Корбан Эддисон - Слезы темной воды

Он заглянул ей в глаза:

– Ты правда хочешь это услышать?

Она собралась с духом:

– Да.

Он взял ее за руку.

– Я хотел сказать, что ты не виновата в том, что случилось в тот день. И я не виноват. Это был выбор Кайла. Мы должны жить с ним, но мы не добивались этого.

В последующие несколько секунд Меган даже не пошевелилась, но как будто оказалась совсем в другом месте. Она видела лицо Пола, но он был моложе и одет в футболку. Он отчаянно пытался успокоить Кайла. Его голубые глаза потемнели после того, как раздались выстрелы. Вот он бросился к упавшему Кайлу и стал поднимать его с пола, слезы текли по его лицу и смешивались с кровью брата.

А потом она увидела, как изменились его черты. Он повернулся к ней и запретил смотреть на тело, велел выйти из комнаты и найти телефон. Она слышала истерические вопли матери. И ей не нужен был психолог, чтобы понять: ужас, который отнял у них отца, отобрал разум и у их матери. Она последовала за Полом, потому что он был единственным человеком в мире, которому она могла доверять. Она до сих пор ему доверяла.

– Мне нужна помощь, чтобы отпустить прошлое, – сказала она. – Я хочу, но не знаю как.

Ответил он так, будто ждал этих слов:

– Поехали со мной в Аннандейл. Мы сделаем это вместе.

Она вздрогнула, чувствуя себя уязвимой и беспомощной.

– Прямо сейчас я не могу. Мне нужно сосредоточиться на суде.

Он прикоснулся к ее щеке:

– Не спеши. Когда будешь готова, дай мне знать.

– Можно мне сегодня у тебя остаться? – спросила она.

– Оставайся, сколько хочешь.

Она посмотрела на пианино и увидела за ним огни города.

– Сыграешь мне что-нибудь?

Он кивнул, сел за инструмент и положил пальцы на клавиши. Подумав немного, он начал играть. Она узнала мелодию сразу: это была культовая песня Брюса Хорнсби и Дона Хенли, вышедшая на следующий год после смерти Кайла. Она была их гимном в дни траура и после, когда они изо всех сил пытались снова найти надежду.

Песня называлась «Конец невинности».

Когда Пол вошел, шум в зале суда стих. Он быстро прошел по проходу, глядя прямо перед собой и не обращая внимания на заполненные ряды. Он был первым свидетелем дня и вторым на суде – Гэбриел Мастерс, капитан «Геттисберга», уже выступал до него. Краем глаза он заметил Ванессу, сидевшую рядом с Кертисом и Ивонной. Она была в скромном белом брючном костюме, волосы ее были скручены сзади во французский узел. Он никак не дал ей понять, что заметил ее. То, что он собирался сказать, не понравится никому в лагере обвинения – ни суду, ни семье Паркер. Он не имел ни малейшего представления о том, как Ванесса поведет себя после его показаний и захочет ли она вообще с ним разговаривать.

Кивнув Клайду Баррингтону, стоявшему у подиума, он подошел к секретарю и дал присягу.

– Клянетесь ли вы, что показания, которые вы сейчас дадите, являются правдой, только правдой и ничем кроме правды, и да поможет вам Бог? – монотонно произнесла женщина.

– Клянусь, – сказал он и занял свидетельское место, бросив лишь беглый взгляд на шестнадцать присяжных.

Он знал, что должен проявлять дружелюбие, чтобы произвести на них впечатление. Но он ничем не был обязан суду. Он расскажет всю правду, и пусть присяжные с ней разбираются.

– Пожалуйста, назовите свое имя для протокола, – начал Баррингтон, и Пол представился, сосредоточив внимание на помощнике прокурора США и не глядя ни на Исмаила с Меган, сидевших слева от него, ни на Ванессу в задней части зала.

Поскольку суд уже выслушал капитана Мастерса, Баррингтон задавал Полу простые и прямые вопросы: установил его должность, выяснил, какие существуют правила ведения переговоров с захватчиками заложников, и прошелся по основным этапам переговоров с Исмаилом – которого для ясности называл Ибрахимом, – для чего привлек в качестве доказательства аудиозаписи.

Прослушав отрывок, в котором Пол и Исмаил обсуждали Коран, Баррингтон сказал:

– Можете ли объяснить суду, какую цель вы преследовали на этом раннем этапе переговоров?

– Я хотел, чтобы он разговорился, хотел найти канал связи и развить отношения, – пояснил Пол. – В переговорах очень важно, чтобы обе стороны считали: они имеют дело с правильным человеком, который может принимать окончательные решения, способные завершить противостояние. Я пытался вызвать у него доверие и прощупать, насколько он надежен.

Баррингтон отошел от трибуны и встал перед свидетельской скамьей.

– Но Ибрахим в конце концов прервал контакт с вами и обратился к семье Паркер напрямую, верно?

– Да, – сказал Пол. – Это было на второй день кризиса. Ибрахим поговорил с Ванессой Паркер по спутниковому телефону. Он потребовал пять миллионов долларов и установил крайний срок на следующий понедельник.

– Вас такая тактика удивила?

– Она нас всех удивила. Сомалийские пираты, как правило, не ведут переговоры о выкупе, пока не высадятся на сушу. Когда Исмаил связался с семьей, ему до берега оставалось больше пятисот миль. Нам пришлось решать, настроен ли он серьезно или отвлекает внимание, чтобы выиграть время.

– Каково было ваше мнение?

Пол взглянул на Исмаила.

– Внутренний голос говорил мне, что он был настроен серьезно.

Баррингтон подошел к скамье присяжных.

– Правительство имело право помешать ему вести переговоры с семьей?

– Нет, законом не запрещено платить деньги пиратам, нельзя платить только террористическим организациям. В то же время мы держали под контролем физическую среду. На что бы они ни согласились, в конечном счете нам было решать, позволить пиратам добраться до берега или нет.

– Какова была позиция правительства по этому вопросу? – спросил Баррингтон.

Пол невольно посмотрел на Ванессу. И напрасно. Встретившись с ней взглядом, он потерял ход мыслей. Помолчав, он сказал:

– У нас было четкое указание. Мы не должны были допустить, чтобы они достигли берега.

– Даже если бы семья заплатила им выкуп?

Пол кивнул:

– Верно.

Баррингтон задумался.

– Какой в этом был смысл?

Пол вздохнул:

– Соединенные Штаты придерживаются определенной политики: те, кто захватывает заложников, не должны получать прибыль от похищения американцев. Когда есть возможность этому помешать, мы это делаем.

Прокурор вернулся на подиум.

– Семья вела переговоры с пиратами?

– Да, – сказал Пол. – Кертис Паркер, отец Дэниела. Они согласились на миллион восемьсот пятьдесят тысяч долларов.

– Чем занимались вы, пока они вели переговоры?

Пол поерзал на стуле.

– Мой коллега в Аннаполисе прислал нам записи звонков с обсуждением выкупа. Я внимательно их изучал. Я также разговаривал с капитаном Мастерсом и командиром «морских котиков» об окончании операции. Во время движения «Возрождения» тактические возможности военных были ограничены. Но мы знали, что у нас появится лазейка, как только парусник достигнет точки передачи выкупа.