Ди Фой - Сироты Каллидиуса

Когда я заходила к Айвену поболтать, за мной обязательно увязывалась Лу, а в комнате постоянно тусовались Шрам и Роберт. Так любое проявление моего сестринского внимание превращалось в посиделки всей компанией.

И в один из таких дней под конец августа я перестала понимать Клайда – которому, между прочим, исполнилось семнадцать, – совсем и абсолютно.

– Девушка, не подскажите, как пройти к вашему сердцу? – Роб приподнял одну бровь, тряхнул волосами и придвинулся ближе ко мне.

– Даже не пытайся, – качала головой я.

Такие расклады его не устраивали, и он предпринимал одну попытку за другой, пока все присутствующие не начали смеяться в голос.

– Бро, а как же Лина? – просмеявшись, спросил Шрам.

– А что с Линой? – удивился Роберт.

– Она всё ещё твоя девушка, – напомнила Лу.

– У него есть девушка?! – воскликнул Айвен.

Я активно закивала, пытаясь поддержать недоумение брата. У Роберта была девушка, но при этом он лез ко мне со всем своим обаянием, пытаясь то ли признаться в любви до гроба, то ли просто затащить в постель.

– Она мне надоела, постоянно чего-то хочет от меня, – скривился Клайд. – Напомните мне её бросить.

– Так нельзя, чувак, – здравый смысл в лице Шрама работал на пять с плюсом.

– Почему? Я же не люблю её.

Он пожал плечами и сказал это с такой лёгкостью, что мне стало жаль ту бедную Лину. Она наверняка была по уши влюблена, раз встречалась с таким придурком.

***

Айвен проводил много времени со Шрамом. Тот неплохо разбирался в технике и комиксах, что вызывало в Айвене неописуемую детскую радость. Я смотрела на брата и всё, что могла делать – умиляться и надеяться, что всё продолжится так же хорошо.

Айвен часто заходил ко мне перед сном, чтобы посидеть какое-то время, обеспокоенно поглядывая на Кэтрин. Большую часть времени она просто игнорировала нас, но Айвен, казалось, её побаивался.

Со мной Кэт говорила. На через чур восторженные реплики Лулу фыркала и отворачивалась, а на мои спокойные просьбы или вопросы отвечала. Порой даже с энтузиазмом. Теоретически, она могла бы стать частью компании, но практически – делала вид, что ей всё это неинтересно. Правда скрыть заинтересованные взгляды в нашу сторону, стоило мальчикам прийти и начать обсуждать что-то, ей не удавалось.

Кэтрин наткнулась на сайт Каллидиуса случайно. Кажется, они размещали рекламу на сторонних ресурсах. Уставшая от бедных приютов, равнодушных воспитателей, да и от Америки в целом, Кэт связалась с мистером Картером и попросила позволить ей учиться в Каллидиусе. В тесте, который ей прислали по почте, она набрала высший балл. Мисс Дейвидсон была сразу же принята и срочно отправлена из Нью-Йорка в Лондон за счёт интерната. Проблемы с визами и проживанием гражданки США в Великобритании решились какими-то непонятными способами, обходными путями и хитростями мистера Картера.

Кэт расстраивала Лулу, которая отчаянно пыталась с ней подружиться. Чтобы не огорчать её ещё больше и не видеть эти полные тоски детские глаза, я послушно шла у неё на поводу, позволяла делать себе причёски и макияж, ездила в город (уже с б о льшим энтузиазмом) за покупками и слушала дифирамбы Роберту.

Не спорю, Роберт был хорош собой, приятен в общении, обладал чувством юмора и интеллектом, но его эгоизм и завышенное чувство собственной важности порой выводили меня из себя. И почему он состоял в таких доверительных отношениях со Шрамом, спокойным и милым самоотверженным мальчиком, не старающимся привлечь побольше внимания, было вообще не понятно.

– О чём задумалась? – спросила Лу, выключая свет.

– Да так, – я пожала плечами, забыв, что меня не видят. – Завтра первый день учёбы. Анализирую полученную за два месяца информацию.

Девочка хихикнула.

– Не переживай, – сказала она. – Насчёт учёбы. Мы помогаем друг другу. В прошлом году Шрам делал за меня домашку по истории.

– Давайте спите уже, – донеслось со стороны Кэт. – Завтра рано вставать, – послышался звук зевка.

– Спокойной ночи! – сказала Лу.

– Спокойной ночи, – отозвалась я.

Кэт промолчала.

Утром первого сентября Каллидиус по-настоящему ожил. Приехали учителя, на доске рядом с лестницей вывесили расписания занятий и дежурств, а самое главное – начались уроки.

Мне выдали школьную форму – синюю клетчатую юбку чуть выше колена, несколько белых рубашек и синий джемпер с нашивкой Каллидиуса. Девочки сказали, что взамен юбки можно носить свои чёрные брюки.

Встретившись в гостиной, мы все вместе спустились на завтрак. Роберт благополучно проскочил мимо расписания. Лу окликнула его.

– А чего я там не видел? – Роб закатил глаза. – Теоретическая физика, практическая физика, физкультура, английский.

– Вообще-то тут новый предмет, – отметил Шрам.

– Занимательная физика? – попытался съязвить Роберт.

– Социология, – прочла Лу. – И ты забыл о базовых предметах.

– Бред, – фыркнул физик, не оборачиваясь. – Кому нужны базовые предметы?

– Твоему аттестату, бро, – глубокомысленно изрёк Шрам.

Профильных классов было семь: Математический, Физический, Информационно-Компьютерный, Химический, Биологический, Исторический и Художественный. Для каждого из них было составлено отдельное расписание. В общем, одно и то же, только предметы значились разные. В половину девятого двухчасовые лекции, двадцатиминутная перемена и двухчасовой практический урок. После обеда семь потоков превращались в четыре и шли на базовые занятия.

– Хорошие новости, мы все в одном классе на социологии и физ-ре! – радовалась Лулу. – А на английском Мария и Шрам отделяются… Базовая история, математика…

Пока Лу изучала расписание и выясняла, кто в каком классе, в списках группы английского языка я нашла своё имя, напротив которого был написан кабинет 2-04, как и у Шрама (который, кстати, даже в расписании значился Шрамом Гэлбрейтом). Вся остальная компания попала в соседний кабинет, как и Эванжелина Метьюз – ещё одна подруга Лу, та самая девушка Роберта.

Как мне рассказывали, Лина уезжала на каникулы к своим тёте и дяде, которые могли оформить лишь временную опеку, потому что воспитывали шестерых своих детей. Она была частью компании, в которую, кажется, приняли и нас с Айвеном.

После завтрака Лу проводила меня в кабинет химии, который выглядел как настоящая лаборатория. Мебель и стены стерильно белые, куча колб и пробирок в стеллажах на стенах, на каждой парте такое оборудование, которое приют Брикмана мог себе позволить только в единственном экземпляре. Я замерла, не в силах вымолвить и слова, представив свою предстоящую работу.

Из ступора меня вывел мальчик, зашедший в класс за минуту до звонка.