Хантер Томпсон - Поколение свиней

За короткий безумный период в шестьдесят шесть дней и два срока Харт и Норт поменялись ролями, причем таким способом, который воспринимают всерьез только в Голливуде, — а в победителях оказался Буш. Шесть недель назад у него был реальный шанс вылететь из Белого дома еще до того, как он поколесит по Айове и в день выборов появится на фотографии в обнимку с легендарным местным спортсменом и политическим мудрецом Маркусом Мелендезом, который может обеспечить больше голосов, чем осатаневший аист.

Когда прицел остановился на Джоне Пойндекстере, ушел от наказания не только Рейган. Буш, известный в Вашингтоне как самый крупный преступник в американской политике, проделал трюк, который откалывает каждый верблюд, лезущий через игольное ушко без специальной подготовки. Если бы в мире существовало настоящее правосудие, Джордж собирал бы вместе со Спиро Агню баки на худшей части автодрома в Балтиморе и сдавал их по два доллара за штуку.

Еще из новостей уикэнда: директор ЦРУ Уильям Уэбстер уволил двух высокопоставленных агентов за «роль, которую они сыграли» в деле «Иран-контрас».

Уэбстер хотел уйти в отставку с поста директора ФБР после десяти лет беспорочной службы, когда в прошлом ноябре разразился скандал «Иран-контрас»; но после того, как он узнал, что его формальный начальник Эд Миз все время был в курсе и не озаботился ознакомить его с ситуацией, он так разозлился, что отменил свою отставку и заявил, что останется еще на некоторое время, как минимум, до окончания разбирательства.

Большому Биллу Кейси не было до этого дела. Он был мертв. И Уэбстер подмял под себя ЦРУ и отложил свое возвращение домой в Сент-Луис «на неопределенный срок».

Так говорил Т.С. Элиот и, кстати, Уильям Берроуз. Но это было давно, и никто из них так и не вернулся к своим корням, в Сент-Луис. В этом городе почетно родиться, но для знаменитостей мост под огромной золотой аркой на западную сторону Миссисипи — дорога с односторонним движением. Единственная уроженка Сент-Луиса, вернувшаяся домой после того, как стала известной, — это Хэдли Ричардсон, первая жена Эрнеста Хемингуэя, и то, говорят, надолго она не задержалась.

Люди любят рассуждать о разнице между шестидесятыми и восьмидесятыми, и точно так же — о разнице между Уотергейтом и чудовищным делом «Иран-контрас»… Хорошо, я скажу, в чем разница: преступники Уотергейта знали, что виновны, и остальные это тоже знали. И когда осела пыль, опозоренный президент исчез, и его подельники тоже. Они были преступниками, и они так же презирали принципы демократии, как и отребье, которое наполняло каждый день последних двух месяцев по-настоящему позорными свидетельствами.

Все расследование «Иран-контрас» было фарсом и аферой, в которой выиграли только вашингтонские адвокаты, получающие тысячу долларов в час за время в суде. Впрочем, выставленный адвокатами Норту счет в миллион долларов уже покрыт частными пожертвованиями.

Если этот мелкотравчатый скандал — все, на что способно сегодняшнее поколение, значит, оно заслуживает то, что получило, и ему придется с этим жить. Они заслуживают того, чтобы их назвали Поколением свиней.

Даже Текс Колсон не продавал бомбы и ракеты ополоумевшим персидским маньякам, которые использовали их, чтобы убивать его людей, — и даже Киссинджер не обнял бы его со словами «Отличная работа».

Но где же в этом деле пресса? Где сыны Вудворда и Берн-стейна, могучая новая волна журналистов, ведущих расследования, которая собиралась обрушиться на Уотергейт?

Киссинджер был монстром, заносчивым элитаристом с грубым немецким акцентом и циничным презрением интеллектуала к политикам, на которых он работал всю жизнь. Киссинджер похаживал ночью по Белому дому, пил воду «перье» и делал заметки, пока Никсон пил джин и бушевал перед портретом Авраама Линкольна.

Но Генри Киссинджер, несмотря на все совершенные им мерзости, был настоящим принцем среди толпы из полувменяемых подонков, ветеранов-морпехов и специалистов из Аннаполиса, которых Рональд Рейган нанял работать в подвалах Белого дома для управления аппаратом государственной безопасности, словно банду безумных Ангелов Ада.

Новости приходят сюда, в горы, автоматными очередями. Некоторыми ночами, когда все идет, как надо, у меня работает двести кристально-ясных телеканалов, а по всем трем моим телефонам постоянно звонят богатые издатели, известные гуру и кандидаты в президенты с обоих побережий… Но так бывает не всегда: на прошлой неделе в антенну-тарелку ударила молния, и телефоны отрубились на три дня. И никакой информации, никаких новостей — кроме того, что сообщали Эду Брэдли из Нью-Йорка по спутниковой связи.

Что мало помогало. Так что на фронте наступило затишье, и мы смогли сосредоточиться на местных новостях. Некоторое время мы провели на автодроме, Эд потренировался стрелять из «Люгера», Дуг поменял два окна, Пи-Джей О’Рурк отделал все крыльцо «Ватко ойл», а корреспондент CBS приехал косить лужайку… В деле «Иран-контрас» наметился перерыв, и контр-адмирал Джон Пойндекстер медленно полз к той довольно изысканной скале в Вашингтоне, под которой он жил, когда не давал показания и не обманывал президента.

Пока Пойндекстер заливался полудохлым соловьем и блокировал комиссию своей заносчивостью в стиле позднего Роя Кона, куклы Оливера Норта продавались, как горячие пирожные, от побережья до побережья, а Рональд Рейган страдал временными провалами памяти.

Но Конгресс нашел на прошлой неделе нового героя — милого придурка по имени Джордж Шульц. Когда-то Шульц бывал рядом — как говорят, «не раз находился рядом с плахой»: он был секретарем казначейства при Никсоне во время Уотергейтского скандала, и вышел сухим из воды, поклявшись, что он ничего ни о чем не знал… А теперь он госсекретарь при Рейгане, по уши увяз в скандале «Иран-контрас» — и снова он клянется, что был «отрезан от потоков информации» очередным вероломным президентом, и снова уставился продажным взглядом гончей собаки в телекамеры и заявляет, что чист, как свежевыпавший снег.