Владимир Сорокин - Норма. Тридцатая любовь Марины. Голубое сало. День опричника. Сахарный Кремль

Зал пел, раскачиваясь. Но шесть тысяч голосов были не в силе заглушить голос народного Баяна:

Пятой смолк и в изнеможении повалился навзничь в ванну.

Зал неистовствовал; все встали, овация сотрясала театр. На сцену полетели цветы.

— Пятой! Пятой! Пятой! — скандировала галерка.

Члены правительства тоже встали.

— Вот как надо петь, Клим! — толкнул локтем седобородый Маленков невысокого, задумчиво хлопающего Ворошилова.

— Наши песни сложнее, — улыбнулся Ворошилов; умное, тяжелой лепки лицо его с решительным подбородком, упрямыми губами и тончайшей полоской усов под горбатым носом казалось совершенно непроницаемым и равнодушным к народному ликованию; но в прищуренных глазах светилась неподдельная радость.

— Необходимо немедленно ехать к Сталину, — сказал Берия Молотову.

— Да, да. Конечно… — Молотов оглянулся. — Анастас, Клим, поехали к Сталину.

Каганович, Маленков и Булганин с готовностью посмотрели на Молотова.

— Товарищи, вас я прошу остаться. Концерт продолжается, нехорошо, если мы уедем все сразу.

— Дорогой, это до утра? — спросила жена Молотова.

— Вероятно, милая. — Он быстро поцеловал ей руку и тепло улыбнулся сидящей рядом супруге Берии — полноватой даме с невыразительным, но всегда приветливым лицом.

Четверо попрощались с оставшимися, оделись и вышли из ложи. Охрана, состоящая из младших офицеров госбезопасности, быстро двинулась следом, рассыпалась по пустому коридору.

— Слава богу, что без жертв, — на ходу перекрестился Молотов.

— У меня с утра было предчувствие, что что-то случится, — застегивал красивый белый плащ Берия. — Счастье, что в Большом театре широкие проходы.

— Екатерина Великая не экономила на кубатуре! — усмехнулся Молотов.

— Это камень в мой огород, Слава? А где теперь эта чертова глыба? — спросил Микоян, натягивая серые замшевые перчатки.

— В Кремле, — ответил Берия.

— Постой, разве Иосиф нынче не на «ближней»? — сощурился Ворошилов.

— Он в Кремле, Клим, — ответил Молотов.

Они вышли через служебный вход, сели в четыре черных бронированных «ЗИМа». Следом и впереди тронулись «эмки» охраны. Машины осторожно миновали скопившуюся возле театра толпу, проехали по улице Карла Маркса до Манежной площади, повернули налево и въехали на Красную площадь.

Черное мартовское небо с едва различимой россыпью звезд тяжело нависало над подсвеченным прожекторами Кремлем. Красный флаг трепетал над зданием правительства, рубиновые пентакли грозно светились на башнях. Громадный портрет Сталина висел на музее Истории СССР, а фронтон ГУМа украшала огромная красно-белая надпись: ПАРТИЯ — БЕССМЕРТИЕ НАШЕГО ДЕЛА.

Эскорт миновал Спасские ворота, въехал во двор здания правительства и остановился. Посередине двора недалеко от памятника Ленину, на открытом кузове грузовика лежал ледяной конус, накрытый брезентом. Рядом стояли шесть солдат с автоматами и два офицера МГБ.

— А, это здесь уже… — пробормотал Ворошилов, проворно выбираясь из машины и подходя к грузовику. — Лаврентий, а ты не боишься? Вдруг там яд, например? Может, у этих землеёбов одна цель — отравить советское правительство и радикально изменить ход всемирной истории.

— Зачем? — спросил Берия, подходя к нему и доставая портсигар. — Двойная спираль времени не существует. Тройная — да.

— А если они этого не знают? — поежился Ворошилов.

— Судя по кожаной книге — знают.

— Ну, смотри. Тебе видней.

— Безусловно, — усмехнулся Берия, закуривая папиросу.

— Не растает она? — спросил Микоян.

— Господь с тобой. Теперь заморозки… вон ледок хрустит… — Молотов с хрустом наступил на лужу.

Ворошилов сощурился на светящиеся окна сталинской квартиры:

— Вроде не ложился еще.

— Пойдемте, товарищи. — Берия повернулся и направился к жилому корпусу.

Молотов, Ворошилов и Микоян последовали за ним. Они вошли в здание, поднялись по лестнице на второй этаж. Возле дверей сталинской квартиры стояли двое старших лейтенантов МГБ. В стенной нише за тумбочкой с телефоном сидел полковник. Офицеры отдали честь членам правительства, Берия кивнул полковнику. Тот поднял трубку телефона:

— Товарищ генерал-майор, здесь товарищи Берия, Молотов, Микоян и Ворошилов.

— Дай-ка мне товарища Берию, — раздался в трубке голос начальника охраны Сталина Власика.

— Вас, товарищ Берия, — протянул полковник трубку.