Чарльз Буковски - Интервью: Солнце, вот он я

Вы знаете что-нибудь об этом фильме, который снимается по одной из его книг, — это ведь «Бандини» экранизируют? [140]

Насчет кино я не уверен. По-моему, штук пять его книг экранизируются. Странный поворот. Он работал в Голливуде, знаете. Голливуд его и сожрал. Там и прекратилось его остальное писательство. Я у него спросил: «За каким чертом вы вообще пошли в Голливуд, в эту гнойную яму?» А он ответил: «Мне Менкен сказал: ступай и завоюй их». Сукин сын этот Менкен. Отправил Фанте в ад. Г. Л. напечатал много его рассказов в старом «Америкэн меркьюри». Фанте и с Фолкнером там познакомился. Фолкнер заходил к нему в коттедж утром трезвый, а вечером выходил в стельку пьяный. Приходилось сливать его в такси.

Мы слышали, что вас тронул фильм Домишка Деруддера «Безумная любовь», снятый по вашим книгам. Что вы думаете об этом фильме?

Мне «Безумная любовь» понравилась. Я сказал Деруддеру: «У вас я выгляжу лучше, чем на самом деле». Он сделал меня слишком чувствительным. Но вышло очень мило, и по большей части я там настоящий.

Как движется ваша биография у Нили Черковски? Вы с ним много общаетесь? Как вообще вы относитесь к тому, что кто-то описывает вашу жизнь?

Биография почти завершена. Ну, с Черковски мы знакомы с тех пор, как ему было лет четырнадцать или, может, шестнадцать. Он меня на пленку записывал пьяным, много раз, я нес околесицу. Фотографии, все такое. Он, кажется, уже целую вечность со мной рядом, видел многих моих женщин, видел меня мерзким, добрым, глупым и прочее. Написал книгу о нескольких поэтах, называется «Дикие дети Уитмена» [141], и в ней было столько юмора и легкости, что, когда он обратился ко мне с предложением написать мою биографию, я сказал: «Валяй». Только попросил мне ее не показывать. Кроме того, я ему сказал, чтобы он меня не щадил. Там наверняка будет над чем посмеяться. На самом деле вреда никакого. Если что, как-нибудь отпишусь.

Нили Черковски

Вы очень популярны в Европе — во Франции, в Германии, Швейцарии, в других местах, некоторые ваши рассказы даже становятся комиксами. Почему так случилось, как по-вашему? Дело рук Карла Вайсснера?

Воздействие Карла Вайсснера на мою работу — чтобы ее переводили, распространяли, видели — ну, его нельзя не брать в расчет. Комиксы сделаны довольно неплохо. Я не знаю, отчего бывают комиксы. Может, это болезнь такая.

«Сити лайтс» выпустили «Шекспир такого никогда не делал» — вам понравилась та поездка в Германию?

На самом деле «Шекспир» — про две поездки в Европу, я их слил в одну. Они у меня путаются — там я не просыхал. Несколько гостиниц от меня пострадало, но полицию ни разу не вызвали, а это, мне кажется, и есть высший класс.

Насколько важно для вас издательство «Блэк спэрроу пресс»? Вы с ним, похоже, верны друг другу.

«Блэк спэрроу пресс» обещали мне сто долларов в месяц пожизненно, если я брошу работу и попробую стать писателем. Никто вообще не знал, что я жив. С чего бы мне тогда не хранить им вечную верность? А теперь авторские отчисления от «Блэк спэрроу» сравнялись с остальными или даже их превосходят. Прямо сияющие небеса удачи.

Вы очень добры к маленьким издательствам. Почему?

Маленькие издательства всегда печатали те мои вещи, которых боялись издательства покрупнее. И до сих пор так.

У вас есть собственная любимая книга?

Каждая последняя книга, которую я пишу, — любимая.

Хорошо известно, что вы любите классическую музыку. Кто у вас в любимцах и почему именно?

Сибелиус. Долгая глубокая тональность. И страсть, которая тебе все фары вышибает.

Вы по-прежнему часто ездите на скачки? Вы же давно это делаете, да?

Я ездил на ипподром в попытке заменить им пьянство. Не сработало. Потом они у меня совмещались. На бегах меня никто не достает. Когда планируешь ставки и ставишь, узнаёшь много чего о себе, а также о других. Например, одно знание без его углубления хуже незнания. Это хорошая школа, хоть и скучная иногда, но она позволяет не думать, будто ты писатель — или чем еще ты пытаешься быть.

У вас бывают идеальные условия для работы? Вы каждый день пишете?

Идеальные условия — это между десятью вечера и двумя часами ночи. Бутылка вина, что покурить, по радио классика. Я пишу две-три ночи в неделю. Это лучшее шоу в городе.

Вы еще приедете в Европу? Несколько лет назад говорили, что вы будете на Лондонской книжной ярмарке!

Вряд ли я буду еще путешествовать. От путешествий одни неудобства. Хлопот хватает и там, где ты есть.

Можете намекнуть про свою следующую книгу?

Обычно у меня выходит одна книга в год. Я знаю, что ужасно так говорить, но, по-моему, сейчас я пишу лучше некуда.

Что вас ждет в будущем? Будете и дальше писать?

Если я перестану писать, значит, я умер. Умру — вот и остановлюсь.

«Bukowski Reflects: The Street Smart Sage Discusses Skid Row, Women, and Life at 70», Mary Ann Swissler, Village View: The Westside Weekly, Vol 5, No. 17, November 30 — December 6, 1990, pp. 20–21. Изыскания — Мэт Глисон.

У него лицо — как песня Тома Уэйтса о горечи и кулачных драках, затеянных и проигранных. Его искристые глаза — цвета ничто и очень глубоко посажены. Нос, распухший от более чем полувекового запойного пьянства, — фирменный знак того стиля жизни, который поэт и романист Чарльз Буковски запротоколировал в сорока пяти поэтических и прозаических книгах, а также в фильме 1987 года «Пьянь».

Цвет кожи у него ровный, а от ежедневных поездок на лос-анджелесские ипподромы — легкий румянец. От подросткового фурункулеза, хуже которого его врач в жизни не видел, осталось лишь несколько нарывов. Воспоминания о болезни ему неприятны до сих пор.

— Смотря какого-нибудь «Человека-слона» или «Горбуна из Нотр-Дама» [142], я до некоторой степени отождествляю себя с этими несчастными.

Поэт и романист Чарльз Буковски (и Генри Чинаски, его литературное альтер эго) ни на гран не поменял свой имидж летописца алкоголизма и трущоб либо поэта из преисподней в книге этого года — «Рагу седьмого десятка: рассказы и стихи» [143], где он привычно колошматит исправляющихся алкоголиков, феминистов и средний класс. Для упрочения собственной репутации «Хэнк» не так давно своим медленным блюзовым голосом начитал закадровый текст к документальному фильму «Эйч-би-оу» о завсегдатаях дна «Лучший отель в Сволочном ряду»: премьера состоится 4 декабря в 9.30 вечера. Детище кинематографистов Рене Тадзимы-Пенья и Кристины Чой («Кто убил Винсента Чина?») [144], «Отель» был принят к показу на Каннском кинофестивале. Сопродюсером часового фильма выступил Питер Дэвис («Сердца и умы») [145].