Дина Хапаева - Занимательная смерть. Развлечения эпохи постгуманизма

При советском режиме вампирская тематика не имела никаких шансов, после того как компартия провозгласила единственно верный эстетический принцип — «метод социалистического реализма». Все сверхъестественное воспринималось в штыки [386] Об отличительных особенностях социалистического реализма в советской литературе см.: Brooks J. Socialist Realism in Pravda: Read All about It! // Slavic Review. 1994. 53, no. 4. P. 973–991; Добренко Е. Формовка советского читателя. СПб.: Академический проект, 1997; англ. пер.: Dobrenko E. The Making of the State Reader: Social and Aesthetic Contexts of the Reception of Soviet Literature / Trans. J. M. Savage. Stanford, CA: Stanford University Press, 1997. . Каждое явление должно было быть разъяснено с позиций материализма, согласно марксистскому пониманию общественных процессов, истории и культуры. Немногочисленные произведения классиков XIX века в мистическом жанре воспринимались терпимо, но не могло и речи быть о том, чтобы издать новый (не юмористический!) роман, где главными героями были бы вампиры. После распада СССР с середины 1990‐х годов на волне зарубежного вампирского бума всякого рода нелюди (в первую очередь вампиры) стали очень популярны на постсоветском пространстве [387] По истории образа вампира в российско-советском кинематографе см.: Dolgopolov G. High Stakes. The Vampire and the Double in Russian Cinema // Transnational Horror Across Visual Media: Fragmented Bodies / Ed. D. Och, K. Strayer. London: Routledge, 2013. .

Сопоставительный анализ современных вампирских бестселлеров и классики этого жанра, как в беллетристике, так и в кинематографе, позволит ответить на три вопроса. Во-первых, кто главный герой в современных вампирских произведениях? Во-вторых, в каких отношениях находятся вампиры с представителями рода людского? И в-третьих, каковы культурные особенности нынешних вампиров по сравнению с их литературными и кинематографическими предшественниками?

Что касается первого вопроса, то здесь надо отметить один весьма существенный аспект: в современных художественных произведениях вампир выступает в качестве главного действующего лица или рассказчика: его или ее чувства и переживания в центре сюжета. Вот несколько типичных примеров: в фильме «Интервью с вампиром» (Нил Джордан, 1994) вампир Луис, который был «обращен» могучим и таинственным вампиром Лестатом, ведет повествование. В телевизионном сериале «Родня: избранные» (Джон Ликли, 1996) главное действующее лицо — вампирский «принц» Джулиан Луна. А в популярном фильме «Выживут только любовники» (Джим Джармуш, 2013) два главных персонажа, Адам и Ева, вампиры.

И это характерная черта не только для американской продукции; тот же тренд прослеживается и в российских блокбастерах. Вампир Антон — главный герой и рассказчик в культовом романе Сергея Лукьяненко «Ночной дозор», который повествует о вампирах, ведьмах и всевозможных оборотнях [388] Лукьяненко C. Ночной дозор. М.: АСТ, 2006. Более подробный анализ этого романа см.: Хапаева Д. Готическое общество. Морфология кошмара. М.: НЛО, 2007. С. 35–38. [2-е изд. — 2008] . В другом известном постсоветском романе — «Empire V: Повесть о настоящем сверхчеловеке» Виктора Пелевина (2006) — в качестве рассказчика выступает новообращенный вампир Рама [389] Пелевин В. Empire V. М.: ЭКСМО, 2006. .

Применительно к тем произведениям, где вампир является главным действующим лицом и (или) рассказчиком, я использую термин «сильная модель». Конечно, не только вампиры ведут рассказ от первого лица; эту почетную роль авторы доверяют также зомби и оборотням. К примеру, в фильмах «Угасание» (Мэтью Коуэн, 2007) и «Тепло наших тел» (Джонатан Ливайн, 2013), а также в романе «Я, зомби» (2012) рассказчиком является зомби. В заключительном романе саги «Сумерки» под названием «На рассвете» рассказчик Джейкоб — оборотень. Помимо «Empire V» и «Бэтман Аполло» (2013), где главным повествователем является тот же вампир Рама, в творческом багаже Пелевина имеются еще два произведения, в которых главные действующие лица и рассказчики — нелюди: «Священная книга оборотня» (2004), дневник человека-лисицы, а также ранний рассказ, в котором главный герой — молодой ученый Саша — превращается в оборотня [390] Пелевин В. Священная книга оборотня [перевод на англ. яз.: Andrew Bromfield (London: Faber and Faber, 2008)]; Пелевин В . Бэтман Аполло. М.: ЭКСМО, 2013; Пелевин В. Проблема верволка в Средней полосе // Синий фонарь. М.: Текст, 1991. .

Что касается так называемой «слабой модели», то в этом случае среди главных действующих лиц вампирской саги есть и представители рода человеческого. В качестве примера уместно вспомнить первые три книги эпопеи «Сумерки» («Сумерки», «Новая луна» и «Затмение»). Школьница Белла Сван начинает встречаться с вампиром по имени Эдвард Каллен. Ей хочется стать вампиром, как и он. В любовный треугольник оказываются вовлечены Белла, оборотень Джейкоб Блэк и Эдвард. Эдвард женится на Белле. Молодая женщина умирает во время родов, и муж «обращает» ее в вампира. В «Дневниках вампира» также имеется любовный треугольник: девушка и два вампира. Главная героиня, Елена Гилберт, влюбляется в вампира и тоже в конце концов «обращается». В американском телесериале «Настоящая кровь» вниманию зрителей опять-таки предлагается любовная история между девушкой и вампиром. А вот пример несколько иного порядка: центральный персонаж картины «Ван Хельсинг» в финале убивает Дракулу, но сам превращается в оборотня.

Существенное различие между современными вампирскими историями и классикой жанра состоит в том, кто является главным героем повествования. Если говорить о поэзии, то можно вспомнить такие ранние сочинения о вампирах, как «Der Vampir» (Хайнрих Огюстус Оссенфельдер, 1748); поэма «Кристабель» (Сэмюэл Тэйлор Кольридж, часть первая — 1797) и «Талаба Разрушитель» (Роберт Саути, 1801). После публикации «Кристабель» прошло почти два десятилетия, прежде чем вампиры появились на страницах прозы. Первой ласточкой стало произведение «Вампир» Джона Уильяма Полидори (1819). Источником вдохновения для Полидори послужило то же самое творческое состязание с Байроном, которое подвигло Мэри Шелли на создание «Франкенштейна». Вампир в этой истории — некий лорд Ратвен, определенно имеющий сходство с самим лордом Байроном. Полидори был личным врачом поэта, и именно Байрону это произведение было первоначально приписано. Однако Ратвен в этой истории вовсе не главное действующее лицо, а малоприятный и явно опасный антагонист. В ранее упомянутом рассказе А. К. Толстого «Семья вурдалака» повествование ведется от имени молодого и обаятельного маркиза д’Юрфе, который рассказывает слушателям о своей встрече с упырями в Сербии. В произведении Джозефа Шеридана Ле Фаню «Кармилла» (1872) в качестве рассказчика выступает девушка по имени Лаура. Она подружилась с молодой красивой дамой; впоследствии выяснилось, что эта дама — вампир и зовут ее не Кармилла, а графиня Миркалла Карнштайн. Итак, в этих историях рассказчиком, ведущим повествование, является человек, и мы сопереживаем и сочувствуем этому персонажу. Так дело обстояло и во многих других, менее выдающихся произведениях XIX–XX веков. То же самое относится и к хрестоматийному «Дракуле» Брэма Стокера — это собрание свидетельств различных людей (заметьте: не вампиров).