Тарьей Весос - Ледяной замок

Сисс стояла словно в тающем льду. Куда ни кинь взгляд, всюду серые ледяные поля либо плывущие льдины. В одну из ночей на большом озере образовалась черная полынья, и наутро вода протяжно и глубоко задышала через это черное разводье. Тотчас же на кромку льда села небольшая птичка и окунула в воду клюв. Вскоре появились новые полыньи, огромные льдины зашевелились, но пока что остались на месте: устье еще не очистилось.

Сисс думала о замке — водопаде. То, что с ней там произошло, теперь, после разговора с тетей Унн, представлялось в ином свете, ей, конечно, все просто почудилось. Она была тогда до предела взвинчена, и ей могло привидеться что угодно.

Да и сам замок тоже стал представляться ей другим после запавшего в душу разговора с парнем на дороге. Нет, конечно, она вовсе не стремится познакомиться с этим парнем поближе, но все же… Вновь захотелось отправиться к замку.

Благодаря этому парню замок стал другим — как в ту ночь, когда его обступили суровые мужчины. Снова всё они, те мужчины в ночи.

Вода стоит высоко, сказал тогда этот парень. Замок весь белый. Он скоро рухнет.

Ледяной замок дрожит под напором воды. Стоять ему недолго. Он зовет к себе. Надо идти.

Сисс стояла и смотрела, как одно разводье за другим открывается в толстом посеревшем льду. Озеро окружает голая буроватая земля. Пока еще не выросло ни травинки. В горах лежит глубокий снег, близится большой паводок. Тогда замку придет конец. Мысль — грустная и манящая: наступит день, который принесет новые запахи и легкую дымку, и земля вздрогнет.

Сближения с одноклассниками не наступило, хотя по всему чувствовалось, что оно вот-вот должно произойти. Но первый шаг следовало сделать Сисс, а она по-прежнему держалась отчужденно.

Ей никак было не собраться с духом, и вот однажды она обнаружила на парте записку:

— Cисс, скоро ли все будет как прежде?

Она не стала оглядываться, чтобы выяснить, от кого записка, но, напротив, еще ниже склонилась над партой. Кажется, они одержали небольшую победу. За Сисс тайком наблюдали. Но не все делалось тайком: тот мальчик, что зимой трогал ее сапогом, как-то утром подошел к ней. Может быть, его послали, может быть, он пришел по собственному почину.

— Сисс…

Она посмотрела на него — без неприязни.

— Да?

— Все пока еще не так, как было прежде, — ответил он и посмотрел ей прямо в глаза.

У нее возникло желание дотронуться до него. Или, еще лучше, чтобы он дотронулся до нее. Ни один из них не шевельнулся.

— Да, все не так, как было прежде, — сказала Сисс. Голос ее прозвучал отчужденно, но на лице отчужденности не было. — Ты ведь знаешь, в чем причина.

— Все снова может быть так, как было прежде, — упрямо продолжал он.

— Ты уверен?

— Нет, однако все может быть так, как было прежде.

Его слова были ей очень приятны, и все же… Она улыбнулась — так, что обозначились ямочки на щеках, но спохватилась и придала лицу обычное выражение.

— Тебя ко мне прислали? — задала она глупый вопрос и подумала: «Надо было спросить, говорит ли он от имени класса».

— Нет! — обиделся он.

— Нет, конечно.

— Я и сам могу спросить тебя.

— Знаю.

Но он не на шутку рассердился, резко оборвал разговор и отошел.

Это небольшое событие заставило ее задуматься. Надо что-то делать, притом сейчас же. Надо заставить себя совершить этот шаг, побороть свой стыд — хотя странно, что ей стыдно Перед ними. Как бы там, однако, ни было, но она отгородилась от товарищей. И хорошо, что теперь, в этот решающий момент, у нее есть опора — слова тети Унн.

Ледяной замок даст ей повод ясно показать им всем, что она думает. Она сама коснется запрещенной темы. Ей сказали, что замок вот-вот обрушится, и она хочет взглянуть на него, пока он еще не смыт рекой.

В субботу, когда все были на школьном дворе, Сисс решительно подошла к одноклассникам, застывшим в напряженном ожидании, и сказала:

— Слушайте, у меня есть предложение. Давайте сходим завтра к ледяному замку. Мне говорили, он долго не простоит.

— Тебе туда хочется? — удивленно спросил кто-то тихим голосом. На него зашикали.

Они изумленно переглянулись. Подумать только, именно к ледяному замку, туда, к самому опасному, о чем и говорить-то нельзя было. На всех лицах было написано: «Что произошло с Сисс?»

— А зачем? — раздался вопрос.

Сисс ответила спокойно и уверенно, теперь все стало проще:

— Просто интересно еще раз посмотреть на него, пока он не обрушился. А рухнуть он может в любой день, так мне рассказы вали. Думаю, что сейчас он еще красивее, — добавила она.

В классе и теперь был вожак или даже два вожака. Двое, которым следовало в таких случаях высказывать мнение. Сисс с удивлением обнаружила, что один из вожаков — мальчик, трогавший ее сапогом, тот, что когда-то словно возник из неизвестности и проявил к ней сочувствие. И вот теперь он стал вожаком. А другим стала девочка, которая сразу же заняла место Сисс.

— Сисс, а ты нас не дурачишь? — спросила она. Услышанное как-то не укладывалось у нее в голове.

— Нет, конечно.

— Вот уж не думал, что ты это предложишь, — произнес мальчик, желая показать, какова его роль в классе.

— Знаю.

— Нам как-то еще не верится, что ты к нам вернулась, — сказала девочка, — но раз ты сама говоришь, то…

Когда школьники отправились домой, Сисс шла в середине компании. Они шли тихо, и Сисс шагала в середине. Ей это было приятно. Странно устроен мир, просто идешь себе тихо домой, а как тебе радостно.

Родители как бы невзначай спросили, что случилось. Возбужденная возвращением с товарищами, Сисс сразу же, не таясь, рассказала им обо всем.

Вечером родители подсели к ней с обеих сторон. Первым заговорил отец:

— Мы ждали дня, когда ты придешь домой веселая.

Мать сказала:

— Мы знали, что этот день настанет. Иначе эту зиму было бы не пережить.

Сисс вся напряглась. Но больше ничего родители не сказали.

«Мы понимаем, ты поборола себя», — могли они сказать, и это было бы тягостно.

Конечно, она доставила им за зиму немало горя. Но она это знает, зачем же напоминать. В доме теперь радость, однако с родителями ей по-прежнему трудно.

Так просто избавления не обретешь.

Наступил поздний субботний вечер, и то радостное настроение, которое охватило Сисс, когда она в компании школьников возвращалась домой, исчезло.

Сисс лежала в постели и пыталась обдумать завтрашний день, Однако она была так взволнована, что ничего обдумать не удалось. Уснуть тоже не удалось. Ее охватывали то радость, то беспокойство. Горел свет.

Она лежала с широко раскрытыми глазами и глядела в окно, задернутое тонкой белой занавеской. Вдруг она увидела, что одна из створок открылась. Открылась во мрак. Что это? Ничего не последовало. Занавеска от движения воздуха слегка выгнулась, словно кто-то невидимый втянул живот, и все стихло. Ни ветерка. Но ветер-то должен быть! Наверное, она забыла закрыть окно на крючок, хотя ясно помнит, как закрывала его. А комната ее на втором этаже.