Чак Паланик - Бойцовский клуб (пер. В. Завгородний)

Господи!

Ну?

Ну?!

Мы занимались сексом?

Какое же ты дерьмо!

Мы занимались сексом?

Я бы убила тебя.

Это «да» или «нет»?

Я знала, что так будет, говорит Марла. Ты просто псих. Ты меня любишь — ты меня не замечаешь. Ты спасаешь меня — ты варишь из моей мамы мыло.

Я должен ущипнуть себя.

Я спрашиваю Марлу, как мы встретились.

В группе рака яичек, говорит Марла. А потом ты спас мне жизнь.

Я спас ей жизнь?

Ты спас мне жизнь.

Тайлер спас ей жизнь.

Ты спас мне жизнь.

Я засовываю палец в дыру в щеке и проворачиваю. От такой боли я точно должен проснуться.

Марла говорит: ты спас мне жизнь. В отеле «Regent». Я пыталась покончить с собой. Помнишь?

О.

В ту ночь, говорит Марла. Я ещё сказала, что хочу от тебя аборт.

Мы теряем давление в салоне.

Я спрашиваю Марлу, как меня зовут.

Мы все умрём.

Марла говорит: Тайлер Дёрден. Тайлер Подтирка Для Жопы Дёрден. Ты живёшь по адресу 5123 NE Paper Street, где сейчас кишат твои апостолы с бритыми головами, которые выжигают кожу щёлочью.

Я должен поспать.

Ты должен поднять задницу и ехать обратно, кричит Марла в телефон, пока эти чудовища не сварили мыло из меня.

Мне нужно найти Тайлера.

Шрам на руке, спрашиваю я Марлу, откуда он у неё.

Ты, говорит Марла. Ты поцеловал мою руку.

Я должен найти Тайлера.

Я должен поспать.

Я должен поспать немного.

Я должен поспать.

Я говорю Марле, спокойной ночи. И крики Марлы становятся всё дальше, дальше и дальше, пока я тянусь, чтобы положить трубку.

ВСЮ НОЧЬ В ТВОЕЙ ГОЛОВЕ КРУЖАТСЯ МЫСЛИ. Я сплю? Я вообще спал? Это бессонница.

Пытаешься постепенно расслабиться с каждым вздохом, но твое сердце всё так же бешено стучит, и мысли ураганом носятся в голове.

Ничто не помогает. Ни направленная медитация.

Ты в Ирландии.

Не помогает считать овец.

Ты считаешь дни, часы, минуты с тех пор, как спал в последний раз. Твой доктор смеялся. Нельзя умереть от бессонницы. Твоё лицо скривилось и сморщилось как печёное яблоко, можно подумать, что ты уже умер.

В три часа утра в гостиничной постели в Сиэтле слишком поздно искать группу поддержки больных раком. Слишком поздно искать маленькие голубые капсулы амитала натрия, яркоалые «Seconal», весь этот набор «Долины Кукол». В три часа утра слишком поздно идти в бойцовский клуб.

Ты должен найти Тайлера.

Ты должен поспать.

Потом ты просыпаешься, и Тайлер стоит в темноте у кровати.

Ты просыпаешься.

В момент, когда ты погружался в сон, Тайлер стоял там, говоря: проснись. Проснись, мы разобрались с проблемой с полицией здесь, в Сиэтле. Проснись.

Комиссар полиции хотел совершить налет на то, что он называл полупреступными группировками и любительскими клубами бокса.

Не волнуйся, говорит Тайлер. Мистер комиссар полиции больше не будет проблемой. Тайлер говорит: мы его держим теперь за яйца.

Я спросил, следил ли Тайлер за мной.

Забавно, говорит Тайлер. Я хотел спросить то же самое. Ты говорил обо мне с другими людьми, ты, дерьмо. Ты нарушил своё обещание.

Тайлер был удивлен, что я его вычислил.

Каждый раз, когда ты засыпаешь, говорит Тайлер, я подрываюсь и бегу сделать что-нибудь дикое, что-нибудь сумасшедшее, что-нибудь совершенно безумное.

Тайлер становится на колени у моей кровати и шепчет: в прошлый четверг, когда ты заснул, я сел на самолёт в Сиэтл чтобы посмотреть, как тут бойцовские клубы. Чтобы узнать, скольких отсылали из них, и всё такое. Поискать новые таланты. У нас есть Проект «Увечье» и в Сиэтле тоже.

Тайлер проводит кончиками пальцев по шрамам у моих глаз.

У нас есть Проект «Увечье» в Лос-Анджелесе и в Детройте. Большой Проект «Увечье» в Вашингтоне, D.C., в Нью-Йорке. А в Чикаго у нас такой Проект, что ты не поверишь.

Тайлер говорит: не могу поверить, что ты нарушил своё обещание. Первое правило — ты не говоришь о бойцовском клубе.

Он был в Сиэтле на прошлой неделе, когда бармен в бандаже сказал ему, что полиция готовит налёт на бойцовские клубы. Комиссар полиции занимался этим лично.

Дело в том, говорит Тайлер, что у нас есть полицейские, которые ходят в бойцовские клубы, и им нравится. У нас есть газетные репортёры, юристы, адвокаты, и мы знаем всё ещё до того, как это случится.

Нас должны были закрыть.

По крайней мере, в Сиэтле, говорит Тайлер.

Я спросил, что Тайлер сделал с этим.

Что мы сделали с этим, говорит Тайлер.

Мы устроили собрание Комитета по насилию.

Больше нет «тебя» и «меня», говорит Тайлер и щиплет меня за кончик носа. Я думаю, ты это уже понял.

Мы оба используем одно тело, но в разное время.

Мы объявили особое домашнее задание, говорит Тайлер. Мы сказали: принесите мне свежие, горячие, с пылу с жару, яйца его чести комиссара полиции Сиэтла как-там-его.

Я не сплю.

Да, говорит Тайлер, ты спишь.

Мы собрали команду из четырнадцати космических мартышек. Пятеро из них были полицейскими. И в ту ночь все люди в парке, где его честь выгуливал свою собаку, были мы.

Не волнуйся, говорит Тайлер. Собака не пострадала.

Всё нападение заняло на три минуты меньше, чем лучшая из тренировок. Мы планировали двенадцать минут. Нашей лучшей тренировкой было девять минут.

Пятеро космических мартышек держали его.

Тайлер рассказывает мне это, но каким-то образом я это всё уже знаю.

Три космических мартышки стояли на стрёме. У одной мартышки был эфир [81]. Другая мартышка стянула спортивные штаны с его чести.

Собака была спаниель. И она всё лаяла и лаяла.

Лаяла и лаяла.

Лаяла и лаяла.

Космическая мартышка трижды туго обмотала резиновой лентой мошонку его чести.

Ещё одна мартышка — между его ног, с ножом, шепчет Тайлер разбитым лицом у моего уха. А я шепчу в достопочтенное ухо комиссара полиции, что ему лучше отменить налёт на бойцовские клубы, или нам придётся оповестить весь мир, что у его чести нет яиц.

Тайлер шепчет: как далеко ты зайдешь, ваша честь?

Резиновая лента лишила чувствительности всё, что ниже неё.

Как далеко ты зайдешь в политике, если твои избиратели будут знать, что у тебя нет яиц?

К тому времени его честь почти потерял сознание.

Ребята, у него яйца холодные как лёд.

Если закроют хоть один бойцовский клуб, мы пошлём его яйца по почте на восток и на запад. Одно пойдёт в «New York Times», а другое — в «Los Angeles Times». По одному туда и туда. Как положено с пресс-релизами.

Космическая мартышка убрала тряпку с эфиром от его рта, и комиссар сказал: не надо.

А Тайлер сказал: нам нечего терять, кроме бойцовского клуба.

Комиссар, у него было всё.

Все что нам осталось — это грязь и дерьмо земли.

Тайлер кивнул космической мартышке с ножом между ногами комиссара.