Даннис Харлампий - Селфи на мосту

Невзирая на прохожих, Макс продолжает лить слезы, а ветер сдувает их к воротнику, охлаждая лицо.

Позже, немного успокоившись, он замечает впереди какого-то человека – тот идет вприпрыжку, держа на плечах маленькую девочку, и детский смех заполняет сквер звонкой мелодией. Макс еще долго будет слышать этот смех, пытаясь заснуть в своих четырех стенах.

* * *

Имея крышу над головой, за которую не надо каждый месяц платить, Макс больше не терзается страхами перед завтрашним днем. Теперь он рассуждает спокойно, с трезвой головой. Действительно, нужно искать работу, где приступы не будут подвергать его серьёзной опасности. И Макс находит такую работу, не сразу, конечно, но в конечном счете берет в руки лопату и становится дорожным работником. Вот же ирония судьбы: раньше дорожные работники нанимались к нему, а теперь все наоборот. Прав был тот поэт, сказавший, что весь мир театр: неудачный актер, что плохо справился с культовой ролью, по велению всемогущего режиссера переходит на задний план – в массовку.

Устроившись на новую работу, Макс вкалывает физически по тринадцать или четырнадцать часов в сутки, даже больше чем на предыдущей. С раннего утра он орудует лопатой, наряду с такими же работягами, а домой возвращается уже затемно. И времени на личную жизнь у него почти не остается, ведь нужно выспаться, чтобы осилить завтрашний день. Поэтому Макс быстро принимает душ, перекусывает и сразу же ложится спать. Бороться с бессонницей больше не приходится. Утро же начинается так неожиданно, будто он и не спал вовсе. И так шесть дней в неделю. Макс даже не знает, как провести единственный воскресный выходной, чтобы почувствовать себя человеком, ведь впереди очередная рабская неделя. И еще ему не дает покоя тот факт, что он тупо продает свое время, причем очень дешево.

Проработав среди потных ребят три долгие недели, Макс недоумевает:

– Неужели я стал рабочим – простым трудягой? – спрашивает он себя. – Неужели я так и закончу – низшим звеном общества?

Но в ответ ему не приходит ни одна утешительная мысль. Никакого будущего, никакой перспективы вернуться в прежнее русло. Выбился из своего стада, как бедная овечка, и не знает, что делать. А в таком месте, где он теперь, не подают сладкого угощения на десерт, которым он когда-то объедался не чувствуя меры.

Ну да ладно, хватит аллегории. На обед компания выделяет: в отведенный час все рабочие ходят в ближайшую столовую и питаются. Среди них и Макс – стоит в очереди с подносом и удивляется, что большая часть работяг из его бригады не моет руки перед едой. Не может же быть, что они такие голодные и поэтому не думают о гигиене, ведь их пальцы так черны от грязи, что это вызывает отвращение у бедного бывшего интеллигента.

Еще больше его поражает то, как все сидят за столом: их манеры и поведение. Кругом чавкают, хлюпают и низко наклоняются к тарелкам, чуть ли не хлебая из них, как из мисок. Удивляет и их общение: даже за обедом они обсуждают технические моменты.

– Надо бы попросить у Саныча канистру солярки, – говорит один из ребят. – А то асфальт так прилипает к лопате, что руки отнимаются от лишней тяжести.

– Да-да, – подхватывает другой. – Моя лопата уже по швам трещит. А новые, я так понимаю, не собираются выдавать.

И от таких разговоров у Макса только портится аппетит. Он сразу вспоминает запах свежего, еще дымящегося асфальта, и ему кажется, что кусочки этой смеси плавают в супе. А столовская еда и так на один вкус, будто из бумаги вырезанная.

Но не только запах мазута подрывает обоняние бывшего обладателя голубых кровей. Еще он страдает от запаха пота, царящего повсюду, где находятся его соратники. Особенно остро это проявляется во время переодевания после трудового дня. И его до ужаса пугает, что скоро он сам станет промоутером подобного аромата.

Когда же заканчиваются процедуры переодевания и все расходятся, Макс слышит, как многие строят планы на остаток вечера: практически каждый ждет конца рабочего дня, чтобы пойти и быстрее выпить пиво.

Побывав среди рабочего класса, походив в этой шкуре, Макс понимает, из чего состоит жизнь большинства этих бедолаг: сначала они вкалывают, а потом заливают себя дешевым алкоголем, потому что иначе никак. Такова их среда обитания, и они в ней, как караси в пресной воде. И попробуй им запретить употреблять все это пойло: они же начнут мыслить и требовать увеличения зарплаты. А пока есть доступное средство для сдерживания умственной активности, они продолжат терпеть постоянные задержки и скудные выплаты.

Помимо прочих разговоров, Макс почти от каждого слышит, как он недоволен своей зарплатой.

– А что, здесь всем платят только половину из обещанного? – спрашивает Макс, разговорившись с одним из них.

– Еще бы, – отвечает тот. – Обещать-то они умеют. Мне вот, например, уже полгода дают только часть от зарплаты, а остальное как бы в долг записывают. Говорят, что денег пока нет, что потом рассчитаются. Но я уже мало верю во все эти байки. Мы сдаем то один объект, то другой. Они же за выполненную работу получают деньги. Вот не поверю, чтобы им не платили за подряды.

– Но почему ты не уволишься? Не лучше ли найти другую работу?

– Я думал уже об этом. Но тогда, я больше чем уверен, мне не заплатят долг.

– Получается, ты, как раб, привязан к ним.

– Да, получается. И так везде сейчас – все втыкаются с зарплатой. И ничего даже выбить потом нельзя. Все мы тут оформлены на минимальный прожиточный минимум. Поэтому даже в суд обращаться бесполезно.

Подобных разговоров у Макса случается много – почти каждый день он общается то с одним, то с другим работягой. И мало-помалу он начинает к ним привыкать. Все-таки общая проблема сближает: всем им катастрофически не хватает денег.

Конечно, у Макса возникает, порою, раздражение к новому окружению. Люди ему кажутся какими-то недалекими, отставшими или пришедшими из другого времени. Интонация их речи, фамильярность, шутки Максу просто чужды. Однажды в магазине, когда бригада затаривалась продуктами для обеда на трассе, он сделал вывод, что юмор многих до сих пор застрял где-то в пятнадцатилетнем возрасте.

– Мне пакет еще пробейте, – говорит один из рабочих на кассе.

– Вам какой, – спрашивает девушка, – большой или маечку?

– Пробейте ему футболочку, – встревает другой, после чего все давятся смехом. Но только не Макс. Он даже как-то глупо себя чувствует в этот момент. Неужели только он не понимает эти детские шутки? А может быть, это он единственный дурак среди всех остальных?

Но как бы там ни было, какими бы глупыми и неряшливыми они ни казались Максу, с одним весомым фактом он не может не согласиться. Все эти другие люди, не приученные к такту, культурным манерам и светскому этикету, на удивление, совершенно открытые, приветливые и добрые. Жизнь их настолько потаскала, что даже не научила надевать маски. Не то что снобы из его прошлого общества, в ярких обтягивающих тряпках и с космическими подбородками.