрал расположенный поблизости пруд: «Долбить лунку во льду легче, чем мерзлую землю». Прибыв на место, он прорубил топором во льду прорубь, предусмотрительно раздел убитого, чтобы исключить возможность опознания, на случай, если труп всплывет по весне, привязал к нему проволокой швеллер и опустил мертвое тело в воду. Одежду затем сжег. Нож — орудие убийства — отдал Юрию, чтобы тот выбросил его на свалку.

Но позже, после дачи показаний свидетеля-очевидца Сокова (Пуни) стал вырисовываться иной мотив преступления — сексуальный. Ко всему прочему, бойцы-братья Салыновы использовали Петра в качестве живой «макивары», отрабатывая на нем приемы карате.

И тут свидетель стал подвергаться жестокому прессингу со стороны незнакомых людей, несомненно, гулявших на свободе друзей и знакомых братцев-душегубов, был неоднократно избит, после чего у него окончательно пропала охота являться на допросы в прокуратуру.

В связи с этим в середине января 1994 года прокурором Целинного района И. Ч. Аксеновым было направлено 2 письма на имя министра внутренних дел республики. В первом он просил об активизации оперативной работы и о недопущении контактов между Алексеем и Юрием. Во втором требовал обеспечения безопасности свидетеля Сокова.

В мае 1994 года обвинительное заключение было предъявлено. Согласно ему, 6 января 1993 г. после распития самогона в жилой комнате чабанской точки Алексей Салынов, что называется, «положил глаз на своего работника», выбрал его в качестве нетрадиционного сексуального объекта, для чего уединился с ним в соседней комнате. Выйдя через некоторое время из опочивальни, Алексей с бахвальством рассказал подробности. Петра, по показаниям Пуни, всего трясло от унижения и бессилия. Наступила очередь возжелать Юрию, но он получил отказ. «Отвергнутый» Юрий сбил Петра с ног и стал избивать лежащее на полу тело руками и ногами. Озверевший Алексей схватил нож и завершил дело — нанес множественные ножевые удары в тело Груфанова, в том числе и в места расположения жизненно важных органов.

Алексей Салынов обвинялся в убийстве (нанесении множественных ножевых ранений, повлекших смерть потерпевшего).

Юрий — в причинении тяжких телесных повреждений, опасных для жизни (переломы ребер, образовавшиеся в результате ударов ногами в грудную клетку жертвы).

В сентябре 1994 года Верховный суд Республики Калмыкия — Хальмг Тангч после долгих проволочек, вызванных упорным нежеланием свидетеля-очевидца Сокова являться в судебные заседания, вынес решение о направлении дела на дополнительное расследование, удовлетворив ходатайства адвокатов, усмотревших процессуальные нарушения, допущенные при расследовании.

Второе рассмотрение этого уголовного дела в Верховном суде республики закончилось, по уже устоявшейся традиции, отправлением его на очередное дополнительное расследование (как посчитала прокуратура РК-ХТ в своем частном протесте — необоснованно и незаконно).

Кроме необходимости устранения нарушений чисто процессуального характера, председательствующий счел:

— недоказанным факт, что труп, выловленный в пруду балки «Аргамджа» в мае 1993 года, и отождествленный экспертизой как Груфанов П. М., является именно этим лицом, и рекомендовал проведение идентификации личности по методу Герасимова;

— с целью обнаружения «истинного» трупа Груфанова П. М. предписывалось тщательное исследование дна всей акватории пруда с привлечением водолазов.

Мне не хотелось бы комментировать решение Верховного суда республики, но при всем моем уважении к этому органу правосудия, да и за давностью событий, я должен кое-что пояснить.

У меня как у эксперта лично проводившего исследование по отождествлению личности Груфанова П. М., не вызывает даже тени сомнения положительный результат идентификации; мы старались делать все методологически корректно и грамотно. Если уж рассеивать сомнения ВС и предположить, что наше заключение оказалось ошибочным, то целесообразно было назначить портретно-идентификационную компьютерную экспертизу в Главном Бюро судебно-медицинской экспертизы в Москве. Там уже вовсю обкатали подобные программы и в штате имелись высококлассные специалисты. Обошлось бы это удовольствие, правда, недешево.

А маленькая «герасимовская» московская лаборатория, заваленная материалом со всей России, где по черепам реконструировались облики потерпевших, почти не работала по уголовным делам, пропускная ее способность равнялась чуть более 30 «головам» в год, да и стоимость работы была на порядок выше.

К тому же в экспертных кругах давно ходили небезосновательные утверждения, что после смерти самого Герасимова — отца метода, владевшего им виртуозно, портретное сходство, которого добивались его ученики и последователи, оставляло желать лучшего.

Метод оказался хорош для воссоздания ликов исторических персонажей, которых никто никогда в глаза не видел, но был мало пригоден для реальной уголовной практики. По сути дела, Верховный суд рекомендовал следствию обратиться к самому субъективному способу идентификации.