Владимир Злобин - Повесть о настоящем пиплхейте

Поэтому я, подначенный Алексом, украл у Знатока Коран.

Вчера, когда Алекс ругался с наши фюрером о белой вере, доказывая, что менять одно полусемитское религиозное знание (христианство) на другое, уже почти полностью иудейского корня (ислам), бессмысленно, я засунул Коран под майку и свалил из квартиры. Это было массивное, зеленокожее, как ящерица, с золотым корешком, издание. Знаток купил его за несколько тысяч рублей в какой-то исламской лавке и страшно этим гордился.

— Вы что, трусите? — удивился Алексей, — боитесь?

Я боялся, поэтому сказал, что, разумеется, не трушу.

— Тогда готовь камеру и давай сюда бензин.

Теперь наша Геббельс-команда готова учинить новую книжную сегрегацию. Я, Фугас и Алекс изображаем пресвятую троицу и готовимся жечь на зависть всем концлагерям и чертям.

— Лей ещё! Не жалей!

Над нами — синь неба, под нами — убитая асфальтом земля, а за десной кирпичного забора поднимаются купола мечети. Её выстроили недавно, на волне колонизации, под протесты местных жителей. Но так как вместо коктейлей Молотова они схватились за предоставленный ДПНИ перевернутый имперский триколор, то теперь из-за забора каждый день отвратительно орет кастрированный муэдзин.

— Слушай, — всё-таки говорю я, — а фюрер не обидится?

— Ему уже без разницы, — отвечает Алекс.

Я наблюдаю за тем, как он старательно перекладывает священные суры священным для нас салом. Исламисты, подменяющие кровь верой, не поняли бы меня. Подумаешь, сало!? Именно поэтому от участия в акции отказался Тор: ему было срать на ислам, разрушающий так любимую им Европу, но он животно ненавидел мясо.

— Да я про Знатока!

— И что? — не понял Алексей.

Фугас, который с час назад пнул под отвисшую задницу какую-то русскую ягуарщицу, что до сих пор смаковал рукой в кармане, ответил:

— Тот тащится по белому исламу, например. Даже как-то заставлял Козлика принять новую веру, вместо язычества. Тот почти поддался уговорам и принял, да только ты его вернул обратно.

Фугас — это единственный человек, которому я могу отвесить пинок, не боясь проиграть. По той простой причине, что Фугас физически намного слабее меня.

— Не называй меня Козликом! — мне самому тошно от этой фразы, — Я и сам бы не принял ислам, не хочу, чтобы меня называли брат Иса. Да и тем, что будешь биться лбом о землю, расе не поможешь.

Алекс с удивлением посмотрел на нас:

— Ну, вы-то сами не тащитесь, надеюсь?

— Нет, — ответили мы двухголосым хором, — я вообще атеист, — добавляет худой, — все, кто верит в богов — слабаки. Атеизм — это мировоззрение сильного человека.

Алекс кивнул, не замечая оскорбления:

— Вот и думайте всегда своей головой, без высеров всяких Знатоков. Если за вас кто-то сегодня выбирает веру, значит, завтра за вас кто-то выберет и кровь.

На видео, которое я снял, Коран, переложенный салом, дышал, как падающая звезда, в руке Алекса. А затем, когда он точно взорвался от пламени, парень перекинул его через ограду мечети, которую украсил великолепно нарисованный христианский крест с надписью: 'Режь мусульман ради Иисуса'.

На следующий день неизвестные убили нескольких русских.

Глава 5

Саморазвитие

Сосны качались, вздыхая и багровея на солнце. Зеленая гусеница электрички утащила облезшее брюхо за горизонт, и мы ступили на задохнувшийся от мусора перрон забытой в сосновом раю платформы.

— Ну и где этот поцреот?

За глаза они всегда называли Алекса поцреотом.

— Страдает за рузкий народ, — пожал камуфляжными плечами Знаток, — что ему ещё остается? Лёше давно пора понять, что мы сражаемся не за отдельную национальность, а за будущее белой расы. Понял, Козлик?

Я ненавижу, когда ко мне так обращаются, но вынужден оскорбить человека, чтобы не потерять уважение 'друзей', и говорю:

— Да он вообще поцреотище. Только сегодня он вроде бы на работе.

— Вот, — важно добавляет вождь, — будешь с ним часто проводить время, станешь таким же. Вором, который крадёт чужие книги, а потом будешь пахать на чужого дядю. Сжечь мудрость — на такое способен только русский варвар.

Я не сознался, что Коран взял я. Всем своим нутром я предчувствовал какую-то пакость. Да и порицание товарища не было похоже на обычную издевательскую шутку, и в подтверждение моей догадки, синие глаза Знатока, как пьяная пивка, присосались ко мне. Он ждёт утвердительного ответа, будто я нарушил какое-то фрейдовское табу и теперь заново должен пройти обряд инициации.

— Ну, так как, Козлик?

— А чё? Я с вами. Раве не ясно?

На небе действительно собирались облака.

Мы углубились в лес под шум моих мыслей. Они думают, что я попал под влияние Алекса. Почему? Единственное влияние, которому я подвержен, это молодые женские ляжки и идея о превосходстве белой расы. Наверное, всё дело в лидерстве, ведь каждому вождю хочется иметь под своими знамёнами как можно больше баранов. Двум пастухам всегда тесно на одном лугу. Как не выглядеть в этой ситуации козлом? Непреклонный Тор как всегда знает ответ:

— Работа от слова раб. Каждое воскресенье мы тренируемся в лесу, а он уже какой раз пропускает! Что мы за акции сможем устроить, если не будем владеть хотя бы минимальной тактической подготовкой? Одно слово, прилагательное, — русский. Прилагается к работе, как русский к хозяину.

Если послушать Тора или любого другого германофила, то выйдет, что русский народ — это совокупность пьяного быдла, угро-финнов, ветеранов, шлюх, поцреотов и жидов. Никем из перечисленных я себя не считал, но русским быть побаивался.

Поправив лямку рюкзака, которая вот-вот сломает плечо, голос подал Фугас:

— Надо тратить себя на саморазвитие, а не на самоуничтожение, то есть на работу. Или он, хрхаа-ха, — Фугас закашлялся, — готовит свою знаменитую акцию?

— Верно, — утвердительно кивнул Знаток, — саморазвитие в данный момент нужнее. Для чего ещё нужна жизнь как не для саморазвития? Если б не саморазвитие, то и жить-то не зачем было бы.

— О, да-да! Саморазвитие, — в унисон подхватывают Фугас и Тор, — саморазвитие! Ох-хо, да-да.

Мне так надоели бесконечные успокаивающие мантры про саморазвитие, что я готов был пнуть под жопу каждого, кто употребляет это грязное лживое словечко. Но моей злости не хватает даже для замаха:

— Лёха же зарабатывает деньги, которые потом потратим на нужные вещи.

— Понимаешь, Козлик, — мягко начал Фугас, потирая костлявое плечо, — никакие деньги не стоят личного развития. Между личным капиталом и содержимым кошелька нужно выбирать первое. Деньги мы всегда сможем достать.

Где он это научился так витиевато говорить? Хрен его знает, зато я отлично помнил недавнее выступления на Манежке. Тогда Знаток авторитетно заявил, что те, кто туда пришел — тупоголовые имбецилы, а этот день лучше потратить на саморазвитие. Например, почитать книжку. Действительно, ведь каждый день в стране случаются массовые националистические беспорядки, которые можно использовать в своих целях. 'Естественно', такие дни стоит тратить на поход в спортзал, потому что режим тренировок священней чистоты крови. Алекс тогда завопил примерно следующее: 'Вы что, совсем полоумные!? Тогда ради чего это всё?'.