Корбан Эддисон - Слезы темной воды

Дэниел запихнул свои опасения на дальнюю полку и дал сыну тот ответ, который ему хотелось услышать:

– Хороший план. Думаю, матери она понравится.

– Они уже общаются, – сказал Квентин. – Мама ей новости о нас передает.

Дэниел хотел что-то ответить, но не успел, потому что в эту секунду в каюту вернулись пираты с контейнером.

– Двигайся, двигайся, – прикрикнул на них Либан, заставляя пересесть в самую глубину кабинки.

Афиарех поставил контейнер на пол, а на стол положил два металлических портфеля и машинку для счета купюр. Открыв портфели, он явил взору пачки стодолларовых купюр, перевязанные резинками и уложенные рядами в длину. Взяв одну из пачек, он сказал Дэниелу:

– Сначала я не поверил Кертису, но он добился своего. Он – человек слова.

«Это не твои деньги, ублюдок, – подумал Дэниел. – Мой отец заработал их своим потом». Где-то в глубине души Дэниел знал, что это не совсем так. Кертис родился в привилегированной семье; он унаследовал юридическую фирму от отца в середине 1980-х, во время бума военных контрактов, на которых она специализировалась; он вложил капитал в недвижимость и стал неплохо зарабатывать на этом поприще, пока не обратил внимание на слухи о приближающемся кризисе в этой сфере и не вышел из самых ненадежных предприятий. Его успех был продуктом генетики и среды настолько же, насколько трудолюбия и предприимчивости. Если бы он родился в Сомали, то мог бы, как Афиарех, заниматься вымогательством чужих денег.

Пират снял резинку и вставил пачку банкнот в счетную машину, которая перелистала и выплюнула их с поразительной быстротой.

– Десять тысяч, – сказал он и начал пересчитывать пачки, называя цифры вслух по-английски и по-сомалийски. В первом портфеле лежало сто пачек. Каждую Афиарех пролистал перед глазами, проверяя, все ли купюры настоящие. Время от времени он пропускал пачки через счетчик. Проверив последнюю пачку, он улыбнулся.

– Один миллион долларов, – объявил он и, закрыв портфель, отставил его в сторону. Пираты повторили его слова по-сомалийски:

– Милиан у дулар… милиан у дулар .

С содержимым второго портфеля Афиарех проделал те же операции: пересчитал пачки и некоторые из них пропустил через счетчик. Примерно на середине он стал ускоряться, как будто счет превратился в формальность.

– Сорок один, – говорил он и помахивал пачкой. – Сорок два… сорок три…

Когда пересчет подходил к концу, Дэниел услышал трель спутникового телефона. Пират достал телефон из кармана, но покачал головой.

– Ничего, подождут, – сказал он и, отключив телефон, взял следующую пачку банкнот. – Не люблю, когда меня торопят.

Через минуту случилось то, что стало для всех полной неожиданностью. Где-то вдалеке послышался механический шум. Сначала низкий, он стремительно перерос в оглушительный вой. Потом вой приобрел ритмичность, звук «вумп-вумп-вумп » сотряс яхту, как штормовые волны. Звук этот мог означать лишь одно: рядом взлетал вертолет.

Пираты повели себя так, словно на них напали, начали галдеть и кричать друг на друга. Лишь Афиарех сохранил присутствие духа настолько, что догадался выглянуть в окно. Лицо его исказилось от ненависти, он взревел что-то по-сомалийски. Как потревоженные в гнезде осы, пираты бросились к окнам, их голоса слились в злой неразборчивый хор.

Дэниел подтянул к себе Квентина и почувствовал, что сын дрожит. Он потребовал у Афиареха объяснений, но пират не обратил на него внимания и взял ОВЧ-радио.

– Что это вы затеяли, Пол? – закричал он в микрофон. – Так мы не договаривались!

Дэниел в ужасе наблюдал за ним. «Черт! – подумал он, не в силах понять, как все могло так быстро измениться. – Что они делают?»

Через мгновение он услышал голос переговорщика:

– Ибрахим, я пытался позвонить вам по телефону, но вы не ответили. Не волнуйтесь. Наш радар засек пару лодок, отплывающих от берега, и мы послали вертолет их задержать. Прием.

Афиарех перевел его слова на сомалийский, но его людей это не умиротворило. Тыча автоматами в окна, они осыпали ругательствами взлетающий вертолет.

– Это неприемлемо, Пол, – угрожающим тоном ответил Афиарех. – Если хотите, чтобы заложников отпустили, верните вертолет на корабль немедленно.

– Ибрахим, – успокаивающим голосом произнес переговорщик, – наш договор не меняется. Вертолет нужен для обеспечения безопасности заложников. Мы не знаем, почему лодки отплывают именно сейчас. Мы не знаем, что на них и кто ими управляет. Вертолет не помешает вам подойти к берегу. Я дал слово и сдержу его.

Когда Афиарех перевел, его люди разделились на три лагеря. Сондари и Дхуубан размахивали руками, выглядели возбужденными и испуганными. Гюрей, Осман и Либан играли мышцами и с воинственным видом сжимали оружие. Мас же смотрел на Афиареха тусклым взглядом. Он произнес что-то на сомалийском, и все изумленно уставились на него. Потом все одновременно заговорили. Афиарех и Мас принялись громко спорить, остальные стали что-то выкрикивать, размахивать автоматами и потрясать кулаками.

– Что происходит, пап? – прошептал Квентин, заикаясь от страха.

– Не знаю, – ответил Дэниел. – Если начнут стрелять, прячься под стол.

Крики, казалось, продолжались целую вечность, но наконец Афиарех сумел снова завладеть всеобщим вниманием. Пираты стали слушать его и кивать, как отряд бойцов перед командиром, и только Мас с мрачным видом смотрел в окно, вцепившись в автомат.

Дэниел сжал руку Квентина.

– Кажется, пронесло.

И тут Афиарех сделал то, что повергло Дэниела в ужас. Пират взял со скамьи автомат и ткнул дулом ему в лицо. Квентин закричал от страха, но уши Дэниела этого звука не услышали. Его мозг перестал думать, тело застыло, и весь мир его уменьшился до размера ствола автомата, деревянного приклада и пальца, лежащего на спусковом крючке.

– Чего ты хочешь? – сумел пролепетать он.

– Они не слушают меня, – с горящими глазами ответил пират. – Ты заставишь их слушать. Или умрешь.

Пол проводил взглядом «Си Хоук», летящий в сторону тонкой полоски земли, отделяющей заходящее солнце от пылающего моря. Когда шум винта стих, он снова посмотрел на «Возрождение», покачивающееся на воде в каких-то 250 ярдах. По указанию Редмана Мастерс при помощи носовых и кормовых подруливающих устройств незаметно приблизил «Геттисберг» к яхте, пока пираты пересчитывали деньги. Теперь через бинокль Пол мог рассмотреть каждый дюйм парусника, кроме кабины, на окнах которой висели занавески. У него имелись серьезные возражения против агрессивной позиции командира «морских котиков», но Редман отклонил его протесты, когда он рассказал о своих тревогах во время разговора с глазу на глаз в каюте Мастерса.