Корбан Эддисон - Слезы темной воды

В случае с Ибрахимом такой рычаг имелся. Пол это чувствовал. Он не был безграмотным сорвиголовой или бездушным наемником, выполняющим заказ своих сомалийских хозяев. Было здесь что-то, лежащее под поверхностью, что-то, заставившее его рисковать жизнью ради обогащения другого. Будь у Пола такая роскошь, как время, он наверняка разгадал бы эту загадку. Но Ибрахим изменил правила игры. Обратившись напрямую к семье Паркеров, он совершил обманный маневр, обвел военно-морские силы США вокруг пальца, и все миллиарды долларов, потраченные на вооружение, не смогли ему помешать. Именно в этом месте рычаг испаряется – когда переговорщик теряет контакт с объектом или объект выходит из окружения. Одним телефонным звонком Ибрахим сделал огромный шаг в обоих направлениях. Или нет? Возможно ли, что он затеял собственную игру? Если он хотел взять деньги и сбежать, почему не изменил курс яхты? Не имело смысла плыть прямо в руки своим командирам. Впрочем, до берега оставалось еще несколько дней пути. У него было время внести изменения в курс. Возможно, он чего-то ждал.

Пол боролся с этим вопросом, вгрызался в него зубами, пока наконец не сформулировал то, что подсказывало ему чутье, в словах, которые смогли бы повлиять на больших шишек в Вашингтоне. Кое-кому в правительстве не понравится то, что он хотел сказать, но это беспокоило его меньше всего. Аманда Вулф была права. Политиканам нужно прикрытие, и он мог им его предложить. Предсказывать будущее он не умел, но хорошо разбирался в людях. А Ибрахим, несмотря на бесчеловечность его преступлений, все еще оставался представителем расы людей.

После обеда в офицерской кают-компании Пол весь вечер встречался с разными людьми, доказывал преимущества вовлечения в переговорный процесс семьи Паркеров, по крайней мере на данном этапе. Родригеса он убедил без труда – в конце концов, Родригес был его протеже, – и Мастерс как будто склонялся к его точке зрения, но Редман принялся яростно спорить.

Пола это не удивило. Почти каждая операция по освобождению заложников рано или поздно доходит до той точки, когда тактический командующий и ведущий переговорщик расходятся во мнении относительно следующих шагов. Причиной конфликта, как правило, становится неуступчивость захватчиков заложников и желание тактической группы «что-то с этим делать». Для заложников это опасный период, потому что тактические действия многократно увеличивают возможность того, что пострадают хорошие ребята.

Пол пытался вбить это в голову командиру «морских котиков», приводя в пример дела из базы данных ОКП, когда спешка приводила к кровопролитию. Редман слушал, но стоял на своем. «Черт возьми! – воскликнул он. – Мы не можем позволить кучке пиратов диктовать нам, как мы должны выполнять свое задание». Пол попытался убедить его, что нововведение – это не капитуляция, но спор затянулся до полуночи, когда им нужно было встретиться в каюте адмирала для совещания с ЦРМУ.

Пол и капитаны боевых кораблей сели за стол посреди комнаты, Родригес, Али Шариф и лейтенант-коммандер Кардуэлл заняли места вдоль стен. Пока энсин проверял систему связи, Пол рассматривал плоские мониторы. Один показывал GPS-карту Индийского океана с данными о положении, курсе и скорости «Возрождения» и трех военных кораблей. На другом мониторе пять человек сидели в конференц-зале под фотографиями президента и вице-президента на стене. «Наверное, где-то в недрах Белого дома», – предположил Пол. Там были Фрейзер, мужчина с ястребиными глазами в форме – адмирал Принс – и женщина средних лет в брючном костюме, Аманда Вулф. Пол узнал сидевшего в торце стола Гордона Талли, советника по нацбезопасности, и решил, что женщина рядом с ним – его помощница Эрика Ватсон.

– Извините, что мы начинаем в столь поздний для вас час, – сказал Талли и после краткого представления участников совещания сразу приступил к делу. – Адмирал Принс только что рассказал нам о возможных силовых вариантах решения нашего вопроса, и, должен признаться, все они плохие. Мы до сих пор не знаем точного количества пиратов. Ваши снайперы говорят, что насчитали шесть теней за занавесками, но полагают, что могут и ошибаться. Ваша группа захвата может подобраться к ним под водой, но они держат люки закрытыми, а значит, выкурить их слезоточивым газом не удастся. Вы можете вывести из строя винт, но мы не знаем, какой будет реакция пиратов, если они выяснят, что поломка была устроена умышленно. Нам меньше всего нужна кровавая баня, когда у нас еще есть время для мирного разрешения ситуации. – Талли что-то отметил в лежащем перед ним блокноте. – И это наводит меня на вопрос о намерениях Ибрахима. Агент Деррик, вы разговаривали с ним и за годы службы общались с десятками таких же, как он. Он серьезно настроен вести переговоры с семьей?

Пол подался вперед в кресле, заметив неудовольствие на лице Редмана.

– Мистер Талли, мое общение с Ибрахимом было очень кратким, и все, что я могу вам предложить, это моя интуиция. Я считаю, что он не играл, когда связывался с Паркерами. Захватывающие заложников бандиты, которые не держат свое слово, как правило, назначают необоснованные сроки, а потом сами же их нарушают. Ибрахим много раз угрожал, но указал единственный срок – когда нужно доставить выкуп. Не знаю, почему он взял дело в свои руки. Но, я думаю, это его личное решение.

Заговорила Эрика Ватсон:

– Адмирал нам рассказал, что вы беседовали с ним о религии.

Пол кивнул:

– Иногда мы произносим монологи, чтобы заставить объект как-то проявить себя. Мой лингвист дал мне кое-какие советы, но я импровизировал. Ибрахим заинтересовался тем, что я знаю Коран. Я бы не сказал, что это был разговор о религии per se [26]. Скорее об истоках зла.

Ватсон что-то записала, а потом опять посмотрела в камеру:

– И какие впечатления у вас остались от этой беседы?

Пол вздохнул:

– У меня создалось впечатление, что он полностью осознает моральную сторону своих поступков. Если я не ошибаюсь, он находит им какое-то объяснение. Такова человеческая природа. Никто намеренно не лишает себя совести. Мое предположение – и это только предположение – таково: для него в этом деле есть нечто большее, чем деньги.

Ватсон вскинула брови:

– Хотите сказать, его толкает идеология?

Пол ловко обошел ловушку:

– Сомневаюсь. Борцы за идеи их не скрывают, даже наоборот. Тут я могу только догадываться, но готов поспорить, что у него есть личные мотивы.

Ватсон спросила с откровенным скептицизмом:

– И какие личные мотивы, позвольте узнать, могут быть у такого человека, как он?

Пол ничуть не смутился:

– Самые мощные мотивы – это любовь, преданность, ненависть и месть. Или любое их сочетание.