Марат Кабиров - Имя твоего ангела

– Что же это за опасность, при которой можете помочь только вы?

– Не знаю, – показалось, что сухость в голосе Фатимы исчезла. – Если здесь идет речь о том, что могу помочь только я, значит, речь идет или о чувствах или об уме. О чем еще может идти речь, не знаю.

– Человеку в Вашем возрасте дети сами уже должны помогать, – сказала Ольга, нажимая на газ. – А вы все дети, да дети… Ни черта им не будет…

Она чувствовала себя неважно. И эти слова оказались неуместными. Женщина и сама почувствовала это. Хорошо хоть Искандер понял ее состояние и подхватил:

– Да, им ничего не будет. Мы зря переживаем. На этом острове я жил целую неделю. Ничего сверхъестественного не встретил.

Какое-то время ехали молча.

– Ты это другое, – сказала старушка, – ты совсем другое…

Искандер улыбнулся.

– Дочка, не медли, не на свадьбу едем, – начала опять свое старушка.

На этот раз ее слова не понравились Искандеру. Он пытается что-то говорить, а Фатима его совершенно не слышит, думает о своем.

И все же он промолчал.

Машина опять остановилась перед светофором. Фатима быстро посмотрела в зеркало. Увидев ее взгляд, Ольга вздохнула.

– Светофоров много поставили у вас, – пробубнила старушка, – через каждые десять шагов.

– Вроде уже доезжаем до конца города,- присоединилась к разговору молчавшая до сих пор Ляйля, – выедем на трассу, быстрее будет.

Фатима посмотрела на нее очень странно. Ляйля пожалела, что ввязалась в разговор.

– А что сказала та гадалка?

Фатима во все глаза смотрела на светофор, казалось, что она совсем не слышит Искандера.

– Что сказала гадалка?

Фатима заговорила только тогда, когда тронулась машина.

– Твоим детям угрожает опасность. Сказала, только ты можешь им помочь. И тебе нужно торопиться.

Искандер неожиданно повысил голос:

– Как «и тебе»?

– Не сказала как.

– Нет, – Искандер почти наполовину повернулся к старухе,- она сказала «и тебе»? Если «и тебе» значит, еще кто-то должен торопиться. Разве не так?!

Старуха задумалась.

– Выходит так, – сказала она без настроения.- Выходит, кто-то еще должен торопиться. Только этот кто-то и не думает торопиться.

Ляйля покашляла. Ольга не ответила, а Искандер продолжал свое:

– Кто-то еще должен торопиться. Но кто? – он уставился на старуху. – Кто должен торопиться. Если мы это узнаем, возможно, поймем,какая потребуется помощь.

На мгновение все замолчали.

Ольга включила радио. И сама себе улыбнулась. Почему ей это сразу не пришло в голову?! Чем слушать причитания старухи, это в тысячу раз лучше.

– Не включай русскую, – Фатима старалась перекричать песню, – Ничего не понятно, кому это нужно?

– Это не русский, – сказала, чувствуя неловкость, Ляйля, – это Майкл Джексон…

– Выключи, выключи… Был бы свой русский, еще куда не шло… И что слушать, если даже слов не понимаешь? Выключай.

Мешает думать. Голова болит.

– А у тебя нет татарской кассеты? – улыбнулся Искандер. – На вот эту поставь хотя бы.

Ольга выключила радио и поставила кассету, которую дал Искандер. Из магнитофона послышалась песня:

Фатима что-то сказала. Искандер приглушил магнитофон.

– Приближаются мои последние минуты, – сказала тогда Хадича.

– Фатима была довольна, что вспомнила слово в слово. – Твоим детям угрожает опасность. И тебе надо спешить. Спасти их.

Все молчали.

– Твоим детям угрожает опасность. И тебе нужно спешить,- повторил Искандер, – эти слова можно понять и так…

Фатима кивнула. Никто ничего не сказал.

Вскоре Искандер опять повторил:

– Можно понять и так: Приближаются мои последние минуты, надо и тебе торопиться.

Ляйля, старась скрыть улыбку, уставилась в окно.

– Ты хочешь сказать, что мои последние минуты тоже… Может быть и так, – сказала Фатима серьезно, – но это понять трудно. Если я умру, тогда как их спасу?

– Ладно, отбросим этот вариант, – сказал Искандер, – действительно, это ни в какие рамки не лезет…

– На этом острове… – не закончив мысль, Ольга замолчала. Ей показалось, что если она расскажет о своих сомнениях на острове, то старушка станет беспокоиться еще больше. Сейчас она вроде немного успокоилась. Во всяком случае, перестала торопить.

Фатима грустно улыбнулась:

– На этом острове много того, что трудно понять.

Неожиданно машина вздрогнула.

– Почему те, кто водит теплоход, отказались вновь поехать туда?

– спросила Фатима. – Они чего-то испугались. И ты, Ольга, чего-то испугалась, правда? На острове есть какая-то плохая сила.

Не веря своим ушам, Ольга повернулась к старухе. Ей показалось, что она читает ее мысли.

– Да, – сказал Ольга с неожиданной приветливостью, – на острове есть странности.

У нее уже не осталось раздражения по поводу этой старушки.

Все на месте Фатимы поступили бы так же, торопили бы. На теплоходе и сама Ольга так допекала Андрея Николаевича. Она просила его забрать и мужчин, говоря, что их здесь оставлять нельзя.

Только из-за нее решили снова вернуться на остров. Фатиму никак нельзя обвинять. Все, чьим детям угрожает опасность, поступили бы так же…

– Странности острова почувствовала и я, – она бросила через зеркало приветливый взгляд на старушку, – на это обратил внимание и ваш сын Михаил. Анна сказала… Жена… «Остров нас не любит. Он что-то нам готовит. Нам надо отсюда уезжать,» – сказал он.

Фатима что-то хотела сказать, но промолчала. На время установилась тишина. Она была тревожной.

– Если остров живой, – сказала Ляйля, сама смущаясь своих слов.

Но, заметив, что никто не собирается над ней смеяться, продолжила – если остров живой и не принимает приехавших людей… Что он должен делать?

Фатима переживала, сама того не заметив, она бросила уничижительный взгляд на Ляйлю.

– Остров их должен прогнать, – сказала она с деланной приветливостью, – но почему он не должен любить моих сыновей?!

И почему должен любить, – подумала уже про себя.

А сама… – подумала Ляйля, – сама-то всегда их любила? Не было что ли минут, когда ты их проклинала? Но эти мысли она вслух не произнесла.

– Как он может прогнать? Он же не может крикнуть: «Я вас не люблю. Уходите отсюда».

– Он должен пугать их различными странными ситуациями, – сказал Искандер. – Он должен напугать их. Значит, работники теплохода…

– Да, – разгорячилась Ольга, – Юра! Когда мы были на берегу, он что-то увидел. От страха он уставился в одну точку и повторял одно и то же: «После ваших следов остается грязь, – сказал он голосом, как бы выходящим из-под земли. – Уходите и больше не приходите.

Уходите. Все!» – А если будет гнать, но прогнать не сможет… – Ляйля смутилась и уже проклинала себя, что сказала. Возможно, все так подумали, но никто не сказал вслух. Об этом говорить было еще рано. Но ее задела искусственная улыбка Фатимы и если уж начала, она решила договорить: