Чак Паланик - Бойцовский клуб (пер. В. Завгородний)

Два проектора работают, ты стоишь между ними и сжимаешь в руках ручки заслонок.

На очень старых проекторах есть ещё сигнальный звонок на подающей катушке.

Даже когда фильмы показывают по телевизору — даже там остаются предупреждающие точки. Даже когда фильмы показывают в самолетах.

Чем больше ленты сматывается на принимающую катушку, тем быстрее вращается подающая. Когда лента подходит к концу, подающая катушка вращается так быстро, что начинает звенеть звонок. Пора готовиться к переключению.

Ты — в душной темноте, горячей от ламп внутри проекторов. Звонок разрывается. Стоишь между проекторами с рычагами в руках и смотришь в правый верхний угол экрана. Мелькает вторая точка. Сосчитай до пяти. Закрываешь одно окошко и в тот же момент открываешь второе.

Переключение.

Фильм продолжается.

И никто в зале ничего не замечает.

На подающей катушке есть сигнальный звонок. Так что киномеханик может вздремнуть. Киномеханик вообще может делать много вещей, которые он не должен бы делать.

Не у всех проекторов есть звонки. Дома ты иногда просыпаешься в тёмной постели, в ужасе, что заснул в проекционной и пропустил переключение. Зрители обвинят тебя. Их киносон разрушен. Менеджер позвонит в профсоюз.

Просыпаешься в Сан-Диего.

Очарование поездок. Где бы я ни был — всюду та же маленькая жизнь.

Я отправляюсь в отель. Маленький кусочек мыла, одноразовый пакетик шампуня. Одна порция масла, одноразовая зубная щётка, одноразовый флакон эликсира для рта.

Втискиваешься в стандартное кресло самолёта. Ты — великан. Все дело в том, что твои плечи слишком широки. Твои ноги — как у Алисы в Стране Чудес — протянулись на мили и упираются в ноги сидящего впереди.

Подают обед. Куриный cordon bleu [32]«Сделай сам» из микроволновки — как конструктор, чтобы занять тебя на время.

Пилот зажёг табло «пристегнуть ремни» и мы просим вас не покидать свои места.

Просыпаешься в Чикаго.

Иногда Тайлер просыпается в темноте в ужасе, что он проспал переключение. Или что лента порвалась. Или сдвинулась в проекторе так, что зубчатые колесики дырявят звуковую дорожку. После того, как это произойдет, лампа будет просвечивать через отверстия от зубцов, и вместо музыки и разговоров ты услышишь только оглушающий вертолётный рокот — хоп-хоп-хоп — когда свет будет проходить сквозь цепочку дырок.

Чего ещё не должен бы делать киномеханик. Тайлер вырезает удачные кадры из фильмов и делает из них слайды.

Первым фильмом с полным обнажением на экране, который мы все помним, был фильм с актрисой Angie Dickinson. К тому времени, как копии фильма добрались из кинотеатров западного берега в кинотеатры восточного, сцена обнажения исчезла. Один киномеханик вырезал кадр. Второй киномеханик вырезал кадр. Каждый хотел обзавестись слайдом обнажённой Angie Dickinson.

В этих кинотеатрах теперь бывает и порно. Некоторые парни собирают огромные коллекции вырезанных кадров.

Просыпаешься в Сиэтле.

Ты просыпаешься в Лос-Анджелесе.

Сегодня у нас почти пустой салон, так что вы можете поднять подлокотники и вытянуться. Ты вытягиваешься зигзагом, колени согнуты, спина согнута, локти согнуты, через три или четыре кресла.

Я перевожу часы на два часа назад или на три часа вперёд. Тихоокеанское, Горное, Центральное, Восточное время. Теряешь час, нагоняешь час. Это — твоя жизнь, и она заканчивается с каждой минутой.

Ты просыпаешься в Кливленде.

Просыпаешься в Сиэтле. Опять.

Ты — киномеханик. Ты устал и зол. А самое главное — тебе скучно. Так что ты просто берешь кадр порнографии из коллекции другого киномеханика, которую нашёл в проекционной. И этот кадр торчащего красного члена или крупный план зияющего влажного влагалища ты вклеиваешь посреди другого фильма.

Это один из тех фильмов про путешествия животных, когда собака и кот отстали от путешествующей семьи и должны теперь найти дорогу домой. На катушке три, сразу после того, как собака и кот, разговаривающие друг с другом человеческими голосами, едят из мусорного бака — вспышка эрекции.

Тайлер делает это.

Один кадр фильма находится на экране одну шестидесятую секунды. Поделите секунду на шестьдесят частей. Вот, как долго видна эрекция. Огромный, скользкий, красный, ужасный член возвышается на четыре этажа над залом попкорна — и никто его не видит.

Ты просыпаешься в аэропорту Бостона. Опять.

Эти ужасные поездки. Я езжу туда, куда не хочет ездить мой босс. Я делаю записи. Я свяжусь с вами.

Где бы я ни был — всюду я применяю формулу. И я храню тайну.

Это простая арифметика. Как задача в учебнике.

Новая машина, построенная моей компанией, покидает Чикаго со скоростью 60 миль в час. Задний дифференциал [33]заклинивает, и машина разбивается и сгорает со всеми, кто был в ней. Вопрос: должны ли мы отозвать все машины этой модели на доработку?

Ты берёшь количество проданных автомобилей А и умножаешь на вероятность аварии В. Потом ты умножаешь результат на среднюю стоимость улаживания дела без суда С.

А помножить на В помножить на С равно X. Вот, во сколько обойдется не отзывать машины.

Если X больше, чем стоимость отзыва, то мы отзовём машины, и никто не пострадает.

Если X меньше, чем стоимость отзыва, то мы не делаем этого.

Где бы я ни был — всюду выгоревшие искорёженные останки автомашин ждут меня. Я знаю, где все скелеты. Считайте это моей служебной тайной.

Жизнь в отелях, еда в ресторанах. Где бы я ни был — всюду я завожу маленькие дружбы с людьми, сидящими рядом со мной от Бостона до Сан-Диего до Детройта.

Я — координатор отдела рекламаций, говорю я одноразовому другу, сидящему рядом, но я работаю над своей карьерой и надеюсь вскоре стать посудомойщиком.

Просыпаешься в Чикаго. Опять.

После этого Тайлер вклеивал кадры гениталий [34]повсюду. Обычно — крупные планы. Влагалища и члены размером с Большой Каньон вместе с эхом, в четыре этажа высотой, покрасневшие от прилива крови. Прямо посреди танца Золушки с прекрасным принцем. И никто в зале ничего не замечал.

Люди смотрели. Никто не жаловался. Люди так же ели попкорн и пили «колу», но вечер уже не был тем же. Людей тошнило. Или они начинали плакать, и сами не знали, почему.

Разве что колибри [35]могла бы поймать Тайлера на горячем.

Просыпаешься в Майами.

Я слабею и потею в момент приземления, когда одно колесо ударяется о посадочную полосу, и самолет наклоняется на бок и на мгновение замирает. В этот миг ничто не имеет значения. Взгляд на звезды — и тебя уже нет. Ни твой багаж. Ничто не важно. Ни даже запах изо рта. Снаружи, за иллюминаторами — темнота. Турбины ревут. Салон наклоняется — и тебе уже никогда больше не придётся составлять командировочный отчёт. Никаких квитанций на суммы больше двадцати пяти долларов. Не нужно больше стричься.