Ирвин Уэлш - Альковные секреты шеф-поваров

Суббота и воскресенье – еще куда ни шло, два дня можно подождать, ибо наградой будет утро понедельника – и жалкий вид, а то и красноречивое отсутствие врага. Одна неделя – ладно, терпимо. Но две недели – это слишком! Скиннер сходил с ума. Он должен был знать, что происходит с Кибби!

Из всех гостей острова, наверное, только он с нетерпением ожидал отъезда.

Она пробивалась через переполненный бар с озабоченным, даже несколько отсутствующим выражением лица, а он сидел у стойки на высоком стульчике и махал рукой, пытаясь привлечь ее внимание. Заметив его, Кей Баллантайн даже замерла от изумления – так свежо и румяно смотрелся бывший жених.

– Ну ты смотри! И это после Ибицы-то! – воскликнула она, разглядывая его, пытаясь определить, замешана ли тут женщина. На миг в сердце ворохнулась досада: почему же ради нее он так не старался?

Скиннер с холодком думал, что Кей сильно сдала. Новые морщинки пролегли вокруг глаз – глубокие, незнакомые. Он вспомнил, как увидел ее впервые – на ярмарке в парке. Длинные черные волосы, красная пилотская курточка, знаменитая улыбка, темные нежные глаза…

Нет, врешь. Главное было не это. Тугая выпуклая задница – вот что притягивало как магнит. Идеальные ягодицы в облегающих джинсах. О, как они играли, когда она переминалась с ноги на ногу, целясь из воздушного ружья! Задница балерины, девушки из танцевальной труппы.

И вот теперь, два года спустя, встретившись с ней в переполненном баре «Бир», он вдруг понял, что нестерпимо хочет еще разок взглянуть на это сокровище. Желание увидеть задницу Кей было таким острым, что Скиннер забыл обо всем на свете и затеял дурацкую неуклюжую игру, целью которой было заставить бывшую невесту снять куртку.

– Сняла бы курточку, Кей, – предлагал он, коварно улыбаясь.

Она отмахивалась и все говорила, говорила: про несложившиеся отношения с Ронни, про то, как он ушел в штопор, когда они потеряли ребенка, а она поначалу тоже расклеилась, но теперь старается встать на ноги, начать новую жизнь – вот, устроилась на работу, пусть и официанткой.

Встать на ноги… Какой еще, нахер, Ронни?.. Ребенка потеряла… Как это?

– В самом деле, сняла бы курточку! – настаивал он, почему-то задыхаясь. – Здесь же душно!

– Да нет, спасибо. – Она улыбнулась так, что ему сделалось стыдно и шевельнулось сердце, очевидно тронутое ее рассказом, и подумалось: какая она все-таки красивая!

Пожалуйста, сними куртку!..

Пожалуйста, пойди в туалет!..

Чтобы я смог критически осмотреть твою жопу, найти следы старости и провисания; чтобы полюбоваться собственным бессмертием на фоне твоего упадка. Мой новый взгляд на мир, новая привычка… Как там сказал Байрон, золотой поэт?

И тут Кей заплакала: по щеке скатилась слеза, рука взметнулась к глазам. На мгновение Скиннеру мучительно захотелось повернуть стрелки и оказаться тем мужчиной, который удержал бы эту руку, утер тяжелую слезу… Но время не пустишь вспять. Увы, он уже не был тем мужчиной. И больше никогда, никогда им не станет.

Кей резко поднялась:

– Извини, мне надо идти… надо идти.

Она развернулась и пошла к двери. Скиннер пытался рассмотреть ее задницу, да по-прежнему мешала куртка. Он думал, что надо бы догнать ее, утешить… и не трогался с места. Наконец решился, встал и двинулся следом. Но по пути пришлось огибать стойку бара, и это, как всегда, оказалось непреодолимым препятствием.

Последние две недели были одними из самых черных в жизни Джойс Кибби.

Мальчик вернулся из Бирмингема совсем больным и разбитым. И пробыл-то всего одну ночь… Подумать только, весь отпуск провел дома на диване! Только кряхтел да стонал. Две недели напролет! И вот опять пора на работу. Он же просто не выдержит!

Мальчик просто не выдержит…

Накануне первого рабочего дня Джойс опять решила обратиться к доктору Крейгмайеру.

Бедный Брайан лежал в постели, потея и ворочаясь.

– Никаких докторов! – прохрипел он тихо.

На глазах у матери показались слезы.

– Я позвоню в офис! Скажу, что ты болен, не сможешь прийти…

– Нет, не надо, – пробормотал Кибби. – Я в порядке…

Укусы москитов.

– Не глупи, Брайан! – Джойс покачала головой и решительно направилась к двери, не слушая протестов сына. Она не допустит, чтобы сын пошел на работу в таком состоянии!

Кибби между тем начал бредить:

– Скиннер и москиты… москиты и Скиннер… Это Скиннер их привез… привез в Бирмингем…

Бирмингем… Москиты… Скиннер…

…на нем ни одного укуса…

Срочно надо жениться! Запустить «Харвест Мун»… Энн… Маффи… Закончить игру…

Спустившись в гостиную, Джойс набрала номер отдела санитарно-эпидемиологического контроля – и трубка надменно сделала ей замечание: отдел недавно сменил название и превратился в «Департамент по защите окружающей среды и прав потребителя». Брайан всегда говорил, что по всем вопросам надо обращаться к Бобу Фою, однако Джойс не нравились угрюмая черствость начальника и его подозрительное отношение к болезни сына. Там у них, помнится, работал молодой человек, она с ним однажды говорила – очень вежливый и приятный.

Дэнни… Кажется, так его звали. Дэнни Скиннер.

Брайан, правда, его не любил и даже заставил мать поклясться, что та ни при каких обстоятельствах ему не позвонит. Но холодный сарказм Боба Фоя был просто невыносим, и, когда секретарша ответила, Джойс попросила соединить ее с Дэнни Скиннером.

Скиннер сидел за столом и читал в «Городском справочнике» о новом баре, который не только «задрал планку сервиса и комфорта», но и сумел придать новый смысл понятию «развлечение». Чтобы постичь этот углубленный смысл, требовалось лишь одно: прийти по указанному адресу. Не забыв, разумеется, кошелек с крупными купюрами или кредитками. С купюрами у Скиннера было туговато, только просроченные счета, зато кредит в наши дни давали каждой собаке, а задолженность по «Визе» можно было покрывать при помощи «Мастеркард». Что ж, решил он, можно сегодня вечером туда сходить – развеять странную грусть, что в последние дни стала все чаще омрачать сердце.

Из головы не шла последняя встреча с Кей. Скиннер прокручивал ее снова и снова, как заевшую запись. Может, позвонить ей, убедиться, что все в порядке? Нет. Встреча в баре была первой за много месяцев. Нельзя войти дважды в ту же реку. Кей теперь окружают другие люди – пусть они заботятся. Хотя что, если… если рядом никого? Нет. Это голос гордыни. Кей всегда была общительной, жизнерадостной, популярной, не испытывала недостатка в друзьях. Ее подружка Келли, например, тоже танцовщица.